Томас Ханшеу - Загадка ледяного пламени

— Рад, что вы не забыли и позаботились обо мне, — наконец, поняв в чем дело, подыграл инспектору Нэком. — Я готов отправиться в Лондон, как только скажете.

— Тогда, пока мы обедаем, пусть Доллопс упакует мои вещи.

Собрать чемоданы оказалось не таким уж и долгим делом. Так что в семь часов инспектор Клик и суперинтендант Нэком забрали с вешалки свои пальто и шляпы и дали дворецкому Боркинсу несколько дельных рекомендаций относительно безопасности в доме на время отсутствия хозяев. Потом они попрощались у входной двери. Вечер вползал в дом холодным дыханием, превращая мрачный зал прихожей в могильный склеп.

— И все, что я могу вам посоветовать, — закончил инспектор Клик, жуя сигару, — уезжайте отсюда, Боркинс, причем как можно быстрее. — А потом добавил, стоя в той же вальяжной позе и покачиваясь с носка на пятку: — Не должен этого говорить вам, но тем не менее скажу: очень рад, что уезжаю отсюда. Лучше уж расследовать какой-нибудь грабеж или искать тех, кто подделал ценные бумаги. Вот — настоящая охота. Знаете ли, даже детективы имеют предпочтения в вопросе преступлений. А вот такие убийства — это не по моей части.

Боркинс в свою очередь довольно усмехнулся, потирая ладони.

— Да и мне все это не нравится, господин инспектор, — ответил он. — Хотя не думал, что полиция может обвинить сквайра. И все же с самого начала я понял, что есть в вас что-то такое — честное, неподкупное…

— Закон есть закон! — многозначительно протянул инспектор Клик.

— И в этом нет ничего плохого! — согласился Боркинс снова с усмешкой. — Я знал, что вы скажете что-то в таком духе. И если бы не такая ситуация, что сложилась у нас здесь, все было бы просто замечательно. Но я считаю, что все закончилось правильно — справедливость восторжествовала.

Клик выпустил огромное облако дыма.

— Тут вы не правы, далеко не закончилось, — возразил он. — Все продолжится в Лондоне. Там будет разыграна самая важная часть этой трагедии. Мы встретимся там снова, и вам, как и мне с Лэйком, придется давать показания — в данном случае дело совершенно неблагодарное… А, вот и Доллопс! Вы собрали трости и клюшки для гольфа? Вот хороший парень! А теперь мы снова в Лондон, а, Лэйк? До свиданья, Боркинс. Удачи вам.

— До свиданья, господа.

Инспектор и суперинтендант сели в экипаж, который предусмотрительно заказал Доллопс. Помощник прыгнул на козлы рядом с кучером и объявил:

— Нам нужно успеть на восьмичасовой поезд в Лондон, так что не мешкайте.

И экипаж выехал со двора. Боркинс так и не обратил внимания на то, что этот поезд до Лондона был обычным и останавливался на каждом полустанке, что, казалось бы, не очень подходило двум джентльменам, торопящимся как можно быстрее добраться до столицы. Тем более он не связал бы их с двумя моряками, которые вышли из вагона первого класса на станции всего в трех милях от Фетчворта. Это были мистер Хэдленд и Доллопс.

Парочка пешком отправилась в Салтсвит. Рассчитывая на дружбу с дворецким, они считали, что работа на мануфактуре у них в кармане. Они оставили господина Нэкома в поезде, чтобы тот добрался до Лондона, проследил за багажом, а потом собрал все новости относительно грабителей банков и подготовил все, чтобы прислать помощь в том случае, если Клик с помощником и в самом деле что-то обнаружат. На самом деле суперинтендант Нэком не разделял мнение инспектора Клика о том, что Мерритона можно оправдать, и вовсе не был убежден, что мануфактура в Салтсвите имеет ко всему этому какое-то отношение.

— Кроме того, вы забываете, что господин Боркинс непосредственно связан с этим делом, — спокойно возразил суперинтенданту инспектор Клик. — Вы забываете о том человеке, который явился ночью, чтобы убить меня. Именно поэтому говорю: следствие далеко не закончено. Я собираюсь до конца распутать этот змеиный клубок. И уверен, что мануфактура имеет ко всему этому непосредственное отношение. Однако если у вас возникнет срочная необходимость связаться СО мной, вы должны помнить, что я — Билл Джонс, моряк с Ямайки. Именно под этим именем меня нужно будет искать на мануфактуре Салтсвита.

И детектив спрыгнул на платформу. Только теперь он ничуть не напоминал инспектора — скорее, моряка-головореза. Даже когда суперинтендант Нэком высунулся, чтобы попрощаться со своим сотрудником, Клик грубо, согласно своему новому образу, затолкнул суперинтенданта обратно в вагон.

— Моей дорогой Алисе, если увидите ее, передайте, что все будет хорошо! — в последний момент прошептал инспектор на ухо начальнику.

Тот кивнул, махнул рукой на прощание, глядя, как два его подчиненных исчезают где-то позади. А те, проскользнув мимо станции, направились к заливу.

Они достигли предместий Фетчворта, когда часы на церкви, расположенной в полумиле от поселка, пробили девять — глубокий и зычный звук.

Справа от полицейских располагался расцвеченный огнями «Свинья и свисток». Оттуда несся шум, смех, грубые шутки. Направившись в сторону кабака, Клик повернулся к своему спутнику.

— Пришло время поразвлечься, мой мальчик, — мягко объявил он, а затем засвистел и засмеялся, широкими шагами направившись к пабу. Кто-то подошел к дверному проему и выглянул из бара, пробуя рассмотреть незнакомцев в темноте.

Поняв, что их заметили, инспектор Клик закричал:

— Хорошего вам вечерка! Это Билл Джонс и его приятель.

А потом запел:

Серые глаза — рассвет,

Пароходная сирена,

Дождь, разлука, серый след За винтом бегущей пены.

Как четыре стороны Одного того же света,

Я люблю — в том нет вины —

Все четыре этих цвета [10] Р. Киплинг. «Серые глаза — рассвет…», перевод К. Симонова. .

Он слышал, как в ответ засмеялся человек, стоявший в дверях паба. А потом незнакомец пригласил их зайти — вот так они и вступили в «Свинью и свисток». Их радостно приветствовала рыжая барменша, точно так же, как большинство сидевших за столами и у стойки. Скорее всего это были их будущие товарищи-рабочие.

— Женфельмен, а где же он? — весело выкликнул инспектор Клик, ткнув указательным пальцем в тот угол, где накануне пил пиво Боркинс. — Он ведь обещал кое-что узнафь для нас. И… А вот и он, — продолжал Клик, заметив дворецкого за одним из столиков. — Добгхый вечегх, сэгх. Гхад снова видефь вас, хофя вид у вас еще фоф. Фо-фо вы сегодня какой-фо бледный. Фак вы поговогхили обо мне?

— Можете считать, что у вас есть работа, если, конечно, вы собираетесь работать аккуратно, выполняя все, что вам поручат, — фыркнул в ответ Боркинс. — Но работа не такая уж чистая и легкая, как вам могло бы показаться.

— Мы и гхабофафь умеем, и язык за зубами дегхжафь, — словно невзначай бросил инспектор. — Ифак, чфо мы должны делафь?