Татьяна Полякова - Все точки над i

– Ты из какой квартиры? – рявкнул тот, что был ближе ко мне.

– Из восьмой, а что? – удивилась я.

– Никого посторонних не видела?

– Не-а, а чего?

– Ничего, – буркнул второй мужик, и они бестолково закружили по двору, поглядывая на крышу, а я свернула за угол и, не ускоряя шага, двинула к автобусной остановке.

Через полтора часа я была в доме Ника. Взяла красный фломастер и на первом из семи портретов поставила жирный крест.

Накануне в новостях передали сообщение о двух трупах: молодая женщина убита выстрелом в упор, и мужчина застрелен неизвестными в ночном клубе. Никаких комментариев. Вряд ли Ник дождется пышных похорон от своих хозяев, с приспущенными флагами и прощальным салютом, впрочем, он на это и не рассчитывал. Зато убийство высокопоставленного чиновника явилось сенсацией, весь вечер в новостях только об этом и говорили. Я выключила телевизор и прошлась по комнате, думая о Машке. Потом, как-то незаметно, мысли мои переключились на Антона. Я представила, как он сидит в пустой квартире, слушает тишину или смотрит в окно на уснувший двор, нервно курит и пытается представить, как теперь жить. И решила, что мне все-таки легче. Мне не надо думать о том, как жить дальше, мне надо продержаться две недели, нет, уже меньше, одиннадцать дней.

Я вернулась к компьютеру. Я знала, что необходимо выждать хотя бы пару дней, ожидание меня не тяготило, предстояло решить, где и как это произойдет в следующий раз. Ночью я выбралась из дома, дошла до ближайшего автомата и позвонила Зойке на мобильный.

– Юлька, ты, что ли? – ахнула она, услышав мой голос.

– Ты в «Бабочке»? – спросила я.

– Нет, я с клиентом. Катька наверняка там. Дать ее мобильный?

– Давай.

Катька долго не могла взять в толк, кто ей звонит.

– Передай трубку Виссариону! – озверев от ее бестолковости, рявкнула я.

– Слушаю, – через некоторое время сказал он.

– Это я.

– Понял. Машку сегодня похоронили. Тебя ищут. Не дело ты затеяла, – вздохнув, добавил он.

– Это ты о чем?

– О новостях. Что это изменит, скажи на милость?

– Девкам проповеди читай, – буркнула я.

– Брось все и уезжай, – упрямо повторил он. – Зла и крови не станет меньше. И позвони Антону. Он приходил вчера, ему совсем хреново. И за тебя он беспокоится. – Виссарион замолчал, и я молчала.

Я хотела повесить трубку и не могла, думая о том, что отдала бы многое за то, чтобы сейчас выпить с Виссарионом чаю и поболтать о жизни. И оттого, что теперь это невозможно, было очень горько. А еще от его слов, потому что знала: Виссарион, как всегда, прав. Но это ничего не меняло, так как выбора у меня не было.

– Я скучаю по нашему профсоюзу, – сказала я. – И по тебе.

– Лучшее, что ты можешь сделать, – начать жизнь сначала и попытаться стать счастливой. Позвони ему.

– Салют, – сказала я.

– Послушай старика… – вздохнул он и не успел договорить, потому что я повесила трубку. Антону я все-таки позвонила. На следующий день, на работу. Женский голос попросил подождать, я ждала, приглядываясь к прохожим. Его искали долго, и я с надеждой подумала, может, не найдут, попросят перезвонить… И сама уже хотела повесить трубку, но тут услышала, как он спрашивает: «Меня? Кто?», а потом его голос:

– Да.

– Это Юля, – сказала я, а в ответ молчание, показавшееся мне бесконечным. Я вдруг подумала, что он должен ненавидеть меня за то, что я не успела, за то, что погибла Машка. Я знала: он имеет на это право, и испугалась. Мне хотелось сказать, что я очень ее любила, но это было бы глупым оправданием. Любовь, к сожалению, никогда не возвращала мертвым жизнь, угасшему лицу улыбку, а еще через мгновение мне стало стыдно своих мыслей о том, что он может меня ненавидеть, потому что он заговорил, и в его голосе не было ничего, кроме беспокойства за меня, а еще нежности.

– Юля, вы… – Он сбился, ему как будто не хватало дыхания, он глубоко вздохнул и опять заговорил: – Где вы? Господи, что я болтаю… С вами все в порядке?

– Я не могла прийти на похороны…

– О чем вы говорите? Вас ищут. Подождите, – испуганно пролепетал он. – Вы что, в городе? Вы до сих пор… черт, вы в своем уме?

– Что вы на меня орете? – буркнула я.

– Вы же не можете уехать, – забормотал он. – Ваш паспорт у меня. Говорите, куда его привезти.

– Помните кафе, где мы отмечали Машкин день рождения? В прошлом году?

– Конечно, помню. Я буду там через час.

– Через час? Как же ваша работа?

– Вы что, издеваетесь?

– Нет, разумеется, нет. Хорошо, через час. Если меня ищут, то за вами, скорее всего, приглядывают.

– Об этом не беспокойтесь, – ответил он, ответил очень уверенно, но я не очень-то надеялась, что он справится. Потому, остановив такси, я отправилась к проходной и успела как раз вовремя: Тони показался в дверях.

В первое мгновение я едва узнала его, а потом почувствовала острую жалость. Эти дни дались ему нелегко. Всего несколько дней, перевернувших его жизнь, не оставив надежды, что когда-нибудь мир станет прежним. Двухдневная щетина и вертикальные морщины в углах рта придавали его лицу ожесточенное выражение. Он быстро зашагал в сторону проспекта, не оглядываясь и как будто мало обращая внимания на окружающих.

– Вот за тем парнем, – кивнула я шоферу.

– Муж, что ли? – усмехнулся он.

– Ага, – ответила я и отвернулась, чтобы он не досаждал разговорами.

Ни одна из припаркованных по соседству машин не тронулась с места, никто не отравился следом за Тони, но я знала: они где-то здесь, чувствовала опасность, уверенная, что мой маскарад недолго будет вводить их в заблуждение.

Антон вышел на проспект, его подхватила толпа, здесь всегда полно людей, туристы и прочая праздношатающаяся публика, рядом два торговых центра. Мы не спеша ехали следом, я выискивала в толпе типов, пристроившихся за Антоном, не находила их и злилась. И тут Антон исчез. Еще мгновение назад я видела затылок, возвышающийся над толпой, и вдруг потеряла его из вида.

– Остановите на перекрестке, – недовольно буркнула я.

Проехав метров пятьсот, шофер остановил машину, я расплатилась и вышла. Долго плутала по переулкам. Посмотрела на часы: если я хочу быть в кафе вовремя, следует поторопиться. Я ускорила шаги, еще не зная, идти на встречу или нет, и пыталась отгадать, куда Антон вдруг исчез. Очень ловко, между прочим. Это внушало надежду, что «хвоста» за собой он не приведет.

В кафе были заняты все столики, кроме одного, рядом со стойкой. За ним я устроилась лицом к двери, чтобы видеть всех входящих. Антона среди посетителей не было, он опаздывал. Я решила выпить кофе и уйти. Но когда прошло полчаса и кофе был выпит, не ушла, дав ему еще полчаса. Дверь распахнулась, и он вошел, оглядел сидящих в зале, явно не заметив меня, лицо его приняло страдальческое выражение, точно вдруг зубы прихватило.