Жорж Сименон - Дело Сен-Фиакра

Но я не думаю, что он на это решится.

— Умоляю, давайте перейдем в курительную, — заскулил адвокат, поднимаясь. Чтобы удержаться на ногах, ему пришлось опереться на спинку стула.

— И наконец, существует третья гипотеза. Тот из нас, кому дорога честь семьи, приходит на помощь убийце.

Погодите! Это не так просто, как кажется на первый взгляд. Скандала следует избежать. Так почему бы не помочь виновному покончить счеты с жизнью?

Вот он, револьвер на равном расстоянии от каждого из нас. До полуночи остается десять минут. А в полночь, говорю вам еще раз, убийца будет мертв.

На этот раз граф произнес эти слова с такой интонацией, что все буквально остолбенели. У присутствующих захватило дух.

— Жертва лежит наверху, этажом выше. Сейчас с ней никого нет, кроме слуги. А убийца сидит среди нас.

Сен-Фиакр залпом осушил свой бокал. Под столом кто-то неустанно толкал Мегрэ ногой.

— Без шести минут двенадцать. Как по-вашему, это вполне в духе Вальтера Скотта? Трепещите, господин убийца!

Он был пьян. И продолжал накачиваться виски.

— По меньшей мере, пять человек могли обобрать старую женщину, лишившуюся мужа, заботы и защиты.

Но осмелился лишь один. Так что; господа, либо бомба, либо револьвер. Или бомба — и мы все взлетим на воздух, или револьвер — он поразит лишь убийцу… Без четырех минут полночь.

И холодным тоном:

— Имейте в виду, никто ничего не знает.

Он схватил бутылку виски и по кругу наполнил бокалы, начав с Мегрэ и закончив Эмилем Готье.

Но себе он ничего не налил, наверное, и без того выпил достаточно. Одна свеча погасла. Остальные тоже догорали.

— Повторяю — в полночь. Сейчас без трех минут двенадцать.

Он парировал повадки аукциониста.

— Без трех минут полночь. Без двух минут… Убийца сейчас умрет… Читайте молитву, господин кюре… А вы, доктор, неужели не сообразили прихватить с собой медицинский саквояж? Без двух минут… Остается полторы минуты…

Кто-то неустанно толкал Мегрэ ногой. Но теперь комиссар не решался наклоняться, боясь пропустить что-либо из происходящего.

— Вы как хотите, а я ухожу, — вскочив со стула, вскричал адвокат.

Все взоры обратились на него. Адвокат застыл, вцепившись в спинку стула. От двери его отделяло лишь несколько шагов, но как знать, какие опасности подстерегают его на пути. Неожиданно он громко икнул.

И в ту же секунду раздался выстрел. Все остолбенели.

Погасла вторая свеча, и в тот же миг Морис де Сен-Фиакр зашатался, откинулся на высокую спинку готического стула, накренился влево, дернулся вправо и наконец замер, уткнувшись головой в плечо священника.

И тут началась полная неразбериха. События разворачивались одновременно, и впоследствии каждый мог рассказать лишь о том, что наблюдал лично.

Теперь в столовой горело всего пять свечей. Углы комнаты совсем утонули во тьме, и люди то выходили на свет, то ныряли в темноту, как за театральный занавес.

Стрелял Эмиль Готье, сидевший рядом с комиссаром. Едва прогремел выстрел, как он слегка театральным жестом протянул обе руки комиссару, словно предлагал надеть наручники.

Мегрэ встал. Вслед за ним поднялся Готье-младший.

Затем старик управляющий. Втроем они образовали небольшую группу по одну сторону стола, а по другую сбились вокруг поверженного графа все остальные.

Морис де Сен-Фиакр по-прежнему сидел, уткнувшись головой в плечо кюре. Склонившийся над ним врач с мрачным видом огляделся по сторонам.

— Мертв? — спросил толстячок адвокат.

Ответа не последовало. Казалось, в этом лагере события развивались как-то вяло, словно сцена, разыгранная дурными актерами.

Один лишь Жан Метейе не примкнул ни к той, ни к другой группе. Он так и замер, стоя возле своего стула: его трясло и он не решался даже оглядеться по сторонам.

Видимо, перед тем, как стрелять, Эмиль Готье успел продумать, как вести себя дальше: едва положив оружие на стол, он в самом прямом смысле слова стал давать показания, глядя прямо в глаза комиссару.

— Он ведь сам объявил, правда? Убийца должен был умереть. И раз у него не хватало смелости сделать это самому…

Самообладание у него было совершенно невероятное!

— Я сделал то, что считал своим долгом.

Интересно, слышали его остальные? В коридоре раздался топот — это сбегались слуги. Тогда доктор ринулся к двери, чтобы помешать им войти. Мегрэ не разобрал, что он им говорил, но слуги ушли.

— Я сам видел, как Сен-Фиакр бродил вокруг замка ночью накануне преступления. Потом я понял…

Готье-младший ломал комедию. Но актер из него был никудышный, и реплика его прозвучала насквозь фальшиво:

— Суд решит, насколько…

Тут раздался голос доктора Бушардона:

— Значит, вы уверены, что де Сен-Фиакр убил собственную мать?

— Совершенно уверен! Иначе разве бы я решился?

— Значит, вы видели его возле замка в ночь накануне преступления?

— Так же ясно, как вижу теперь вас. Он оставил машину на въезде в деревню.

— А других доказательств у вас нет?

— Есть. Сегодня утром ко мне в банк приходил мальчик-служка вместе с матерью. Мать и заставила его рассказать. Вскоре после мессы граф попросил ребенка передать ему молитвенник и обещал некоторую сумму денег.

Мегрэ терял всякое терпение: ему казалось, что эти люди намеренно не дают ему сыграть свою роль в этой комедии!

Да, именно комедии. Почему доктор вдруг заухмылялся себе в бородку? И почему священник тихонько отстранил от себя голову де Сен-Фиакра?

Да, этой комедии суждено было получить продолжение, в котором драма тесно соседствовала с фарсом.

И правда, граф де Сен-Фиакр поднялся на ноги, точно пробудившись ото сна. Глаза его потемнели, на губах играла зловещая усмешка.

— Ну-ка повтори! Повтори мне в лицо! — воскликнул он.

И тут раздался совершенно душераздирающий вопль.

То вырвался наружу животный ужас, охвативший Эмиля Готье, который, словно ища защиты, судорожно вцепился в руку Мегрэ.

Но комиссар отступил назад, оставив двух мужчин лицом к лицу.

Лишь один человек ровным счетом ничего не понимал: Жан Метейе. Он выглядел почти столь же перепуганным, как молодой клерк. В довершение всего кто-то опрокинул один из канделябров, и от загоревшейся скатерти потянуло гарью.

Но адвокат потушил начавшийся было пожар, вылив на стол бутылку вина.

— Поди сюда!

Это был приказ. И отдан он был таким тоном, что ослушаться было немыслимо.

Мегрэ схватил револьвер и с первого же взгляда определил, что патроны в нем холостые.

Он уже обо всем догадался. Морис де Сен-Фиакр привалился головой к священнику, шепотом велел ему молчать — пусть остальные думают, что он действительно убит наповал.