Андре Бьёрке - Паршивая овца [Мертвецы выходят на берег.Министр и смерть. Паршивая овца]

Мы начали играть в бридж, но игра наша не принесла бы чести даже посредственному игроку. Я заметил, что Танкред беспокойно поглядывает на часы.

— Ну что, волнуешься? Думаешь, Эбба пала смертью храбрых? — спросил Арне.

— Многовато времени прошло. Ходу туда полчаса. Значит, положи на дорогу час. А ее нет уже три!

— Может, она пережидает дождь?

— Тогда ей придется там заночевать. Не думаю, чтобы она на это согласилась. К тому же дождь не стал сильнее, да и одета она хорошо.

— Это тебе наказание за твой утренний фокус с исчезновением.

Прошло еще двадцать минут. Теперь уже встревожилась Моника, она нервно теребила свой медальон.

— Нет, мне это решительно не нравится, — сказала она. — Тут что-то не так. Бог знает, что этот отвратительный человек мог придумать.

Танкред сложил карты и встал. Напускная вялость исчезла, в глазах появилась озабоченность. «Оказывается, и человеческие чувства ему не чужды, — подумал я, — выходит, не такой уж он хладнокровный сноб».

— Может, стоит сходить на разведку? Вдруг она подвернула ногу где-нибудь по дороге? Мало ли что могло случиться. Вы как хотите, а я отправляюсь в Пасторскую усадьбу.

— Чтобы привести Эббу домой? — Арне опять иронически улыбнулся. — Хочешь поучаствовать в этой комедии, Танкред? Мужья бегают туда и обратно между усадьбами, чтобы вернуть домой своих легкомысленных жен. Ты думаешь, Пале какой-нибудь извращенный маньяк?

— Мне не нравится его рожа?! — отрезал Танкред и вышел в прихожую.

— Не сомневайся, мы все пойдем с тобой, — успокоил его Арне.

Мы начали натягивать на себя клеенчатые плащи, как вдруг за дверью послышались чьи-то шаги. Я открыл дверь; на крыльцо поднялась Эбба. Она запыхалась, точно всю дорогу бежала, и была очень взволнована.

— Слава Богу! Где ты пропадала? — воскликнул я. — А мы собрались тебя спасать. Думали, ты подвернула ногу или тебя изнасиловали.

— Вы были недалеки от истины. — Эбба прислонилась к косяку двери и с трудом переводила дыхание. — Фантастическое приключение! Никогда не думала, что в двадцатом веке такое возможно. Вы мне не поверите. Я бежала как сумасшедшая, чтобы поскорее вам все рассказать. Только сначала дайте чего-нибудь выпить, иначе я свалюсь.

Она скинула плащ и села в кресло перед камином, достав пудреницу и губную помаду.

— Боже, ну и вид у меня! Впрочем, после всех моих приключений я могла выглядеть и хуже. Арне, налей мне, пожалуйста, джину, и я расскажу вам все по порядку. Жаль, нет Карстена, эта новелла в его жанре.

Арне приготовил коктейль не только для Эббы, но и для всех нас. Эбба не спешила начать свою историю, она откинулась в кресле и с наслаждением потягивала розоватый напиток.

— Не злоупотребляй алкоголем, — предупредил ее Танкред. — Он ослабляет память и стимулирует фантазию. Ты уже достаточно помучила нас. Давай рассказывай!

— Ладно! — Эбба встряхнула мокрыми кудряшками. — Начну, пожалуй. Итак, примерно три часа назад я подошла к Пасторской усадьбе. Мой боевой задор заметно поугас. Даже удивительно, как холодный дождь и трезвые размышления способны убить любой порыв. Больше всего мне хотелось вернуться домой, но я боялась, что вы поднимете меня на смех за мою трусость. Поэтому я собралась с духом и постучала.

