Агата Кристи - Багдадские встречи

— Ну, тогда я лучше пойду пешком!

Виктория вышла из ворот. Багдад был вовсе не похож на созданный ее воображением город. Оживленное движение, непрерывно гудящие клаксоны автомашин, магазины с витринами, забитыми товарами европейского производства, прохожие, которые, громко откашлявшись, плюют прямо на тротуар — всего этого она никак не предвидела. Зато женщины с лицами, закрытыми чадрой, ей почти не попадались. Где же тот таинственный Восток, о котором она столько читала?

Виктория прошла по мосту Фейсала и зашагала дальше, помимо воли с любопытством оглядываясь по сторонам. Как-то неожиданно для нее самой она оказалась перед музеем. Где же, однако, «Оливковая ветвь»? Ее попытки расспросить кого-нибудь из торговцев, предпринятые поневоле по-английски, не принесли успеха. Полицейские были заняты регулированием движения, непрерывно размахивая при этом руками и безумолчно свистя. Виктория решила, что обращаться к ним бесполезно, и, доверившись своей счастливой звезде, двинулась наугад. Случай помог ей, выведя на улочку, из глубины которой доносился отчаянный шум и гам. Очевидно, это был тот самый базар, о котором говорила миссис Кардью Тренч…

Колдовское очарование базара заставило Викторию уже через полчаса начисто забыть об «Оливковой ветви». Она остановилась перед мастерскими ремесленников, в искусных руках которых листы металла превращались в чеканку изумительной красоты. В узких улочках ее то и дело толкали, а торговцы бросались к ней, пытаясь сбыть свой товар, к ней приставали нищие — и все же она была в восторге. Наконец-то она ощущала себя на Востоке!

Выйдя из крытой галереи, так приятно укрывавшей от жгучих лучей солнца, Виктория неожиданно увидела в глубине небольшого квадратного дворика дверь с табличкой «Оливковая ветвь». Над табличкой было помещено стилизованное изображение, в котором при наличии фантазии можно было распознать голубя.

Охваченная радостью, Виктория пересекла дворик, вошла в дверь и, пройдя по коридору, оказалась в большом, но довольно темном помещении. Сначала она не могла разглядеть ничего, кроме нескольких стульев и пары столов, заваленных брошюрами и журналами. Потом различила книжные полки, тянувшиеся вдоль стен, и сидевшую в углу молодую женщину. Женщина эта, впрочем, тут же подошла к Виктории и поинтересовалась, чем может служить ей.

Виктория оглядела девушку. На ней были велюровые брюки и фланелевая блузка очень приятного оранжевого цвета. Крупный нос и очень темные волосы выдавали в ней левантинку.

— Доктор Ратбон.., работает здесь?

Викторию отчаянно злило то, что она не может прямо спросить об Эдварде. Но ведь она не знает даже его полного имени! И миссис Кардью Тренч упомянула о нем только, как о Сдержанном Эдварде!

— Совершенно верно. Это «Оливковая ветвь»… Вы желаете вступить в нашу ассоциацию?

— Гм… Может быть… Я хотела бы повидать доктора Ратбона.

Женщина многозначительно улыбнулась.

— Ему нельзя мешать. Я сообщу вам все необходимые сведения и вручу бланк заявления, который вы заполните и подпишете. Два динара…

Последние слова встревожили Викторию, поспешившую уточнить, что она не приняла еще окончательного решения.

— Сначала, — добавила она, — я хотела бы поговорить с доктором Ратбоном.., или его секретарем…

— Но я сама расскажу вам обо всем! Мы все здесь друзья… Мы читаем возвышающие наш дух книги, декламируем стихи…

Виктория возвысила голос.

— Я настаиваю на том, чтобы повидать секретаря доктора Ратбона. Мне советовали переговорить с ним лично.

Молодая левантинка продолжала упрямо стоять на своем.

— Сегодня это невозможно. Я только что сказала вам…

— Почему невозможно? Его нет здесь? И доктора Ратбона тоже?

— Доктор Ратбон здесь. Он наверху, но нам велено не мешать ему.

Виктория почувствовала, что начинает злиться.

— Я приехала из Англии, чтобы передать доктору Ратбону чрезвычайно важное послание. Я должна вручить его лично в руки ему и немедленно! Сожалею, что приходится беспокоить вас, но дело обстоит именно так!

Мне необходимо видеть доктора Ратбона. И немедленно, понимаете, немедленно!

Когда англичанка знает, чего она хочет, и твердо решила добиться своего, трудно долго сопротивляться ей. Левантинка сдалась.

— Хорошо! Пойдемте…

Она проводила Викторию на второй этаж, и вскоре упрямая молодая особа стояла уже перед доктором Ратбоном. Это был мужчина лет шестидесяти с высоким лбом и седой шевелюрой. Он встал навстречу гостье, протянул руку и с приветливой улыбкой проговорил:

— Стало быть, вы приехали из Англии? На Востоке вы, должно быть, впервые?

— Совершенно верно.

— Любопытно узнать, каковы ваши первые впечатления. Непременно расскажете мне о них… Послушайте, мы с вами уже встречались когда-нибудь? Я очень близорук, а вы кажется, не назвали себя…

— Вы не знаете меня, — ответила Виктория, — но я подруга Эдварда.

— Подруга Эдварда? Чудесно! Он знает, что вы в Багдаде?

— Еще нет.

— Когда он вернется, это будет для него приятным сюрпризом…

— Когда он вернется, сказали вы? — чуть слышно проговорила Виктория.

— Ну, да. Сейчас он в Басре. Поехал туда выручать несколько ящиков с книгами, прибывшими из Англии и почему-то задержанными на таможне. Эдвард умеет ладить с людьми, он инициативен — не так уж, кстати, часто встречающееся качество — и я уверен, что он сумеет убедить этих глупых чиновников.

С улыбкой во взгляде доктор Ратбон добавил:

— Думаю, впрочем, что как раз перед вами расхваливать Эдварда нет необходимости…

Виктория заставила себя улыбнуться.

— А когда же, — с трудом выдавила она из себя, — он вернется?

— Вот этого я не знаю! Наверняка, не прежде, чем успешно завершит свою миссию.., а мы в такой стране, где пытаться ускорить ход вещей просто бесполезно. Скажите мне, где вы остановились, и я немедленно дам вам знать о его возвращении.

Виктория вспомнила об отчаянном состоянии своих финансов и неуверенно проговорила:

— Не могла бы я.., поработать здесь?

— Разумеется! — воскликнул доктор Ратбон. — Мы рады видеть в своих рядах всех людей доброй воли и, тем более, молодых англичан. Мы делаем великолепное дело, но рук у нас всегда не хватает. Наши добровольцы оказывают нам бесценные услуги. У нас их уже тридцать, и я убежден, что вы сумеете принести немалую пользу…

— Честно говоря, я имела в виду оплачиваемую работу.

Восторга на лице доктора заметно поубавилось.

— Ну, это несколько иное дело! Наш оплачиваемый персонал очень невелик и с помощью добровольцев вполне удовлетворяет наши потребности.

— К сожалению, — объяснила Виктория, в данный момент я не могу себе позволить работать из любви к искусству.