Гарольд Шехтер - Разговорчивый покойник. Мистерия в духе Эдгара А. По

Страхи мои получили почти мгновенное подтверждение, так как в этот самый момент констебль Линч, прошедший в дальний конец гостиной, распахнул дверь, ведущую в соседнюю комнату, зашел в нее и потрясенно вскрикнул.

Мы с Тилденом бросились к нему. Хотя в комнате было темно, но в общих чертах ее можно было разглядеть при падавшем из гостиной свете. По находившимся здесь разнообразным предметам – застекленному шкафчику с медицинскими препаратами, столику с набором хирургических инструментов, бормашине с ножным приводом, кувшину с водой и плевательнице – я понял, что мы в рабочем кабинете Марстона. Откидное кресло, регулируемое с помощью деревянного уровня, стояло в дальнем углу. В кресле сидела неподвижная мужская фигура с запрокинутой назад головой, сжимавшая в правой руке некий предмет, поднесенный к открытому рту.

Сердце мое учащенно забилось, потом замерло, сведенное судорогой страха: прежде чем Линч чиркнул спичкой и поднес ее к ближайшей лампе, я уже точно знал, что мы увидим при ее свете.

– О Боже, – выдохнул Тилден, когда свет лампы озарил комнату.

В кресле неподвижно сидел доктор Ладлоу Марстон. Он держал пистолет, чье дуло было засунуто в рот. Пуля разнесла ему заднюю часть головы. Стена прямо передо мной была забрызгана кровью, смешанной с осколками кости и мозгами.

Грязно выругавшись, Линч немедля заподозрил в этом самоубийство. Однако не сделал он и шагу, как я остановил его, схватив за плечо. Он бросил на меня ошеломленный взгляд, я же указал на пол, по которому тянулась цепочка маленьких темно-красных следов в форме полумесяца, словно оставленных испачканными в крови каблуками; следы тянулись от кресла к окну.

Кто-то явно был в комнате с Марстоном и после его смерти выскользнул через окно.

Пока мои спутники, осторожно избегая кровавых пятен, принялись осматривать комнату в поисках улик, я застыл на месте как вкопанный. В мыслях у меня царил дикий беспорядок, чувства пребывали в смятении. Моя изначальная догадка – а именно, что вина за убийство Эльзи Болтон и двух обитательниц дома Рэндаллов ложится на Герберта Баллингера, – оказалась неправильной. Теперь выяснилось, что точно так же я ошибался и насчет Ладлоу Марстона. Другой, пока неведомый безумец разгуливал по городу. Однако его личность и мотивы по-прежнему оставались тайной.

Когда я думал о тупике, в который зашло расследование, на меня внезапно нахлынуло необычайно гнетущее чувство. Эта безнадежность, даже отчаяние сопровождалось чувством пронзительной жалости к жертвам убийцы. Я вспомнил о миссис Рэндалл, которая обращалась со мной с такой неизменной добротой. И о Ладлоу Марстоне, который, несмотря на всю смехотворность своих литературных притязаний, так необыкновенно высоко чтил меня и мое творчество. Ужас при мысли о том, что двое достойных уважения людей встретили такой страшный конец, был непереносим.

Какое чудовище могло совершать подобные зверства? И зачем?

В этот момент, словно угадав мои мысли, констебль Линч открыл небольшую кладовку и заявил:

– Это не грабеж, черт его побери.

– Что вы сказали? – спросил я, очнувшись от размышлений.

– Это не вор сделал, – последовал ответ.

– Что заставляет вас так думать?

Сунув руки в кладовку, Линч достал что-то с верхней полки и протянул мне, чтобы я мог получше рассмотреть.

– Никакой вор не ушел бы без этого, – сказал констебль.

При виде протянутого мне предмета я онемел от изумления. Челюсть у меня отвисла, глаза чуть не выскочили из орбит. Вещь в руках Линча была и вправду так прекрасна и явно дорога, что ни один грабитель не пренебрег бы ею. И все же я наверняка знал, что однажды ее украли у законного владельца.

Это была великолепная ореховая шкатулка, инкрустированная цветочным узором слоновой кости, с роскошными бронзовыми ручками.

Я глядел на исчезнувшую медицинскую шкатулку доктора Фаррагута!

Описывать мои чувства в этот момент просто глупо. Главным из них было резкое, ошеломительное изумление, о котором я уже упоминал. Здесь, в самом неожиданном месте, мы наткнулись на сокровище, которое я так безнадежно, так отчаянно искал. Каким образом могло оно оказаться в руках дантиста? По этому поводу у меня не было никаких соображений. Однако в данный момент вопрос этот не казался первостепенно важным. Один лишь факт, что украденная шкатулка доктора Фаррагута наконец нашлась, с лихвой перекрывал все остальное.

Подметив изумленное выражение моего лица, Линч сказал:

– Что случилось, По? Вам знакома эта вещица?

– Да, знакома, – ответил я, причем было слышно, как голос мой дрожит от волнения. – Она принадлежит доктору Эразму Фаррагуту из Конкорда, из дома которого ее украли несколько дней назад. В ней содержатся драгоценные и по большей части незаменимые ингредиенты, из которых он готовит свои природные эликсиры, столь чудодейственно излечившие многих его пациентов. Целью моего возвращения в Бостон были поиски именно этого сокровища, от которого теперь зависит выздоровление моей дорогой жены Вирджинии.

– Будь я проклят, – сказал Линч, слегка встряхивая шкатулку. Раздался дробный стук, словно в шкатулке лежали деревянные бусы.

Возможно, констебль Линч, – сказал я, – лучше не встряхивать шкатулку. Содержимое может оказаться исключительно деликатным по своей натуре, хоть я и не могу точно сказать, что это.

– Что ж, есть только один способ это узнать, – ответил Линч, подходя к умывальнику, на котором стояли тазик и кувшин.

Поспешно встав рядом с ним, я быстро снял их и поставил на пол, пока Линч устанавливал шкатулку на умывальнике.

Я попытался приподнять крышку, но обнаружил, что шкатулка крепко заперта. Passe partout 19Линча оказалась слишком большой для замочной скважины, поэтому он подошел к зубоврачебному креслу, где Тилден осматривал рану на голове бедного Марстона, и попросил коронера подвинуться. Пошарив по карманам трупа, Линч скоро вернулся, держа большим и указательным пальцами правой руки маленький ключик. Мгновение – и шкатулка открылась.

Нижнюю половину отгораживала пара покрытых искусной резьбой деревянных створок, скобы и рукоятки были из филигранного серебра чистейшей воды. Верхняя часть состояла из одного ящика с тонкой работы рукоятью из того же драгоценного металла.

Я выжидающе затаил дыхание. Линч, запустив руки в шкатулку, потянул за маленькие серебряные ручки, и створки распахнулись.

Мое обоняние мгновенно учуяло крайне неприятный запах, похожий на запах гнилого мяса. Сморщив нос, я нагнулся и заглянул внутрь. Каково же было мое удивление, когда я увидел, что там ничего нет!

– Фу! Что там, черт подери, такое? – сказал Линч. – Скунс навонял?