Гарольд Шехтер - Разговорчивый покойник. Мистерия в духе Эдгара А. По

Последним лежал Герберт Баллингер.

За несколько ярдов мне показалось, что лицо дагеротиписта густо вымазано смолой. Только подойдя поближе, я различил, что кожа его совершенно обуглилась.

Голова у меня закружилась, тошнота подступила к горлу. Закрыв глаза, я схватился за край мраморной плиты. Не скоро, но чувство головокружения все же прошло, и, глубоко вдохнув, я снова посмотрел на отвратительно почерневшее лицо распростертого передо мной тела.

Хотя из-за взрыва и последовавшего воспламенения ткань эпидермиса превратилась в обугленную корку, общие черты сохранились. Конечно, до этого я видел дагеротиписта всего однажды, когда мы с Сестричкой зашли к нему в мастерскую поинтересоваться ценой портрета. Даже основываясь на впечатлении от той единственной, исключительно краткой встречи, я мог бы сказать, что тело на столе определенно было телом Баллингера. И все же я не переставал дивиться тому, как, учитывая жестоко пострадавшее лицо, было произведено опознание. Я спросил об этом у коронера Тилдена.

Пожилой джентльмен ничего мне не ответил. Вместо этого, к моему величайшему удивлению, он подошел вплотную к столу и, вытянув затянутую в перчатку руку, засунул большой, указательный и средний пальцы в разинутый рот трупа! Немного покопавшись, он вынул небольшой предмет, который и протянул мне, чтобы я мог получше его разглядеть. Это была маленькая изогнутая металлическая полоска, к которой крепилось несколько коренных зубов.

– Вот вам и ответ, – сказал Тилден. – У мистера Баллингера не хватало нескольких задних зубов. Поэтому он носил мост. Человек, поставивший ему эту штуку, и смог опознать тело.

Сердце мое тут же учащенно забилось.

– А кто, позвольте спросить, был этот дантист? – на всякий случай спросил я, хотя уже заранее знал ответ.

– Это был Ладлоу Марстон, – как я и ожидал, ответил коронер.

Вряд ли приходится сомневаться, что в подавляющем большинстве случаев разгадка тайны сопряжена с медленным и мучительным процессом умозаключений, который – после множества ложных ходов, неверных теорий и ошибочных версий – приводит к правильному объяснению. Однако изредка ответ приходит как некое озарение. Выражаясь точнее, подобные откровения лишь кажутся результатом неожиданного, непроизвольного прозрения. На деле им почти всегда предшествуют долгие логические выкладки. Только уму, уже подготовленному к их приятию бессчетными часами размышлений, могут представать выводы, кажущиеся epiphanies 16.

Поразившая меня в это мгновение мысль принесла с собой чувство абсолютной уверенности. И все-таки я мог подтвердить его только одним способом. Элементарное представление о том, что мне предстоит, преисполнило меня чувством глубочайшего отвращения. Я понимал, что должен действовать безотлагательно, пока решимость моя не иссякла.

Плотно зажмурившись, я быстро нагнулся над трупом и приложил открытый рот к его омерзительно потрескавшимся губам.

4 Сзади я слышал потрясенные восклицания своих приведенных в крайнее замешательство спутников. Чья-то сильная рука – явно констебля Линча – схватила меня за плечо, чтобы оторвать от трупа, на губах которого я, казалось, готов запечатлеть пламенный поцелуй.

Вырвавшись от Линча, я положил руку посередине неподвижной груди Баллингера и с силой нажал, принуждая его легкие сжаться, а сам тем временем глубоко вдыхал вырывавшийся из них воздух.

Затем, задержав дыхание, я выпрямился и обернулся к своим спутникам, на чьих лицах читалось выражение ужаса и изумления одновременно.

– Какого черта? – завопил Линч.

– Вы что, с ума сошли, мистер По? – воскликнул Тилден.

Несколько мгновений я просто молча глядел на них, чувствуя, как щеки мои раздуваются и вот-вот лопнут. И вдруг непроизвольно стал взахлеб хихикать.

Линч и Тилден обменялись ошарашенными взглядами, затем снова в изумлении воззрились на меня.

Судорожный смех настолько одолевал меня, что прошла, наверное, минута, прежде чем я смог заговорить.

– Я был прав, ха-ха-ха! – сказал я. – Баллингера, ха-ха, убили точно так же, как и тех трех женщин, ха-ха!

– Придите в себя, дружище! – сказал коронер Тилден, схватив меня за плечи и легонько встряхивая. – Что с вами, черт возьми, случилось?

– Веселящий газ, – ответил я, стараясь вытереть текущие из глаз слезы. – Легкие Баллингера заполнены им.

Не стоит удивляться моей столь бурной реакции на закись азота. Мой чувствительный темперамент всегда делал меня чрезвычайно подверженным разного рода интоксикациям. Еще до того, как я вдохнул газ, мной овладело бездумно-легкомысленное настроение, вызванное мадерой, которую уговорил меня выпить констебль Линч. Небольшого количества закиси азота, перешедшего ко мне из легких трупа, было более чем достаточно, чтобы ввергнуть меня в состояние крайней веселости.

Все еще судорожно пофыркивая, я резко повернулся и поспешил прочь из дома мертвых; спутники следовали за мной по пятам. Такая поспешность была вызвана двумя соображениями. Даже мне собственный смех казался чем-то постыдным и неуместным – если не положительно неприличным – в этом царстве тишины и полумрака. К тому же я надеялся, что холодный ночной воздух поможет мне вернуть былую сдержанность.

Остановившись на тротуаре, я открыл рот, запрокинул голову и стал глубоко, жадно вдыхать бодрящую ночную свежесть. Почти сразу же в голове прояснилось. Линч и Тилден, расположившиеся передо мной, стали засыпать меня вопросами касательно того, что же произошло.

– Я вполне разделяю ваше смущение, – сказал я, обращаясь к обоим. – Гротескные, если не отвратительные действия, свидетелями которых вы только что были, могли показаться достойными безумца. Однако уверяю вас, что все это было разыграно совершенно намеренно. Никак иначе не мог я подтвердить внезапно возникшее у меня подозрение.

– Продолжайте, По, – сказал Тилден, настороженно глядя на меня, словно не вполне уверенный, что я в своем уме.

Как вам известно, – сказал я, – я твердо убежден, что смерть мисс Болтон, миссис Рэндалл и Салли – дело одних рук. По причинам, которые я еще не до конца раскрыл, я пришел к выводу, что убийцей был Герберт Баллингер. Услышав о смерти Баллингера, я, само собой, был вынужден пересмотреть свои выводы.

Мне сразу же пришло в голову, что Баллингер тоже мог пасть жертвой неизвестного убийцы. Как мы уже установили, последний действует, прибегая к весьма своеобразному modus operandi 17, скрывая действительную картину смерти, чтобы отвлечь внимание от себя. Возможно ли, задавался я вопросом, что то же самое произошло и в случае с Баллингером? Не мог ли его тоже убить некто, кто затем инсценировал смерть как несчастный случай?