Гилберт Честертон - Смерть и воскрешение патера Брауна (сборник)

– Кто тут? – крикнул из-за двери с красными стеклами резкий голос; в тоне было недоверие.

– Могу я видеть мистера Элмера? – спросил патер Браун, как бы извиняясь.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел джентльмен в халате павлиньей расцветки. Он вопросительно посмотрел на патера Брауна. Волосы у него были растрепаны, спутаны, будто он только что встал с постели, но глаза совсем проснулись, и взгляд был живой, пожалуй, даже встревоженный. Патер Браун знал, что такие противоречия естественны для человека, который живет в постоянном страхе. Профиль у него был тонкий, орлиный; в глаза бросалась его большая неопрятная черная борода.

– Я мистер Элмер, – сказал он, – но я давно уже не жду посетителей.

Что-то в беспокойных глазах мистера Элмера заставило патера Брауна перейти прямо к делу. Если это маньяк, то он, наверное, не будет в претензии.

– Разве вы действительно совсем никого не ждете? – мягко спросил патер Браун.

– Вы правы, – спокойно согласился хозяин, – я постоянно жду одного посетителя, возможно, он будет последним.

– Надеюсь, что нет, – заметил патер. – Во всяком случае, я рад тому обстоятельству, что не особенно похож на него.

Мистер Элмер злорадно рассмеялся.

– Ничуть не похожи! – подтвердил он.

– Мистер Элмер, – заговорил напрямик патер Браун. – Прошу прощения за свою смелость, но один из моих друзей сообщил мне о ваших затруднениях, и я решил выяснить, не могу ли я быть вам чем-нибудь полезен. По правде говоря, у меня есть кое-какой опыт в подобных делах.

– Нет и не было дел, подобных этому, – возразил Элмер.

– Вы, значит, хотите сказать, – заметил патер Браун, – что ваши два брата, так трагически расставшиеся с жизнью, были убиты?

– И эти убийства были непростыми, – продолжал другой. – Человек, который обрек нас на смерть, – порождение сатаны, и сила его – от ада.

– Всякое зло имеет свои корни, – серьезно сказал патер Браун. – Но что заставляет вас утверждать, что это были непростые убийства?

Элмер ответил жестом, пригласив гостя присесть; и сам медленно опустился в другое кресло, обхватив руками колени.

Когда он поднял затем глаза, в лице его появилось более мягкое и задумчивое выражение, а голос зазвучал дружелюбно и уверенно.

– Сэр, – заговорил он, – я отнюдь не желаю, чтобы вы считали меня неразумным человеком. Разум и навел меня на такие мысли. Я много книг перечитал на эту тему, ведь я один унаследовал познания отца в данной темной области, а потом унаследовал и его библиотеку. Но то, о чем я хочу вам рассказать, не вычитано из книг – я видел это собственными глазами.

Патер Браун кивнул, и его собеседник продолжал, как бы подыскивая слова:

– Относительно старшего брата я сначала был не совсем уверен. В том месте, где его нашли застреленным, не было видно никаких следов, никаких отпечатков. И револьвер лежал подле него. Но как раз перед этим он получил угрожающее письмо от нашего врага, несомненно, так как на письме был знак – крылатый кинжал – одна из его проклятых каббалистических штучек. И служанка говорила, что в полумраке видела, как вдоль стены сада ползло что-то – не кошка, очевидно, – чересчур большое. Распространяться больше не буду. Скажу лишь одно: если убийца и являлся, то он умудрился не оставить никаких следов. Но, когда погиб брат Стивен, дело обстояло иначе. И с тех пор мне все известно. Машина была установлена на помосте у подножия башни фабрики. Я вскочил на помост тотчас после того, как он пал, убитый железным молотом. Я не видел, чтобы его ударило что-нибудь, но… я видел то, что видел… В тот миг большой клуб дыма скрывал от моих глаз фабричную трубу, но в одном месте вдруг образовался прорыв, и я увидел на самом верху темную фигуру человека, завернувшегося в черный плащ. Сернистый дым на время заслонил его от меня. Когда дым рассеялся, я взглянул на трубу. Там никого не было. Я человек разумный, пусть же разумные люди объяснят мне, как он попал на такую недостижимую высоту и как спустился оттуда?

Он посмотрел на патера Брауна с вызывающей улыбкой сфинкса, затем, помолчав, сказал коротко:

– Череп брата разлетелся, но тело не пострадало. И в одном из карманов его платья мы нашли угрожающее письмо, полученное накануне, – письмо с крылатым кинжалом.

– Я уверен, – серьезно продолжал он, – что символ – крылатый кинжал – выбран не случайно. Что бы ни делал этот ужасный человек, все – преднамеренно. В уме у него спутались и самые сложные планы, и неведомые наречия, шифры, образы без названий. Он принадлежит к самому худшему на свете типу людей: к типу злых мистиков. Я, конечно, не утверждаю, что отгадал все скрытое под этим символом. Но есть, несомненно, какая-то связь между символом и необычными, преступными действиями этого человека в отношении нашей несчастной семьи, над которой он парит, как ястреб. Можно ли не видеть связи между идеей крылатого кинжала и тайной смерти Филиппа – смерти на лужайке собственного дома, где не осталось ни малейших следов ног, ни на траве, ни в пыли дорожек! Можно ли не видеть связи между крылатым кинжалом, который летит как стрела, и фигурой в черном плаще на фабричной трубе?

– Вы хотите сказать, что он летает, – задумчиво заметил патер Браун.

– Симон Магус достиг этого в свое время, – возразил Элмер, – и в былые темные времена утверждали, что антихрист будет уметь летать. Как бы то ни было, на письмах был изображен крылатый кинжал; мог ли он летать или нет – другой вопрос, но разить он, во всяком случае, умел.

– Вы не заметили, на какой бумаге были написаны письма? – спросил патер Браун. – На обыкновенной почтовой?

Элмер вдруг расхохотался.

– Можете сами убедиться, – с мрачной ухмылкой сказал он, – я получил сегодня такое же письмо.

Он откинулся на спинку кресла, вытянув ноги из-под зеленого халата, который был ему немного коротковат, и опустив подбородок на грудь. Почти не шевелясь, он запустил руку в карман халата и, вытащив за уголок бумажку, несгибающейся рукой протянул ее. В его позе было что-то, напоминающее о параличе, который сопровождается и оцепенением, и расслаблением. Но следующее замечание патера Брауна страшно взбодрило его.

Патер Браун всматривался в переданную ему бумажку, как все близорукие люди, поднеся ее к самым глазам. Бумага была не простая, хотя и шероховатая – нечто вроде листа, вырванного из тетради для этюдов художника. И на ней смелыми штрихами был изображен красными чернилами кинжал с крылышками – такими, как на жезле Меркурия, – а внизу слова: «Смерть настигнет вас на следующий за сим день, как настигла ваших братьев».

Патер Браун бросил бумажку на пол и выпрямился в кресле.

– Не позволяйте подобным вещам обескуражить вас! – довольно резко промолвил он. – Эти негодяи всегда стараются лишить нас возможности защищаться, отняв у нас надежду.