Андре Бьёрке - Паршивая овца [Мертвецы выходят на берег.Министр и смерть. Паршивая овца]

Но либо у нее не было черного пояса, либо она посчитала, что ей не успеть добежать до меня. Вместо того чтобы встать на защиту двери, она кинулась к телефону.

Я не стал слушать, что она там имела сообщить. Я постучался, открыл дверь и вошел.

Карл и Иоахим Бернеры удобно расположились напротив друг друга за массивным письменным столом. Оба удивленно воззрились на меня. Похоже было, что никто до меня не пробовал войти к ним, не испросив сначала высочайшего позволения. Мой поступок был им в диковинку.

— Чтоб тебя черти драли! — выругался Карл.

Иоахим выразился чуть более мягко:

— О черт!

После чего Карл поднялся, и мы принялись мерить друг друга взглядами.

Может быть, приемы карате знал именно он. Во всяком случае, выглядел он для этого довольно спортивным, в темной рубашке с расстегнутым воротом, коричневых брюках и легких туфлях.

Его отец одет был более респектабельно — в серый костюм с неярким серебристым галстуком. С серым цветом отлично гармонировали темно-коричневые начищенные туфли.

— Что это значит, господин… э-э…

— Веум, — услужливо подсказал я.

— Скандалист. Сейчас я вышвырну его вон, — предложил Карл Бернер.

— Не торопись — ведь под рукой нет коммерческого директора, — отпарировал я. И, глядя поверх его плеча, обратился к Иоахиму. — У меня есть для вас важное сообщение, господин Бернер.

— Какое именно? — вопросил старикан.

— Это касается деятельности борделя вашего сына.

— Что?

Карл Бернер подскочил ко мне и занес руку для удара. Но я был занят отцом и поэтому просто перехватил ее.

— Прекрати свои штучки, Карл! — приказал отец.

Я посмотрел на Карла Бернера. Он побагровел, вены на висках набухли кровью. В глазах я прочел себе смертный приговор. Он прошипел:

— Ты еще пожалеешь об этом, Веум!

В этот момент Иоахим поднялся из-за своего письменного стола, и сразу стало ясно, кто здесь хозяин.

— Я сказал: прекратить! Сядьте! Оба!

Прошло не более двух секунд, после чего мы, как два провинившихся школьника после драки на школьном дворе, подошли и сели, со страхом ожидая нагоняя от директора.

Инициатива была в руках у Иоахима Бернера. Этот тип я хорошо знал: он привык к бурным собраниям акционеров и заседаниям правления по поводу падения курса акций. Разница между ним и сыном была того же свойства, что и разница между норвежским крепким черным кофе и итальянским пахнувшим корицей капуччино. Внезапно я понял, что присутствую при встрече двух поколений капиталистов: поколения тяжелого времени и поколения легких хлопчатобумажных костюмов. Поколения, привыкшего к лишениям и готового к борьбе, как лыжник в забеге на длинной дистанции на соревнованиях Чемпионата мира на Холменколлене, и поколения с нарочито небрежно уложенными крашеными волосами. Черный «мерседес» и белый «порше». Гранит и фарфор.

Иоахим Бернер взял слово.

— Сейчас я прошу вас, господин Веум, разъяснить в доступной форме, почему вы осмелились прервать нашу беседу таким наглым и совершенно бесцеремонным образом. Вчера вы приходили по поводу смерти Хенрика.

Сегодня вы заявляетесь с голословными обвинениями в адрес моего второго сына. Раскройте ваши карты.

— Не думаю, чтобы они вам понравились, Бернер. Они прошли через грязные руки.

— У меня нет времени выслушивать ваши образные речи, Веум! Переходите к делу.

— Ну что ж. Тогда я начну…

— Послушай, отец, — тут же перебил меня Карл Бернер. — Я не понимаю, почему ты позволяешь обращаться с собой подобным образом. Веум ворвался сюда без разрешения, и ты…

Иоахим Бернер холодно посмотрел на своего сына.

— Разве я просил тебя высказаться?

— Нет, но…

— Тогда помолчи, Карл.

Мы сидели за обеденным столом. Маленький Карл сказал что-то в высшей степени неприличное. Отец поставил его на место. Наступила тишина, и мы продолжили обед в полном молчании.

— Как я уже говорил, — сказал я, — я побывал в заведении вашего сына вчера вечером. «Week End Hotel», насколько я понял, является частью вашего концерна.

Я вопросительно посмотрел на него, но он даже и бровью не шевельнул. Просто в ожидании продолжения молча смотрел на меня.

— То, что я увидел, дает мне все основания считать, что там занимаются тем, что называется организованной проституцией.

— Организованной! — вновь вставил Карл. — Назови мне хоть один отель, рядом с которым не вертятся шлюхи!

Новый убийственный взгляд отца, и вновь тишина.

— Ну и? — подбодрил меня Бернер.

Я попробовал зайти с другой стороны.

— Я считал, что вы, Бернер, занимаетесь более респектабельной деятельностью. — Как будто в мире финансов можно говорить о респектабельности!

— Да?

Я начинал обливаться холодным потом. Он не реагировал, и беседа велась не совсем так, как я рассчитывал.

— Полиция будет очень заинтересована моими наблюдениями.

Карл Бернер ухмыльнулся.

Иоахим Бернер положил на стол свои кулачищи и посмотрел на меня стальными глазами.

— Мне стоит воспринимать это как шантаж, Веум?

— Тогда я вынужден быть невежливым и указать вам на дверь. — Он даже не стал протягивать руку по направлению к выходу, а просто кивнул.

— Это все, что вы имеете мне сказать?

— Да, это все.

— Мы не обсуждаем наши внутренние проблемы с первым встречным! — опять влез Карл.

— Может быть, вы предпочитаете это делать с полицией нравов или газетами розничной продажи? Уверен, что подобный материал их заинтересует. Тут есть за что ухватиться в прямом смысле.

— Не советую тебе, Веум, пробовать этот путь, — ответил Карл. — У нас есть свои средства.

— Где? На счету в Швейцарии?!

Иоахим Бернер крякнул.

— Карл, проводи Веума до дверей. До дверей лифта. Если он не уйдет по доброй воле, позвони в полицию. У нас нет времени на всю эту чепуху.

Я поднялся.

— Понимаю. Я ухожу по доброй воле. Но не удивляйтесь, если нам придется встретиться вновь.

Иоахим Бернер не ответил. Он уже успел открыть папку с документами, лежавшую у него на столе, и углубиться в чтение бумаг, вооружившись золотой перьевой ручкой. Он занялся подписанием документов сегодняшнего дня. Я порадовался, что у меня не было займа в этой фирме. Иначе он потребовал бы его возврата в течение одного дня.

Карл Бернер послушался приказа и проводил меня до дверей лифта. Я вежливо кивнул на прощанье секретарше, занявшей место Кари Карсте, но взамен получил лишь ледяной взгляд.

Перед лифтом Карл меня задержал. Он уже успокоился, и лицо его приобрело нормальный цвет загара солярия, но темные глаза по-прежнему горели ненавистью.

— Послушайся моего совета, Веум. Держись от меня подальше. Если нет…

— Если нет… тогда ко мне наведается коммерческий директор?