Мне открыл Пале. Я подумала: «Господи, дай мне мужество, сообразительность и силы!» Войдя в прихожую, я, как заправский инспектор полиции, заявила, что хочу поговорить с Лиззи. Он улыбнулся своей гадкой слащавой улыбкой и сказал, что Лиззи в постели, она больна и дня два ее нельзя тревожить. Ее нервам необходим покой, и разговоры с кем бы то ни было для нее нежелательны. Ничего себе любезный прием, представляете, какая свинья! Я вскипела — к счастью, ко мне вернулся мой боевой дух — и весьма красноречиво выложила ему все, что о нем думаю. Сказала, что он оскорбил всех нас своим обращением с Лиззи. Что он садист и деспот, которых надо стрелять, как бешеных собак. Что нам известно, что они с Лиззи неженаты и он просто держит ее в клетке, как подопытного кролика. Что Лиззи не желает больше оставаться под его крышей и что без нее я отсюда не уйду.

Весь этот залп не произвел на него ни малейшего впечатления — я как будто выстрелила из рогатки по кораблю. Он улыбнулся еще ласковее, чем прежде, и сказал, что, по его мнению, мы неправильно понимаем ситуацию. У Лиззи было несчастное детство, она до сих пор страдает нервным расстройством, и порой у нее возникают навязчивые идеи. Вот и сегодня она была в очень плохом состоянии. Если я все же настаиваю, он, конечно, разрешит мне поговорить с Лиззи, благо она сейчас немного пришла в себя и сможет сама разъяснить возникшее недоразумение. Он провел меня к Лиззи и оставил нас наедине. Я проверила — под дверью он не подслушивал.

Лиззи лежала в постели, она выглядела такой же апатичной, какой уходила от нас. Она посмотрела на меня невидящими глазами и улыбнулась бессмысленно, как человек, находящийся под воздействием наркотика. Я попыталась уговорить ее встать и уйти со мной, но это было бесполезно. Она объяснила, что была в истерическом состоянии и мы не должны верить тому, что она нам наговорила. В таком состоянии ее одолевают самые невероятные фантазии. Конечно же, они с Пале женаты, ей очень хорошо с ним, он проявляет столько такта и терпения, когда ей изменяют нервы. Голос у нее был тусклый и усталый, но в нем звучала непреклонность. Мне не удалось уговорить ее уйти со мной. Так же бесполезно было объяснять ей, что она находится под влиянием Пале. Она решительно отвергла это, назвав одной из своих болезненных выдумок. Наконец она очень мягко попросила меня уйти — ей хочется спать, сон для невротиков — лучшее лекарство.

Я вернулась в гостиную. Пале встал и с приторной миной пригласил меня выпить с ним по рюмочке вина. Мне хотелось влепить ему пощечину, так я была раздражена своим постыдным поражением. Но я подумала, что если сейчас уйду, то вернусь домой совершенно бесславно. Мне вдруг захотелось получше узнать этого странного человека — хоть какую-то пользу я должна была извлечь из своего посещения. К тому же я, как-никак, психолог. Одним словом, я приняла его приглашение.

Пале налил мне чего-то зеленого, крепкого, с запахом аниса, по его утверждению, это был настоящий старинный абсент. Он завел беседу о своих исследованиях и подробно описал Йёргена Уля, каперского пастора. Потом он незаметно перешел на сатанизм и его культы…

— Это его конек, — прервал я Эббу. — Он прочитал нам лекцию на эту тему еще до того, как вы с Танкредом приехали сюда.

— Я так и подумала. Я сразу поняла, что он повторяет давно заученный текст. Однако Пале опытный лектор. Он пользовался красочными образами, делал интересные отступления, читал отрывки из какой-то старинной книги или рассказывал про всякие ужасы. Он поведал мне, как тайные оккультные общества влияли на те или иные исторические события, объяснил, почему культ черной магии уже много веков притягивает к себе души людей. Я против воли увлеченно слушала его рассказ, мне стало ясно, почему этот человек имеет над Лиззи такую власть. Он говорил сдержанно, но незаметно его голос обрел таинственную силу. Оказалось, что Пале не лишен даже своеобразного обаяния. Сложилась странная ситуация. Только что я ворвалась в дом, чтобы любой ценой спасти бедную женщину, страдавшую от деспотизма мужа, а теперь сидела и развесив уши слушала его рассказы о старых суевериях…