Татьяна Степанова - 29 отравленных принцев

Поляков посадил Сашеньку в машину. Вот так. Только так. Как подсказывает бедное раненое сердце уже очень немолодого человека. Может, кто-то решит — это очередная глупость. Ничего. На глупости держится мир.

Уже в машине Сашенька вдруг удивленно спросила:

— А почему на тебе такая смешная одежда?

— Потому что я повар, — ответил Поляков, прибавляя скорость и отчего-то вспоминая себя молодым, — я работаю в этом ресторане. Прости, но я как-то все время забывал тебе это сказать.

* * *

За Гусаровым было установлено наблюдение, едва он покинул здание прокуратуры после долгого, однако не слишком успешного для обвинения допроса. Колосов и Лесоповалов присутствовали на этом допросе от и до. И у обоих сложилось впечатление, что в прокуратуре прокручивают ту же самую пластинку, которую они только что слушали. И еще раз, и еще раз, и еще…

Утром на стол Колосова легли рапорты о результатах наблюдения за Гусаровым — из прокуратуры вместе с адвокатом он ненадолго заехал к себе в офис на проспекте Мира, затем ужинал в ресторане «Белое солнце пустыни», затем вернулся домой в Немчиновку — опять же вместе с адвокатом, который остался в Немчиновке ночевать. Расшифровка записи телефонных разговоров Гусарова за вечер и утро тоже была Готова. Среди звонивших ему числились пресс-секретарь шоу-группы «Гоблины», которую Гусаров успешно продюсировал, одна известная эстрадная певица, один очень известный писатель-сатирик и знакомая Гусарова по имени Полина. Из рапортов было ясно, что фигурант не пытался связываться со своей бывшей женой и не звонил после допроса в прокуратуре ее адвокатам. Не звонил он ни в Пироговское семье Воробьевых, ни в лабораторию, где работал Юрий Воробьев.

— А ты хочешь, чтобы он сразу бросился к телефону, — сказала Катя, когда Колосов показал ей рапорты и прокрутил запись вчерашнего допроса Гусарова. — Держался он с вами хоть и крикливо, но крепко. Против него у нас улик нет, Никита. Если это действительно он убийца, у нас до сих пор нет против него доказательств, пригодных для суда. И если это не он убийца, у нас тоже нет доказательств против кого-то другого.

— Против какого другого? — спросил Колосов, Катя не ответила. Перед ней на столе лежала пухлая папка со справками о состоянии уличной преступности в Подмосковье. Катя в то памятное утро была поглощена статьей о борьбе с уличными хулиганами, и Никите казалось, что он ей мешает своими неудачами, сомнениями и планами. Ему уже мерещилось: Катя остыла к делу об отравлении. Конечно, статью сочинять пока не из чего, а значит; как думал Колосов, она скоро вообще перестанет вникать в детали расследования. Что ж, может быть, она и права. Ловить убийц — его дело. Ее дело — сочинять криминальные опусы для газет о героических буднях милиции. А он на героя не тянет. И с раскрытием должен справиться сам, один. Только вот сможет ли?

— Ты дискету смотрела? — спросил он хмуро. Эх, всегда так — думаешь о Кате одно, говоришь ей совсем другое.

— Да, — Катя оторвалась от статистики в справке. — Обычная бухгалтерия, ты прав. У «Аль-Магриба» много расходов за эти полгода. Но все счета аккуратно оплачены. В срок. Нет ни задолженностей, ни просрочек. Они там в плане расчетов на редкость пунктуальны.

— Ничего пока не остается другого, как ждать, — Колосов забрал дискету, — наблюдение за Гусаровым будем продолжать, за рестораном присмотрим, за Авророй, если санкцию на это получим. Я с Авророй говорил, и она, как мне казалось, была со мной довольно откровенна, И она боялась, понимаешь? Это было видно невооруженным глазом — она боялась за себя. Ощущала угрозу именно своей безопасности — пусть чисто интуитивно, по-женски… А ведь мы тогда еще не имели показаний Симонова и были убеждены, что первое преступление совершено именно против Максима Студнева. Положим, у нас и сейчас нет абсолютной уверенности, что Симонов сказал нам правду, однако…

— Однако Гусарову ты объявил, что убить хотели именно Аврору, — заметила Катя.

— Просто хотелось увидеть его реакцию. Но он себя ничем не выдал. И все же ты не права, у нас есть против него улики. Например, его вчерашняя угроза в адрес Авроры, записанная нами на пленку. А потом, тот его звонок в ресторан. Что бы он там о нем ни говорил вчера — все свидетели подтвердят, что звонок тоже был фактически угрозой Гусарова жене.

— Знаешь, я об этом звонке думала, — сказала Катя, — очень уж все как-то по-театральному с ним получилось. Звонок словно рассек то застолье пополам на до и после. Звонок Гусарова запомнили все, кто в тот вечер был в ресторане. Тут все показания сходятся. А вот что происходило за столом до звонка и после — тут все рассказывают разное. Я не знаю — случайно так вышло или не случайно, но звонок этот явился событием, отвлекающим всеобщее внимание, понимаешь? Отвлекающим внимание от того, что происходило в это время за столом… А потом ведь еще были телефонные звонки, — Катя задумчиво смотрела на Колосова. — Помнишь, ты говорил — вы изъяли мобильник Студнева, и ты оставил его включенным?

— И мне позвонила Аврора утром в понедельник.

— Да, а еще раньше, помнишь? Ты говорил мне — был еще звонок, когда с тобой не пожелали общаться и отключились?

— Да, в субботу утром, я даже время на всякий случай тогда зафиксировал, — Колосов достал свой блокнот, — в 11.20.

— Мог, конечно, кто-то номер перепутать… Но я тут вот о чем подумала, — Катя рисовала рожицы на листе бумаги, — Студнев получил яд замедленногб действия, так? А что, если утром в субботу кто-то проверял, жив он или нет?

— Плохой способ проверять, ненадежный, — по мобильнику. Хотя, у него не было городского телефона…

— А предположим, у того, кто звонил, не было иного способа проверить? Я подумала еще вот о чем: если Симонов сказал нам правду и отравить пытались именно Аврору — что тогда? Как складывались события? Нежданный звонок Гусарова всколыхнул застолье. То все сидели, пили, трепались, ели, а то вдруг звонок, и Аврора пугается, убегает из-за стола, полный переполох. В это время официантка Воробьева приносит ей заказанный рыбный тажин, но в суматохе никто, кроме Симонова и, предположительно, Мохова, не замечает, что тажин вместо Авроры пробует Студнев. Всем не до того — атмосфера напряженная, у вернувшейся Авроры — истерика. Ее все успокаивают…

— Что тыдочешь сказать?

— А то, что за столом была неразбериха. И в этой неразберихе сам убийца-отравитель мог отвлечься и не уследить, кто же попробовал отравленное блюдо. Мы с тобой предполагаем, что в роли отравительницы на том ужине выступила Воробьева… Возможно, она и не уследила. И на следующее утро решила проверить и убедиться.

— То есть позвонила утром в субботу Студневу?