Стейн Ривертон - Хамелеон. Смерть явилась в отель. Дама не прочь потанцевать

Наконец звон затих.

— Алло?

Профессор услышал гудящий в трубке голос, тревожный и взволнованный, как ему показалось. Старший инспектор вставлял время от времени: Да… Хорошо… Значит, мы ждем… Очень важно… Сейчас же… Разговор длился минут десять, потом инспектор положил трубку.

Профессор с трудом сдерживал любопытство.

— Что-нибудь новое? — спросил он.

— Да.

— Это тот сигнал, который вы ждали?

Старший инспектор кивнул с довольной улыбкой:

— Да, насколько я понимаю, мы нашли человека, который украл револьвер.

— Значит, хотя бы кража у ростовщика будет раскрыта?

— По-видимому. Краденные вещи часто всплывают то тут, то там.

— Где же нашли вора?

— Где-то на Амагербругаде.

Старший инспектор бегло просмотрел записи, сделанные им во время телефонного разговора.

— У одной дамы, которая держит там маникюрный салон. Он был у нее.

— Странно.

— Может быть. Однако не стоит удивляться. Подобные заведения, лежащие вдали от центра, часто прикрывают совсем другой вид деятельности. Я знаю хозяйку этого салона. Она не раз фигурировала в наших полицейских протоколах. Прозвище у нее Катрина Гаванская. Сейчас взяли одного из ее покровителей, это Кнуд-Оге Хансен, молодой человек, которого я некоторое время уже держу под наблюдением. До сих пор ему всегда удавалось провести меня и выйти сухим из воды. Очень опасный тип.

— Значит, речь идет все-таки о преступной среде?

Старший инспектор взглянул на часы.

— Потерпите немного, господин профессор, скоро его доставят сюда. Я жду дополнительных сообщений. Его выследил один из моих самых ловких и сообразительных сыщиков, некто по фамилии Рист. Из Риста, безусловно, мог бы получиться первоклассный следователь, если бы он не был таким лоботрясом и лентяем. Но уж если Рист берется за дело, он работает в полную силу, и тогда ему нет равных. Особенно, если приходится действовать среди опасных преступников нашего города. Может, и хорошо, что он еще мало кому известен. Преступники не подозревают, что он сыщик полиции. Да он и не похож на полицейского. Он вполне мог бы сойти за одного из тех «покровителей», какого мы сейчас с вами увидим. Именно Рист и нашел след револьвера. Кнуд-Оге сглупил и один раз показал этот револьвер своим друзьям. Оружие превосходное, ему было, чем хвастаться.

В кабинет вошел полицейский в штатском костюме и шепотом сказал что-то своему начальнику.

— Прекрасно. Введите его сюда, — распорядился старший инспектор.

В сопровождении двух полицейских в кабинет вошел молодой человек. Он по-светски поклонился старшему следователю и профессору. Арвидсону почему-то стало не по себе при виде вошедшего. Как психиатр он сразу отметил, что ни внешность, ни манеры этого человека не выдавали его причастности к преступной среде. При других обстоятельствах профессор не усомнился бы, что этот молодой человек принадлежит к буржуазным кругам, этакий папенькин сынок, отец которого занимает хорошее положение. Он держался скромно, но достаточно самоуверенно. Лет двадцать с небольшим, открытое, приятное лицо и обезоруживающая улыбка. Одет он был безупречно — скромно, но элегантно. Он вошел, как был, в соломенной шляпе и с перчатками в руке.

Старший инспектор принял его весьма дружелюбно. Он усадил молодого человека за небольшой полированный столик и между ними завязался непринужденный разговор. Они сидели друг против друга. На блестящей поверхности стола не было ничего, кроме блокнота и карандаша.

Начался небольшой допрос. Полицейский в штатском костюме оставался в кабинете. Иногда в кабинет заходили какие-то люди, они передавали старшему инспектору записки, тот бросал на них беглый взгляд, небрежно сминал и вертел в пальцах. Раза два эти люди что-то шептали му на ухо. Все в кабинете напряженно прислушивались, стараясь уловить хоть что-то из сказанного. Было похоже, будто два человека играют в шахматы в присутствии заинтересованных зрителей.

Профессор Арвидсон впервые в жизни наблюдал столь неофициальный и какой-то неформальный допрос. Прежде всего его поразило дружеское отношение старшего инспектора к подозреваемому молодому человеку. Их беседа напоминала ленивую болтовню уже порядком утомленных поездкой пассажиров в вагоне поезда. Пожилой человек встретил молодого соотечественника и, чтобы убить время, делает вид, будто его очень интересуют дела попутчика.

Кроме того, профессора удивило, что о смерти господина Мильде или о краже у ростовщика вообще не было сказано ни слова. Разговор шел о посторонних вещах, он словно описывал большие круги. Обычно очень серьезный старший инспектор позволял себе шутить и иронично поддразнивать своего собеседника, однако самым дружеским образом. Иногда в его голосе звучали даже искренняя сердечность и участие, и тогда старший инспектор обращался к преступнику, называя его просто по имени: Послушайте, Кнуд-Оге… или Кнуд-Оге, расскажите-ка мне…

Зачем инспектор задает ему столько не относящихся к делу вопросов? — недоуменно думал профессор. Где бывает, с кем общается, что делает, сколько пьет, часто ли играет и по крупному ли? Этот разговор открывал перед профессором совершенно новый Копенгаген, не весь, только его часть, может быть, половину, ночной Копенгаген с его непостижимыми развлечениями, танцами, заведениями, странными людьми — это был особый мир с необычными вкраплениями и веселья и страха. Старший инспектор был знаком с этим миром, по-видимому, не хуже, чем его собеседник, и когда они весело вспоминали некоторые шумные праздники, на которых присутствовало много дам с самыми невероятными прозвищами, в голосе старшего инспектора начинали звучать дружеские нотки, словно он хотел сказать: Да-да, это нам хорошо известно, мы сами не прочь иной раз покутить.

Однако профессор Арвидсон был внимательный наблюдатель и довольно быстро разгадал систему старшего инспектора: преступник не должен был даже заподозрить, что именно на самом деле интересовало полицию. Молодой человек просидел в кабинете уже целый час, он все время был в напряжении и начал уставать. У корней его светлых, вьющихся волос выступила испарина, улыбка перестала быть открытой и доверчивой, черты лица как бы застыли. Он нерешительно поставил локти на стол.

Теперь профессор начал улавливать связь в этом легком, казалось бы ничего не значащем разговоре. Обнаружил наконец тонкую, едва уловимую сеть, по мере разговора она становилась все заметней и ячея ее делалась все меньше.

Старший инспектор сделал вид, будто узнал все, что его интересовало, и сейчас отпустит молодого человека. Разговор подошел к концу.

— Да, между прочим, вы ведь были у нас здесь совсем недавно, — вдруг сказал он. — Тогда дело касалось азартных игр. Если не ошибаюсь, вам пришлось уплатить штраф?