Эрл Гарднер - Прокурор срывает печать

Брэндона всегда выводила из себя манера Карра выражаться, его раздражали магнетическая сила личности адвоката, модуляции голоса, поэтому в ответ на его речь он лишь поерзал в кресле, ожидая продолжения.

Селби, откровенно наслаждаясь этим спектаклем одного актера, сказал с улыбкой:

— Но согласитесь, мистер Карр, есть основания для подозрений, когда официант, доставивший в номер отравленный завтрак, отказывается обсуждать возникшую проблему.

— Именно, — согласился Карр, — вы весьма тонко и точно обозначили суть дела, майор, однако я позволю себе заметить: его отказ сделать откровенное заявление последовал после недружественных действий со стороны окружного прокурора. Ваше замечание предполагает, что действия прокурора были спровоцированы…

— Ладно, хватит нам ходить вокруг да около, — прервал адвоката шериф, — выкладывайте, что произошло.

— Вы правы, совершенно правы. — Карр послал лучезарную улыбку вышедшему из себя шерифу. — Конечно, вы занятые люди. Мы все весьма занятые люди. Вы хотите немедленно добраться до ядра ореха, отбросить скорлупу. Но прежде разрешите мне, джентльмены, принести извинения за поведение моего клиента и попытаться объяснить его. Это было крайне неудачное поведение, и я сказал ему прямо, без экивоков. Моему клиенту следовало выступить с откровенным заявлением. В беседе со мной он объяснял свое поведение тем, что, судя по действиям окружного прокурора, могла иметь место попытка сфабриковать против него обвинение в убийстве на основании лишь прошлого. Я хорошо знаком с его прошлым, джентльмены, там мы можем встретить лишь сравнительно мелкие нарушения закона.

— Что он говорит? — спросил Брэндон. Карр мрачно поклонился в его сторону:

— Он говорит, что принял заказ на завтрак в шестьсот девятнадцатый номер, поднялся на шестой этаж и обнаружил, что дверь этого номера заперта. Он постучал — тихо и вежливо, как обычно стучат официанты в подобных случаях.

— Продолжайте, — сказал Брэндон, когда Карр замолчал, оглядывая слушателей, как бы стараясь убедиться, схватывают ли они ситуацию.

— После этого, — продолжал Карр, — дверь открылась. Гость, очевидно, распаковывал чемодан и готовил вещи для стирки. Официант обратил внимание, что на постели лежала целая гора грязного белья. Лицо постояльца было красноватого цвета, как будто он некоторое время стоял наклонившись. Этот человек сказал: «О, вот и завтрак» — или что-то близкое по смыслу, добавив при этом: «Оставьте его где-нибудь», — и вернулся к разбору одежды на постели, не проявляя больше к завтраку никакого интереса.

Мой клиент поставил поднос и задержался на мгновение в надежде получить чаевые, но постоялец отпустил его со словами: «Это все». Больше мой клиент ничего не знает, джентльмены.

— У вас не возникло проблем с идентификацией? Это был тот же человек? — спросил Селби.

— Вне всякого сомнения. У покойного весьма заметная внешность, и мой клиент совершенно уверенно опознал его.

— В номере не было женщины?

— Нет, гость был один. Естественно, мой клиент не заглядывал в стенной шкаф или ванную комнату. Правда, постоялец казался несколько возбужденным. Но, кроме этого, мой клиент не заметил ничего необычного. Все было так, как и при выполнении сотен других заказов.

Селби взглянул на шерифа и коротко бросил Карру:

— Что вы об этом думаете?

Лицо Старого АБК оставалось воплощением простодушия.

— Джентльмены, я ничего не думаю, потому что не располагаю всеми фактами по делу. Мне в общем известно, что какой-то человек был обнаружен мертвым в своем номере и что, по имеющимся предположениям, в кофе содержался яд. Я полагаю, Генри Фарли стал жертвой обстоятельств. Имея мелкие недоразумения с законом в прошлом, он волею случая оказался втянутым в водоворот событий, связанных с убийством. Тем не менее я считаю, он был обязан правдиво рассказать вам все. Ему нечего скрывать. Должен признаться, я сделал ему строгий выговор за такое неразумное поведение. И это все, что касается моего клиента, джентльмены.

У меня нет какой-то сформировавшейся теории, но разум человеческий всегда склонен строить предположения, особенно в том случае, если разум этот имеет некоторый опыт, связанный с расследованием убийств. Единственное, что я могу, так это выдвинуть некоторые предположения. Я верю своему клиенту. Мы знакомы достаточно долго. В его голове понятия добра и зла, возможно, несколько смещены, но в некотором смысле им можно восхищаться. Он говорит своему адвокату только правду. Как ни удивительно, джентльмены, но эта черта, эта похвальная черта развита у отверженных, у людей, обвиненных в различных преступлениях, гораздо лучше, чем у более благополучных граждан, которые весьма часто стремятся ввести своего адвоката в заблуждение.

Безусловно, белье для стирки, лежащее на постели, — весьма примечательный факт. Обратите внимание, двери номеров в отеле не снабжены пружинными, защелкивающимися замками. Я убежден, что, вернувшись к разборке белья, постоялец потом по какой-то причине покинул номер. Возможно даже — и это предположение не выходит за рамки допустимого, — его специально выманили из номера при помощи хорошо разработанного плана.

Вы, конечно, понимаете, джентльмены, что могло произойти в этом случае. Думаю, мне даже не надо и упоминать об этом. Бесшумная тень возникает в дверях соседнего номера и, крадучись, скользит по пустой комнате, где на подносе стоит притягательный, аппетитный завтрак. Быстрое движение руки с медицинской пипеткой. Острый запах яда возникает на короткое мгновение. Кусочки сахара поглощают смертельную дозу и все так же невинно белеют на блюдце. Убийца медленно отступает. Дело сделано, и сделано отлично. Он выскакивает из дверей и мгновенно скрывается в соседнем номере, который незадолго до этого покинул.

Через некоторое время возвращается жертва. Все, что еще недавно так его волновало, больше не беспокоит этого человека. Он утомлен длительным путешествием, возможно, в битком набитом автобусе или в столь же переполненном поезде. Человек голоден, он подвигает стул поближе к столику под белоснежной скатертью с соблазнительным набором блюд и наливает дымящийся черный кофе. В чашку добавляются густые сливки, сливки, которые теперь можно найти лишь в деревне, там, где есть молочные фермы. И затем, джентльмены…

Карр выдержал драматическую паузу и протянул руку, как бы захватывая воображаемый кусочек сахара.

— …затем он берет сахар, один кусок, второй. — Пальцы Карра повторили все действия воображаемого персонажа, подняли сахар, донесли его до чашки кофе и опустили туда. — Он помешивает кофе ложечкой, раздумывая о своих делах, совершенно не подозревая, что держит в руках смертельный яд.