Агата Кристи - Трагедия в Масдон Мэйнор

Несколько дней я находился в отъезде, а когда вернулся в город, застал Пуаро упаковывающим свой дорожный саквояж.

— A la bonne heure [1] Добрый день (ит.). , Гастингс! А я уже боялся, что вы не успеете вернуться до моего отъезда.

— Вас приглашают расследовать новое дело?

— Страховое общество «Северный Союз» попросило выяснить обстоятельства смерти мистера Мальтраверса. Накануне он застраховал свою жизнь на пятьдесят тысяч фунтов.

— Вот как? — сказал я заинтересованно.

— Конечно, договор содержит обычную оговорку по поводу самоубийства. Вы же знаете, что в случае смерти, произошедшей подобным образом в течение года с момента заключения договора, страховка не выплачивается. Мистер Мальтраверс, разумеется, был обследован врачом страхового общества, и, хотя он был уже немолод, тот признал его абсолютно здоровым. Однако в прошлую среду, то есть позавчера, был найден труп мистера Мальтраверса в его поместье Масдон Мэйнор, в Эссексе [2] Эссекс — графство на юго-востоке Великобритании. . Причину смерти объяснили внутренним кровотечением. В этом не было бы ничего удивительного, если бы о финансовом положении мистера Мальтраверса не ходили удручающие слухи, а «Северный Союз» не установил, что покойный был на грани разорения. Это, естественно, меняет дело.

У Мальтраверса красивая молодая жена. Предполагают, что он собрал по крохам все свои наличные деньги, чтобы застраховать свою жизнь в ее пользу, а затем покончил с собой. Такое случается. Во всяком случае, мой друг Альфред Райт — один из директоров «Северного Союза» — попросил меня выяснить обстоятельства этой смерти. Но я ему сразу же сказал, что многого не обещаю. Если бы в свидетельстве о смерти стоял другой диагноз — например инфаркт, я был бы настроен более оптимистично. При инфаркте можно было бы предполагать врачебную ошибку, но внутреннее кровотечение — тут ошибок не бывает. И все же есть смысл заняться этой проблемой. У вас пять минут на сборы, Гастингс, а потом мы возьмем такси до вокзала на Ливерпуль-стрит.

Примерно через час мы вышли на маленькой станции Масдон Лей. На вокзале выяснилось, что Масдон Мэйнор расположен с милю отсюда. Пуаро не захотел брать такси, и мы пошли пешком.

— Каков план действий? — спросил я.

— Вначале разыщем доктора. В Масдон Лей только один врач — Ральф Бернард. О, смотрите-ка, вот мы уже и пришли.

Усадьба врача располагалась за небольшим садом, несколько в стороне от улицы. На латунной табличке значилось его имя. Мы прошли через сад и позвонили. На наше счастье, доктор оказался на месте. Это был пожилой человек. Держался он несколько надменно, но в целом вполне дружелюбно. Пуаро представился и сообщил о цели визита; он добавил, что страховое общество, к сожалению, вынуждено проводить в подобных случаях проверку.

— Конечно, конечно! — сказал доктор Бернард. — Полагаю, что он был очень богат и застрахован на большую сумму?

— Вы думаете, что он был богат?

Врач с недоумением посмотрел на нас.

— А разве нет? У него было две автомашины, да и Масдон Мэйнор — большое поместье, требовавшее больших расходов на содержание. Правда, в округе у этого дома неважная слава. Глупые суеверия!

— Я слышал, у мистера Мальтраверса в последнее время были большие расходы, — заметил Пуаро и внимательно посмотрел на врача.

— Вот как? Тогда, по крайней мере, счастье для его жены, что есть эта страховка. Миссис Мальтраверс очень красивая и обаятельная молодая женщина. Бедняжка до сих пор в шоке.

— Мистер Мальтраверс когда-нибудь обращался к вам?

— Нет, он никогда не был моим пациентом.

— Почему?

— По-моему, он был приверженцем «Христианской науки» [3] «Христианская наука» — религиозная организация, возникшая в 70-х годах XIX века в США; ее приверженцы категорически отвергали медицинскую помощь, полагая, что исцеление обеспечивают только вера и молитвы. .

— Но труп осматривали вы?

— Да. Меня позвал один из садовников.

— Причина смерти была для вас очевидна?

— На его губах была кровь, видимо, кровотечение было внутренним.

— Мистер Мальтраверс лежал там же, где его нашли?

— Да, труп не трогали, он так и лежал на опушке небольшой рощицы. Вероятно, мистер Мальтраверс отправился туда пострелять ворон — рядом с ним нашли мелкокалиберное ружье. Кровотечение, по-видимому, началось совершенно внезапно, и я уверен, причиной тому была язва желудка.

— А может быть, что его застрелили?

— Да что вы, сэр!

— Прощу прощения, — мягко сказал Пуаро, — но, если мне не изменяет память, недавно в одном деле об убийстве врач заключил, что причиной смерти был сердечный приступ, и лишь когда полицейский указал на огнестрельную рану на голове, он изменил диагноз.

— На теле мистера Мальтраверса нет никаких огнестрельных ран, — сказал сухо доктор Бернард. — Чем еще могу быть вам полезен, джентльмены?

Мы поняли намек.

— Спасибо, доктор, что уделили нам столько времени. Кстати… вскрытие вы посчитали излишним?

— Совершенно излишним!

И он раздраженно пояснил:

— Причина смерти была вполне ясна, а в моей профессии принято избегать всего, что без нужды травмировало бы родственников покойного.

Затем он повернулся и зло захлопнул за нами дверь.

— Как вам доктор, Гастингс? — спросил меня Пуаро, когда мы продолжили нашу прогулку.

— Старый осел.

— Верно. Вы всегда очень основательны в своих суждениях, мой друг!

Я покосился на Пуаро, но он, кажется, говорил абсолютно серьезно. Однако в его глазах тут же вспыхнул бесовский огонек, и он с ехидцей добавил:

— Если, конечно, речь не идет о какой-нибудь прелестной даме!

Я укоризненно посмотрел на него.

Когда мы подошли к Масдон Мэйнор, нам открыла двери горничная средних лет. Пуаро дал ей свою визитную карточку и письмо на имя миссис Мальтраверс — от страхового общества. Горничная провела нас в небольшую гостиную и отправилась известить хозяйку. Минут через десять в проеме двери появилась стройная женщина в траурном облачении.

— Мосье Пуаро? — спросила она тихо.

— Мадам! — Пуаро галантно поклонился. — Очень сожалею, что вынужден побеспокоить вас. Но этого требуют обстоятельства.

Заметив, что миссис Мальтраверс с трудом держится на ногах, Пуаро подвел ее к стулу. Я залюбовался хозяйкой дома. Хотя глаза женщины были красны от слез, она была необыкновенно хороша. Яркая блондинка двадцати семи или двадцати восьми лет, с большими голубыми глазами и скорбно сжатыми, но от этого не менее очаровательными губками.

— Речь идет о страховке моего мужа, не так ли? Неужели мне прямо сейчас придется заниматься ею — всего через два дня после его смерти?