Морис Леблан - Остров тридцати гробов

— Это пес мальчишки, — сообщил Отто.

— А, знаменитый Дело-в-шляпе? Очень кстати! Дело действительно в шляпе, да еще в какой! Ну, погоди у меня, скотина!

Он попытался пнуть пса ногой, но тот увернулся и продолжал следовать за процессией в некотором отдалении, время от времени испуская глухой лай.

Подъем был крут, и ежеминутно один из троих мужчин, сойдя с плохо различимой тропинки, которая шла вокруг лужайки перед главным фасадом и вела на поляну подле Дольмена Фей, запутывался в зарослях ежевики или плюща.

— Стоп! — скомандовал Ворский. — Передохнем немного, ребята. Отто, дай-ка мне твою флягу. Что-то у меня колотится сердце.

Ворский припал к фляге и принялся пить большими глотками.

— Теперь ты, Отто. Не хочешь? Да что с тобой?

— По-моему, на острове есть люди, и они нас ищут.

— Ну и пусть себе ищут!

— А вдруг они приплыли на лодке и поднялись по тропинке, которую мы нашли, — по ней еще сегодня утром хотели убежать женщина с мальчиком?

— Нам следует бояться нападения с суши, а не с моря. А временный мост сожжен. Там не пройти.

— Если только они не найдут вход в подземелье на Черных Песках и не дойдут по туннелю досюда.

— Так ты думаешь, они нашли этот вход?

— Не знаю.

— Даже если они его нашли, что из этого? Мы же завалили выход с этой стороны, разрушили лестницу, короче, перевернули там все вверх дном. Чтобы расчистить проход, им понадобится самое малое полдня. А у нас в полночь все будет кончено, и на рассвете мы будем уже далеко от Сарека.

— Кончено… кончено. То есть у нас на совести будет еще одно преступление. Но…

— Что «но»?

— А как же клад?

— Ах, клад! Наконец-то прозвучало главное слово! Так тебе не дает покоя клад, разбойник? Не беспокойся: считай, что причитающаяся тебе часть уже у тебя в кармане.

— Вы в этом уверены?

— Уверен ли я? Ты что, считаешь, что я сижу здесь и делаю эту грязную работу за здорово живешь?

Они снова тронулись в путь. Через четверть часа на землю упали первые капли дождя. Прогремел гром. Но гроза была еще далеко.

Сообщники с трудом одолели крутой подъем, причем Ворский вынужден был им помочь.

— Ну, наконец-то, — проворчал он. — Отто, дай флягу… Ага… Благодарю…

Свою жертву они положили у подножия дуба, очищенного от нижних ветвей. Луч фонаря осветил надпись: «В.д'Э.». Ворский поднял с земли принесенную заранее веревку и приставил лестницу к стволу дерева.

— Поступим так же, как с сестрами Аршиньа, — проговорил он. — Я перекину веревку через толстую ветку, которую мы оставили. Она послужит нам блоком.

Внезапно замолчав, он отпрыгнул в сторону: произошло нечто непредвиденное. Он прошептал:

— Что? Что это? Вы слышали свист?

— Да, — подтвердил Конрад, — вроде бы слышал. Словно что-то пролетело.

— Идиот!

— Я тоже, — поддержал товарища Отто. — Я тоже слышал, а потом что-то как будто ударило в дерево.

— В какое дерево?

— Да в дуб, черт побери! Как будто кто-то в нас выстрелил.

— Но ведь звука выстрела не было.

— Значит, кинули камнем, который угодил в дуб.

— Это нетрудно проверить, — заметил Ворский.

Он направил на дерево фонарь, и в тот же миг с губ у него сорвалось проклятие:

— А, дьявол! Смотрите! Под надписью!

Все повернулись к дереву.

В месте, на которое он указывал, из дуба торчала стрела, ее оперение еще дрожало.

— Стрела? — воскликнул Конрад. — Не может быть! Стрела?

Отто забормотал:

— Мы пропали. Они целились в нас.

— Тот, кто в нас целился, должен быть где-то неподалеку, — заметил Ворский. — Откройте пошире глаза! Будем искать!

Он повел фонарем из стороны в сторону, пронзая лучом темноту.

— Погодите-ка, — поспешно остановил его Конрад. — Чуть правее… Видите?

— Вижу… Да, вижу…

Шагах в сорока от них, подле расколотого молнией дуба, в направлении Цветущего Распятия виднелось что-то белое, какая-то фигура, которая пыталась — так, по крайней мере, им казалось — укрыться в кустах.

— Молчите и не двигайтесь, — приказал Ворский, — чтобы он не догадался, что мы его обнаружили. Конрад, пойдешь со мной. Ты, Отто, останешься здесь; достань револьвер и будь начеку. Если он попытается подойти и освободить дамочку, выстрели дважды, и мы мгновенно прибежим. Ясно?

— Ясно.

Ворский наклонился над Вероникой и отодвинул материю, которой была обмотана ее голова. Повязка на глазах и кляп были на месте. Женщина еле дышала, пульс был слабым и медленным.

— Время еще есть, — пробормотал он, — но нужно поспешить, если мы хотим, чтобы она умерла так, как мы решили. Во всяком случае, она, похоже, не очень-то страдает. Она без сознания.

Ворский поставил на землю фонарь и, выбирая места потемнее, осторожно двинулся вместе с сообщником по направлению к фигуре в белом.

Однако вскоре он обнаружил, что фигура эта, казавшаяся ему неподвижной, на самом деле перемещается вместе с ним, так что расстояние между ними остается неизменным. К тому же рядом с нею он заметил прыгавший из стороны в сторону черный комочек.

— Опять эта мерзкая собачонка! — проворчал Ворский.

Он ускорил шаг, но расстояние не уменьшалось. Побежал — фигура тоже пустилась бегом. Но что самое странное, при движении этого таинственного субъекта не слышалось ни шороха листьев, ни топота ног по земле.

— Вот черт! — выругался Ворский. — Да он издевается над нами! Может, выстрелить по нему, а, Конрад?

— Слишком далеко. Пулей его не достать.

— Но ведь не можем же мы…

Неизвестный довел их до оконечности острова, затем спустился к выходу из туннеля, прошел мимо Монастыря и вдоль западной скалы добрался до пропасти, где догорали доски временного моста. Потом, свернув в сторону, он обошел дом с другой стороны и поднялся на лужайку.

Пес время от времени радостно лаял.

Ворский все никак не мог успокоиться. Как он ни старался, расстояние не сократилось ни на пядь, а преследование длилось уже минут пятнадцать. Наконец он принялся поносить своего врага:

— Остановись, если ты не трус! Чего тебе надо? Заманить нас в ловушку? И что дальше? Может, ты хочешь спасти дамочку? Она в таком состоянии, что не стоит трудиться. Ах ты, мерзавец чертов, только бы мне до тебя добраться!

Внезапно Конрад схватил его за край мантии.

— В чем дело, Конрад?

— Посмотрите, кажется, он не шевелится.

И действительно, впервые фигура неизвестного вырисовывалась во мраке довольно отчетливо, и среди листвы кустарника преследователи сумели даже различить его позу: чуть расставленные в стороны руки, согбенная спина, подогнутые ноги, которые как будто перекрещивались на земле.

— Он упал, — заключил Конрад.

Ворский бросился вперед с криком:

— Буду стрелять, негодяй! Ты у меня на мушке. Руки вверх или стреляю!