Виктория Платова - Победный ветер, ясный день

Точнее, морда. Рыжая наглая морда. Но если Куницына вошла в преступный сговор с продавщицей, польстившись на ее дельтапланеристское прошлое, то она поставила явно не на ту лошадь. Дамочка оказалась на редкость впечатлительной и могла бы запросто разрушить самую хитроумную комбинацию. А если Куницына в преступный сговор с продавщицей не входила и продавщица действовала на свой страх и риск?

То есть была самостоятельной фигурой?

Или, в худшем случае, пешкой в руках кого-то другого. Тогда в игре могут быть задействованы не два участника, а больше, как в старинных индийских шахматах. Эта мысль заставила Бычье Сердце инстинктивно прикрыть рукой пах: побочных версий он боялся ничуть не меньше, чем удара в драгоценную мошонку. Побочные версии он ненавидел. Так же, как и новых фигурантов, всплывающих, подобно утопленникам, в самых непредсказуемых местах.

— Ну что ж, Иван Трофимович, вы нам очень помогли, — ловко скроил дежурную фразу Бычье Сердце. — Будем разбираться.

— А со мной что? Пособишь старику, сынок?,.

При всех своих недостатках Бычье Сердце был человеком слова и потому после окончания следственных действий в квартире номер двадцать семь переместился в квартиру номер двадцать четыре. Двадцать четвертая квартира оказалась самой рядовой коммуналкой — склочной, визгливой и жаждущей крови. Она напомнила Бычьему Сердцу детство — с точно таким же осиным гнездом на проспекте Газа. Втянув ноздрями спертый воздух коммуналки, Бычье Сердце сразу оживился: он знал толк в разорении осиных гнезд.

— Кухня прямо по коридору? — отрывисто спросил он у замшелого отставника.

Старик кивнул головой и посмотрел на майора с одобрением.

Бычье Сердце двинулся в указанную сторону, сметая все на своем пути. Первой жертвой пал низенький антикварный столик с таким же антикварным телефоном, За телефоном последовала пара вешалок, детский трехколесный велосипед, не ко времени выставленный за дверь, детские же салазки, лыжи «Alpina», гора картонных коробок, три пластмассовых тазика и один эмалированный. Ровно через тридцать секунд тайфун с нежным именем Бычье Сердце докатился до береговой полосы кухни.

Три газовые плиты и семь столиков с грязной и чистой посудой притихли в ожидании ударной волны. Наметанным глазом старого коммунальщика Бычье Сердце осмотрел кухню и ткнул пальцем в тумбу, зажатую между черным ходом и батареей.

Черный ход был заставлен ведрами и швабрами, а на батарее сушились отвратительного вида половые тряпки.

— Ваш стол? — зычным голосом спросил он у Пупышева.

— Мой, — подтвердил старик.

— Очень хорошо. Приступим.

Для начала Бычье Сердце снес пару прибрежных веревок с бельишком, затем наступил черед посуды, чистой и грязной. Она полетела на пол с одинаковым, радующим сердце звоном. Покончив с посудой, Бычье Сердце перешел к плитам. На конфорках побулькивали борщ красный, борщ зеленый, щи с квашеной капустой и большой таз с вареньем. Бычье Сердце окунул в таз указательный палец и быстро облизал его.

— Сливовое, — заметил он. — А сахару переложили.

После этой сакраментальной фразы таз разделил участь посуды, загадив крашенные суровой охрой стены густым сиропом.

Через секунду к сиропу присоединились мелко нарубленная свекла, щавель и квашеная капуста. А Бычье Сердце пододвинул к себе колченогий табурет и уселся на него. Прямо посередине выпотрошенной кухни.

— Будем ждать, — глядя в пространство, сказал он.

Ждать пришлось недолго. В коридоре послышались крики и угрожающее потрескивание; осиный рой приближался, обрастая по ходу все новыми и новыми перепончатокрылыми. Наконец в дверном проеме показался передовой отряд шершней: два мосластых мужика в майках и трениках, три бабенки в домашнем сатине и один тинейджер с порочной физиономией начинающего вуайериста. Кухонный разгром поверг присутствующих в ступор. Лишь тинейджер сохранил присутствие духа и даже позволил себе хихикнуть.

— Все собрались? — добродушно поинтересовался Бычье Сердце. — Проходите, не стесняйтесь, места хватит.

Голос майора, исполненный ласковой угрозы, вернул присутствующих к реальности.

— Это что же такое?! — выдавила из себя первая бабенка. — Это что же… Это…

Это что же ты, гад, сделал?! Погром среди бела дня!..

— Варенье, — просипела вторая. — О, господи!!! Ах ты, паскуда!!!

— Мужчины, — воззвала третья. — Мужчины, сделайте же что-нибудь!!! Так и будете смотреть на это безобразие?!

— Зови Шулькисов и Петровича, Костян, — обратился один из мужиков к тинейджеру. — И Степку прихвати, он вроде дома…

— Ага, — промурлыкал тинейджер, но с места так и не сдвинулся.

Оба мужика синхронно подтянули треники и сделали шаг в направлении Бычьего Сердца. При этом в руках первого невесть как оказалась скалка, а в руках второго — корпус от мясорубки.

— Не советую. — Бычье Сердце аккуратно сжал пудовые кулаки и аккуратно водрузил их на колени. На коленях они явно не помещались.

Мягкие увещевания майора вкупе с кулаками, сломанным носом и свирепой физиономией возымели действие: мужики остановились в нерешительности, посчитав, что сил для лобовой атаки явно недостаточно. Ситуация выглядела патовой, во всяком случае, до прибытия Петровича, Степки и неведомых Бычьему Сердцу Шулькисов.

— Милиция… — осенило вдруг одну из женщин. — В милицию звони, Костян!

— Ага, — промурлыкал тинейджер, но с места так и не сдвинулся.

— Там тебя быстро окоротят, голубчика! Там тебе пообломают рога-то! Там тебе так мозги промоют, что не обрадуешься, хулиганье! Звони в милицию, Костька!

— Не советую. — Бычье Сердце широко улыбнулся всей коммунальной кодле, демонстрируя зубы волкодава. — Я сам милиция. И в отличие от вашего толстозадого участкового цацкаться с вами не буду. Так что если кто рыпнется, будет у меня кровью харкать всю оставшуюся жизнь. Есть желающие?

Желающих не нашлось, и Бычье Сердце приступил к изложению программных требований.

— Значит, так. Старика Ивана Трофимовича не обижать, выказывать ему почет и уважение. И побольше искренности на харях. Проверять буду лично. Стол у окна " сегодняшнего дня тоже принадлежит ем;

Что еще? Ага. От дежурств по коммуналке Иван Трофимович освобождается. Собаку его… Как зовут вашу собаку, Иван Трофимович?

— Черчилль… Английский бульдог, — тряся головой, зачастил старик. — Я его потому так и назвал, что английский…

— Так вот, Черчилля встречать пионерским салютом. И чтобы без глупостей, а то я вас в бараний рог сверну. Вы у меня по этапу в кандалах пойдете. Грешков у вас, как я посмотрю, на десяток статей наберется. Так что сушите сухари, господа хорошие. Все ясно?

На кухне воцарилась гробовая тишина.