Агата Кристи - Немейский лев

— Представить себе не могу, мистер Пуаро, как это могло случиться. Я отвлеклась буквально на секунду. У входа в «Хэрродз» [9] «Хэрродз» — один из самых дорогих и фешенебельных лондонских универсальных магазинов. какая-то нянька спросила меня, который час…

— Нянька? — прервал ее излияния Пуаро. — Какая нянька?

— Ну, нянька с младенцем. Просто чудный младенец, такая милая крошка! Щечки такие розовые! А еще говорят, будто в Лондоне нет ни одного здорового ребенка! По-моему…

— Эллен, — ледяным голосом произнесла миссис Самуэльсон.

Мисс Кебл зарделась, поперхнулась и умолкла.

— А пока мисс Кебл пялилась на чужого младенца, — язвительно прокомментировала миссис Самуэльсон, — этот негодяй перерезал поводок Нанки Пу и был таков.

— Все произошло так быстро, — сквозь слезы пробормотала мисс Кебл. — Я оглянулась, а нашего мальчика уже нет — только обрывок поводка. Хотите, я вам его покажу, мистер Пуаро?

— Ни в коем случае, — поспешно выпалил Пуаро, который вовсе не жаждал стать обладателем еще одного поводка. — Насколько я понимаю, вскоре после этого вы получили письмо?

Из рассказа потерпевших выяснилось, что обе истории были похожи друг на друга как две капли воды: письмо, угрозы оставить похищенных собачек без ушей и хвоста. Отличалась только сумма выкупа — 300 фунтов — и адрес. На этот раз деньги предлагалось выслать капитану Блекли в гостиницу Харрингтон, улица Клонмел Гарденз в Кенсингтоне, дом 76.

— Когда Нанки Пу вернулся домой, — продолжала между тем миссис Самуэльсон, — я лично отправилась туда, мистер Пуаро. В конце концов, триста фунтов — это триста фунтов.

— Разумеется, мадам.

— Я сразу же увидела на полке в вестибюле свое письмо. Пока я ждала хозяйку гостиницы, то успела незаметно сунуть его себе в сумочку. К несчастью…

— К несчастью, когда вы его вскрыли, там оказался обычный лист бумаги.

— Как вы догадались? — восхищенно воззрилась на Пуаро миссис Самуэльсон.

Пуаро пожал плечами.

— Очевидно, chère Madame [10] Дорогая мадам (фр.). , похититель сообразил бы забрать деньги прежде, чем возвратить собаку. Для этого ему нужно было взять деньги и сунуть в конверт бумагу, а затем положить письмо на место, чтобы никто ничего не заподозрил.

— И никакой капитан Блекли там никогда не останавливался.

При этих словах Пуаро усмехнулся.

— Мой муж, конечно, был всем этим очень раздосадован. По правде говоря, он просто кипел от злости!

— Вы… э-э, — осторожно поинтересовался Пуаро, — не посоветовались с ним, перед тем как отправить письмо?

— Разумеется, нет, — отрезала мисс Самуэльсон, и в ответ на вопросительный взгляд Пуаро пояснила. — Я не могла рисковать. Мужчины так странно ведут себя, когда дело касается денег. Джекоб стал бы настаивать, чтобы мы обратились в полицию. Ни за что! Бедняжка Нанки Пу! С ним ведь могло невесть что случиться! Конечно, потом мне пришлось все рассказать мужу, ведь я как-то должна была ему объяснить исчезновение трехсот фунтов.

— Да-да, конечно, — пробормотал Пуаро.

— Никогда не видела его таким злым. Мужчин, — сказала миссис Самуэльсон, поправляя бриллиантовый браслет, — не интересует ничего, кроме денег.

Поднявшись на лифте, Пуаро вошел в приемную сэра Джозефа Хоггина. Секретарь, которому он передал визитную карточку, объяснил, что сэр Джозеф только что освободился и немедленно его примет. Из кабинета меж тем выплыла надменная блондинка с какими-то бумагами и удалилась, на ходу облив презрением несуразного усатого человечка.

Сэр Джозеф восседал за огромным столом красного дерева. На щеке его рдел след от губной помады.

— Ну, мистер Пуаро, присаживайтесь. Есть какие-нибудь новости?

— Схема проста до гениальности, — начал Пуаро. — Во всех случаях деньги предлагалось послать на адрес меблированных комнат или дешевых гостиниц, где нет ни швейцара, ни носильщиков и всегда толпится множество постояльцев, в основном, отставных военных. Войти туда можно запросто. И либо просто взять письмо с полки, либо изъять из него деньги и подложить обычную бумагу. Ну а какова дальнейшая судьба этих денег — тут полная неясность, никаких концов.

— Вы хотите сказать, что не имеете представления о том, кто все это проделывает?

— Ну почему же. Кое-какие соображения у меня есть. Мне понадобится несколько дней, чтобы их проверить.

— Неплохо, — с любопытством посмотрел на Пуаро сэр Джозеф. — Что ж, когда у вас будет что мне сообщить…

— Я заеду к вам домой.

— Если вы раскроете это дело, я буду считать, что вы лучший сыщик современности, — подбодрил собеседника сэр Джозеф.

— Никаких если . У Эркюля Пуаро нераскрытых дел не бывает.

Сэр Джозеф недоверчиво усмехнулся.

— Вы так уверены в себе?

— У меня есть для этого все основания.

— Ну-ну. — Сэр Джозеф откинулся на спинку кресла. — Знаете, говорят, гордыня до добра не доводит.

Эркюль Пуаро, сидя перед электрическим обогревателем и любуясь его безупречно правильной геометрической формой, отдавал распоряжения своему верному слуге и помощнику:

— Вы все поняли, Джордж?

— Прекрасно понял, сэр.

— Скорее всего, это квартира или часть дома, и притом в определенном районе. К югу от Парк-Лейн, к востоку от Кенсингтон-Черч, к западу от Найтсбриджских казарм и к северу от Фулем-роуд.

— Я все прекрасно понял, сэр.

— Любопытное дельце, — пробормотал себе под нос Пуаро. — Чувствуется недюжинный организаторский талант, не говоря уже о том, что основное действующее лицо — Немейский лев, так сказать — удивительнейшим образом остается невидимым для окружающих. Да, любопытное дельце. Только вот жаль, что клиент попался не слишком симпатичный, уж больно напоминает мне того владельца мыловаренной фабрики из Льежа [11] Льеж — город в Бельгии на реке Маас. , который отравил супругу, чтобы жениться на смазливой блондинке-секретарше. Одно из первых моих дел.

Покачав головой, Джордж веско произнес:

— От этих блондинок, сэр, всегда одни неприятности.

Тремя днями позже верный Джордж доложил:

— Вот адрес, сэр.

Пуаро взял протянутый ему листок бумаги.

— Прекрасно, дружище. И по каким дням?

— По четвергам, сэр.

— А сегодня у нас как раз четверг. Не будем откладывать.

Через двадцать минут Эркюль Пуаро уже входил в Рос-холм Меншенз, неприметный многоквартирный дом, приютившийся на неприметной боковой улочке. Квартира номер десять находилась на последнем, четвертом этаже, а так как лифта в доме не было, ему пришлось покрутиться по узенькой винтовой лестнице.

Когда наверху он остановился перевести дыхание, из-за двери квартиры номер десять тотчас раздался громкий собачий лай.