Александр Трапезников - Мышеловка

Я кружил по всему дому, открывая одну комнату за другой, несколько раз проходя через зал, спускался в подвал по одной лестнице и поднимался по другой, забирался на чердак, но неуловимый противник словно бы насмехался надо мной. Иногда мне слышались его шаги и даже где-то хлопали двери, а порою казалось, что я схожу с ума, поскольку вокруг стояла мертвая тишина, но я чувствовал, что он притаился за моей спиной. Безусловно, если я гонялся не за тенью, а за реальным человеком, — он знал дом лучше меня. Наконец я устал от этих бесполезных поисков, вернулся в свою комнату, крепко затворил обе двери, окно и лег на кровать, положив рядом с собой меч.

Но спать уже не хотелось. Мысли мои крутились вокруг этого проклятого дома. Какого дьявола дед нагородил тут столько шарад? Нормальному человеку спокойно поспать нельзя. Если бы он был жив, он бы ответил на мой вопрос. Надо было приехать к нему, когда он меня звал. И какого хрена он полез в начале апреля в это озеро? Конечно, дед обливался ледяной водой даже в морозы, но… Но! Я чуть не подскочил на кровати. Мое сознание пронзила простая и очевидная мысль: ведь дед не умел плавать! Я вспомнил эпизод из детства, когда мы стояли на берегу Останкинского пруда, кругом плескались ребятишки, а дедуля не позволял мне лезть в воду, потому что… потому что и сам не умел плавать. Вот так дела… Но это означает, что его сбросили в воду… Убили, утопили. Да, несомненно. И сделал это кто-то из жителей поселка. Или несколько человек. Гордый от своей невероятной догадки, я сел на кровати и стал бешено раскуривать папиросу. И никто об этом не знает — только я. И мне надо обязательно выяснить… найти преступника. Так я и сделаю, иначе — грош мне цена. Иначе я недостоин носить звание его внука. Решив с завтрашнего дня начать свои поиски, я вновь откинулся на подушку. Как вести расследование, А еще не знал, но, подумав, что утро вечера мудренее, уснул со спокойной совестью.

А утром, еще раз обойдя весь дом и заглянув в подвал, я вдруг совершенно случайно обнаружил, что коленкоровые тетрадки деда исчезли…

Признаться, эта пропажа меня мало расстроила. Толку от дедовых рецептов все равно не было. Они представляли ценность разве что как память о нем. Но, значит, ночью здесь действительно кто-то был. Об этом говорили и отпечатавшиеся в пыльном подвале следы — тупоносые башмаки размера этак сорок четыре-сорок пять. Собственно говоря, и у меня такой же размер, но ношу я кроссовки. Но в большей степени меня волновало то, как я поведу свое расследование об убийстве деда? Опыта у меня в этой области никакого не было. Можно было бы, конечно, дождаться одного из моих гостей — капитана московской налоговой полиции Маркова, моего старого друга (тот хоть соображает в этих делах побольше моего), но он и остальные приедут лишь через пять дней. А мне не терпелось поскорее заняться поисками преступника (или преступников?), и, кроме того, тешила какая-то дурацкая мысль, что и один в поле воин. А возможно, я просто насмотрелся фильмов про одиноких сыщиков-любителей, всегда побеждающих при любых обстоятельствах и хватающих в финале картины виновного за хвост. Я был уверен, что подобный триумф непременно ждет и меня. Но с чего же начать? Поселок Полынья мне был совершенно незнаком. Я был здесь чужаком, изгоем, и ко мне наверняка все относились с подозрением. Исключая разве что тетушку Краб. И первым делом я отправился прямо к ней.

Она сидела на крылечке и вязала чулок, а увидев меня, суетливо стала собирать на стол.

— Наливочки больше не дам, и не проси! — строго сказала она, будто я именно за этим и явился. — Ты вчера был оч-чень хорош! Слышала, как ты шел и горланил что-то про Девушку-Ночь. Не накликал на свою голову?

— Мы с ней провели славно времечко, — уклончиво отозвался я и напрямик спросил: — Тетушка, были ли здесь у моего деда враги? Ну, такие, которые желали бы его смерти?

Она призадумалась. Я в это время прихлебывал чай с молоком.

— Да нет вроде, — сказала она наконец. — Он, почитай, всех тут лечил. Климат-то у нас такой, что у кого — то ревматизм, то радикулит, то этот… ос… остеохандра…

— А что же доктор ваш, Мендлев кажется? Он что же, больными не занимался?

— Вот они-то, пожалуй, были друг дружке конкурентами, — согласилась тетушка. — Но чтобы до смертоубийства дошло — нет.

— Ладно. Оставим пока доктора в покое. Займемся другими персонами.

— А ты что задумал, Вадимка? — шепотом спросила тетушка. — Неужто думаешь, что Арсения… — Она даже побоялась выговорить это слово, приложив обе ладони к груди.

— Есть такая догадка, тетушка, — угрюмо сказал я. — Дело в том, что дед не умел плавать, а выловили его из озера. С какой стати он туда полез?

— Он мне никогда не говорил, что плавать не умеет. Ты точно знаешь?

— Точно, и прошу вас, тетушка, помочь мне.

— Так всегда, охотно. — Она снова засуетилась, будто бы именно сейчас надо было куда-то бежать, хватать убийцу и тащить его на Гревскую площадь, где уже приготовлена виселица.

— Вот что, тетушка, — остановил я ее порывы. — С этого часа назначаю вас своим помощником, Ватсоном. Основную работу буду делать я, а вы, как местный житель, разбирающийся в хитросплетениях и интригах местной жизни, знающий все тайны Мадридского двора, походите по знакомым, поспрашивайте, поинтересуйтесь, не знает ли кто чего, не слышал ли, не имел ли на деда зуб. Задание ясно?

— Вадим! — взмолилась тетушка Краб. — Да говори ты простым языком. А то: ватман какой-то, Мадрид… Испанцев здесь сроду не было.

— Ладно. Ваша задача: походить по домам, покалякать и, будто бы вспоминая деда, перевести разговор на него. Узнать: кто радуется его смерти, а кто искренне опечален. Так мы сузим круг подозреваемых.

Тетушка смотрела на меня, округлив от удивления глаза.

— Ясно? — рявкнул я довольно решительно.

— Ой! — Она даже подскочила. — Все поняла, все. Сейчас же и пойду.

— Можно не торопиться, — сказал я более мягким тоном. — Главное, действуйте с предельной осторожностью. Хитро. Чтобы не выдать себя. Вы можете наткнуться на главного преступника, и он обо всем догадается. И тогда, вполне возможно, и вы и я окажемся на дне того же самого озера.

Мне не хотелось понапрасну запугивать старушку, но она должна была ясно представлять себе всю степень опасности. Было бы весьма печально, если бы в Полынье появилась еще одна жертва. Сам же я решил действовать следующим образом: вызвать огонь на себя, показать всем, что я подозреваю, что дед умер не своей смертью, и с этой целью я и приехал в Полынью — найти преступника. Это был единственный способ заставить его занервничать, как-то проявить себя, привлечь его внимание к моей персоне. Это был рискованный ход, но иного выбора у меня не было. И рано или поздно мы обязательно должны были бы сойтись лицом к лицу.