Пьер Вери - Завещание Базиля Крукса

— Не смею уверять вас, синьор, что моя лошадка очень быстра, но с Божьей помощью мы доберемся до вечера до Санта Мария, в особенности, если не будет других пассажиров, кроме вас. А в вас не больше 60 фунтов веса...

Лошадка тронулась. Она сразу пошла тем ходом, на какой была способна — семь километров в час, но с него уже не сбивалась.

Погруженный в раздумье, француз почти не смотрел на живописный ландшафт, открывавшейся перед ним. А если бы он обернулся, то увидел бы вдали фигуру велосипедиста (это был Пигот, который был в самом дурном расположении духа: ему было ясно, что Транкиль напал на тот же самый след, что и он).

Приблизительно на полупути до Санта Мария, на дороге показался второй велосипедист. Этот двигался в обратном направлении из Санта Мария в Рейнозу. Его путь лежал против ветра, но тем не менее, он держал голову высоко поднятой. Это показывало, что он не был заправским спортсменом.

Велосипедист все приближался, и его странное одеяние все более и более бросалось в глаза. Желтые чулки до колен, шаровары пурпурового цвета, зеленый вязаный жилет, на который был наброшен плащ коричневого цвета.

Не менее интересна была голова велосипедиста. Ниже фуражки, в синюю и желтую клетку, торчали круглые роговые очки и огромные рыжие усы. Из под нее разлетались по ветру космы пламенно-красных волос.

Человек был, видимо, родом не из этих места, где рыжих почти не встречается. Он привлек на себя внимание Транкиля, который немедленно после встречи со странным велосипедистом, ткнул в спину вознице и произнес:

— Скорее, друг мой! Пустите вашу клячонку вскачь! Десять пезет на чай, если мы будем в Санта Мария через час.

Возница не произнес ни слова, но усиленно заработал вожжами. Аллюр лошади немедленно переменился. Он доказала, что может идти не только шагом, но и мелкой рысью.

Тем временем, Транкиль повернулся на сидении и стал наблюдать за велосипедистом. В этом месте дорога была прямая и ровная, и было видно на несколько километров назад.

Странный человек более не работал педалями. Он прислонил велосипед к какому-то столбу, а сам медленными шагами двинулся куда-то по боковой тропинке.

Тем временем с покинутым велосипедом поровнялся другой велосипедист, тот, который преследовал Транкиля, — его присутствие давно уже не было тайной для француза. С замиранием сердца он следил за поведением испанца. Тот не повернул головы в сторону удалявшемуся по тропинке человека. Транкиль облегченно вздохнул.

За три километра до Санта Марии стоял у дороги трактир с вывеской: «У бурого быка». В назидание проезжим, огромный бык был вывешен над входной дверью.

Под быком стояло два человека. Не успел Транкиль их заметить, как соскочил с экипажа и, протягивая извозчику деньги, крикнул:

— Поезжайте в Санта Мария или возвращайтесь в Рейнозу, как хотите! Мне вы больше не нужны, я остаюсь здесь. Спасибо!

Извозчик сосчитал деньги, спрятал их в кошелек и, не пытаясь уяснить себе странное поведение пассажира, продолжал путь в Санта Мария, конечно, в надежде на утро подцепить седока, который оплатил бы ему обратный путь в Рейнозу.

Транкиль пожимал руки обоим мужчинам.

— Я встретился с ним, — сказал он. — Неужели вы дали ему ускользнуть?

— Успокойтесь, — ответил один из его собеседников. — Он вернется: он вообще довольно много разъезжает по окрестностям. Сегодня он был у нотариуса в Санта Мария, но нотариуса не оказалось дома, он вернется только завтра утром. Наш поднадзорный заявил, что вновь навестит его, а пока нанял велосипед, чтобы покататься по окрестностям.

— А что вы скажете об его одеянии? — вмешался второй.

Транкиль слегка улыбнулся и немедленно перешел к делу.

— Но, что ему здесь делать? Что могло направить его к захудалому нотариусу, поселившемуся в этой трущобе? Мы приближаемся к цели, друзья. Мы не напрасно проведем время в этом трактире.

Публика, его наполнявшая, была не изысканна, но многочисленна. Помимо проезжих, в него то и дело заходили рабочие, работавшие по ремонту дороги.

Транкиль и его спутники вошли внутрь.

Пигот, который наблюдал за ними из-за полуразрушенной стены, немедленно бросился на лестницу, приставленную к чердаку соседнего сарая. Чердак этот с двух концов заканчивался слуховыми окнами. Одно выходило на проезжую дорогу, другое было обращено прямо на столовую трактира. Теперь Пигот мог разглядеть спутников француза: одного из них, высокого человека с открытым лицом, он не знал, другой был полицейский Бартоломео из Сантандера.

Кончив совещание, все трое направились к выходу, отдав трактирщику какие-то распоряжения, которые тот принял с низким поклоном.

Тот из трех, который был неизвестен Пиготу, выйдя на улицу, направился, было, в сторону к Санта Мария, но пройдя несколько сот шагов, внезапно повернул назад.

Очутившись вновь в столовой, он покуда служанка готовила ему прибор, стал медленно пить вино. У Пигота слюнки потекли, так ему захотелось пить и есть, но он сказал себе: «Терпенье, терпенье».

И вдруг трактирщик закрыл ставни!

Пигот почувствовал себя совсем обескураженным. Менее всего он хотел, чтобы его заметили, и потому, стянув потуже пояс, прилег на солому. Десять минуть спустя ему снились блаженные сны, в которых немалую роль играла Кармен.

Тем временем, по большой дороге возвращался странный велосипедист. Он держал путь в Санта Мария.

Миновав трактир, он внезапно соскочил с машины и издал проклятие. Сомнений не было: какой-то проклятый гвоздь насквозь пробуравил его переднюю шину.

Это произошло в нескольких сотнях шагов от «Рыжего быка».

Толкая перед собой велосипед, незнакомец повернул назад, дошел до трактира и направился в столовую. Там он уселся с видом человека, который не собирается двигаться дальше. В столовой находился только неизвестный Пиготу спутник Транкиля.

Деревенские обычаи просты, и знакомства завязываются без церемоний. Через десять минуть служанка накрывала второй прибор за столиком одинокого до тех пор посетителя. Поваренок принес первое блюдо.

Прошло несколько часов. В первом этаже трактира тихо открылась дверь. Из нее вышел Транкиль с Бартоломео. Они вошли в соседнюю дверь и немедленно заперли ее на крючок.

На кровати храпел странный велосипедист. Транкиль быстро обыскал одежды спящего, а затем принялся за его портфель.

— Он в наших руках, Бартоломео, — шепотом произнес француз. — Я был совершенно прав: в портфеле находятся бумаги на имя Моисея Кнатца. Этот человек убил его. Но не будем терять напрасно времени...

Из найденного в портфеле конверта Транкиль извлек помятый лист пожелтевшей бумаги. Прочитав его, француз весь просиял.