Агата Кристи - Слишком дешевая квартира

Обычно, как я уже рассказывал, расследования Пуаро отталкивались от главного события, будь то убийство или ограбление, и продолжались методом логических умозаключений вплоть до блистательной развязки. В происшествии, о котором пойдет речь сейчас, удивительная цепь случайностей протянулась от внешне незначительных, но привлекших внимание Пуаро обстоятельств к мрачным последствиям, завершившим этот необычный случай.

Я проводил вечер у своего старинного приятеля Джеральда Паркера. Кроме нас с хозяином, было еще человек шесть, и беседа в конце концов свелась, как это непременно случалось всюду, где бы ни оказывался Паркер, к проблеме найма квартир в Лондоне. Дома и квартиры были его страстью. Со времени окончания войны он сменил по меньшей мере полдюжины разных жилищ. Стоило только ему где-нибудь обосноваться, как он неожиданно загорался мыслью о новой находке и тотчас отбывал со всеми своими пожитками. Несмотря на практический склад его ума, эти переезды почти всегда совершались без внимания к денежной стороне дела, поскольку двигала им чисто спортивная страсть, а не поиск выгоды. Некоторое время мы слушали Паркера с благоговением непосвященных. Потом настала наша очередь, и тогда началось настоящее вавилонское столпотворение. Наконец право высказаться получила миссис Робинсон, очаровательная юная новобрачная, которая была здесь вместе со своим мужем.

— А вы еще не слышали о нашей удаче, Паркер? — спросила она. — Наконец-то и нам удалось снять квартиру. И знаете где? В Монтегю!

— Поздравляю, — сказал Паркер. — Я всегда говорил, что в этом доме отличные квартиры. Только слишком дорогие.

— В том-то и дело, что нам сдали совсем недорого. Дешевле не бывает — восемьдесят фунтов в год.

— Но Монтегю — это большое красивое здание на улице Найтсбридж[1], не так ли? Или вы говорите о его случайном тезке где-нибудь в трущобах?

— Нет, именно о том, что на Найтсбридж. Как раз поэтому он такой славненький.

— Славненький! Неплохо сказано. Да это же просто чудо! Но где-нибудь тут кроется подвох. Полагаю, понадобилось дать большой аванс?

— Ни пенни!

— Ни пенни! Я не переживу этого! — застонал Паркер.

— Только заплатили за обстановку…

— А! — Паркер ожил. — Так я и знал, что без подвоха не обойдется!

— …Пятьдесят фунтов, прежние жильцы оставили ее нам. Но она очень милая.

— Сдаюсь, — сказал Паркер. — Эти прежние жильцы, должно быть, умалишенные со склонностью к филантропии.

Показалось, что миссис Робинсон несколько озадачена. Небольшая складка пролегла меж ее изящными бровями.

— Действительно странно, правда? Вы не думаете, что… что… квартиру посещают призраки?

— Никогда не слыхал, чтоб квартиру посещали призраки, — произнес Паркер решительно.

— Пожалуй… — Но его слова явно не убедили миссис Робинсон. — Только во всем этом есть что-то… сомнительное, что ли.

— А именно? — заинтересовался я.

— А, наш криминалист насторожился, — сказал Паркер. — Откройтесь ему, миссис Робинсон. Гастингс — великий разгадчик всякой чертовщины.

Я засмеялся несколько смущенно, хотя в душе был польщен выпавшей мне ролью.

— Ну… не то что совсем уж сомнительное, капитан Гастингс, но когда мы обратились в бюро Стоссера и Поля (а раньше мы к ним не обращались, потому что у них только дорогие квартиры в Мейфейре, но потом мы подумали — попытка не пытка), все, что нам ни предлагали, стоило четыре-пять сотен в год, а то — так большой аванс, и тогда, только мы собрались уходить, клерк проговорился, что есть одна квартира за восемьдесят, правда он не уверен, выйдет ли у нас с ней что-нибудь, потому что она уже давно значится в их списках и они направляли так много народу смотреть ее, что можно быть почти уверенным, что ее уже сняли — «перехватили», как выразился клерк, — только люди были настолько необязательны, что не давали знать о результатах, и когда они продолжали направлять туда съемщиков, те раздражались, что их посылают смотреть квартиру, которая, быть может, давным-давно сдана.

Миссис Робинсон сделала паузу несколько большую, чем требовалось, чтоб перевести дыхание, а затем продолжила:

— Мы поблагодарили и сказали, что прекрасно понимаем, что шансов почти никаких, но нам все равно хотелось бы посмотреть ее — просто на всякий случай. И мы отправились прямо туда на такси, потому что, в конце концов, никогда не известно, где найдешь, а где потеряешь. Оказалось, эта квартира — номер четыре — на третьем этаже, и как раз когда мы ждали лифт, Элси Фергюсон — это моя подружка, капитан Гастингс, она тоже приходила смотреть квартиру — сбегала вниз по ступенькам. «В кои-то веки опередила тебя, моя милая, — говорит она, — и все равно неудачно. Там уже сдано». Казалось, вот все и кончено, но ведь, как сказал Джон, местечко очень дешевое, мы могли бы позволить себе заплатить и побольше, и, может быть, если б мы предложили задаток… Неприятная вещь, конечно, мне даже стыдно об этом рассказывать, но вы сами знаете, что это за проблема — снять квартиру…

Я заверил ее, что прекрасно знаю: в борьбе за жилище далеко не лучшие стороны человеческой натуры частенько одерживают верх, и всегда применимо хорошо известное правило: «Кто смел — тот и съел».

— Мы и поднялись, и — вы не поверите — квартира вовсе не была сдана. Служанка показала ее нам, а потом мы встретились с хозяйкой, и дело было улажено в один момент. Пятьдесят фунтов за обстановку, и ключ в руках. На следующий день мы подписали все бумаги, а завтра уже въезжаем! — победоносно завершила миссис Робинсон.

— А что же миссис Фергюсон? — спросил Паркер. — Что подсказывает ваша дедукция, Гастингс?

— «Все совершенно ясно, дорогой Уотсон», — процитировал я с улыбкой. — Она просто ошиблась квартирой.

— О, капитан Гастингс, как это проницательно! — восхищенно воскликнула миссис Робинсон.

Хотел бы я, чтоб Пуаро оказался рядом в ату минуту. Иногда мне кажется, что он недооценивает мои способности.

Все это было очень забавно, и на следующий день я, сделав вид, что ничего не понял, поставил тот же вопрос перед Пуаро. Он заинтересовался и чрезвычайно подробно расспросил меня об условиях найма квартир в различных районах Лондона.

— Любопытная история, — проговорил он задумчиво. — Извините, Гастингс, я вас ненадолго оставлю.

Когда он вернулся примерно через час, глаза его возбужденно горели. Но, прежде чем заговорить, он положил трость на стол и со своей обычной педантичностью вычистил шляпу щеткой.