Татьяна Полякова - Ночь последнего дня

— Говори по-русски. — И тот заткнулся.

Что-то их беспокоило. И здесь они не просто так собрались. Ник расспрашивал о парне, с которым предположительно был Илья, и показал фотографию последнего. Мужчины попытались прикинуться неосведомленными: мол, Илью не видели никогда, а парень.., мало, что ли, парней?

— Ты хотя бы имя скажи.

— Имя вы мне скажете, — ответил на их разглагольствования Ник. — И чем скорее, тем лучше. Не то терпение мое лопнет, и я вам быстро обрисую, как следует вести себя в гостях. Погромов на рынке давно не было?

Мужчины вновь переглянулись.

— Тот, кого ты ищешь, умер, — наконец сказал Муса. — Он вот ему, — Муса ткнул пальцем в одного из мужчин, — родня. Племянник жены. Хотели домой отправить — болтался без дела, совсем пустой человек. Доверить ему торговлю никак нельзя. Мать жалко, вот и держали. А три дня назад он исчез. Не могли найти, никто не видел. Сегодня утром нашли, в сарае, за ящиками. Туда редко кто заглядывал. Теперь думаем, что делать. Документов нет, ничего нет. Мать его жалко.

— Покажи, где это? — хмуро бросил Ник, поднимаясь.

К старому сараю пристроили навес, который обшили с боков железом, все пространство было заставлено товаром, оставался лишь узкий проход, он вел к двери в сарай, запертой на ключ. Ник вслед за мной протиснулся в узкое пространство между стеной и ящиками. Парень лежал на полу, прикрытый телогрейкой. Ник ее приподнял, а я отвернулась.

— Черт, он у вас протухнуть успел, — возмутился Ник. Судя по запаху так и было.

— Сюда редко заглядывают, — виновато ответил Муса. Я не спеша огляделась.

— Когда вы его нашли, он что, сидел?

Крыша была низкой, и повеситься парень на поперечной балке никак не мог, роста он был выше среднего, ему бы пришлось ноги поднимать.

— Сидел. Вот здесь сидел. А веревку вот сюда продел.

— Значит, вашему парню кто-то помог, — заметил Ник и недовольно добавил:

— Идем отсюда. Чего ментам не сообщили?

— Думаем.

Мы вернулись за стол во дворе, и Ник начал задавать вопросы. Отвечали ему с неохотой, однако удалось выяснить, что накануне исчезновения парня его разыскивал человек, спрашивал людей на рынке. Описание этого человека вполне подошло бы мужчине, с которым покойники, будучи еще живыми, встречались в кафе, — лет сорока, сутулый, без особых примет.

— Чернота темнит, — высказал свое мнение Ник уже в машине. — Что-то они знают. И боятся. Вряд ли надумали сами убийцу искать, тут что-то другое.

— Если удавленник здесь не торговлей промышлял, а, к примеру, был идейным борцом, ничего они не скажут, здоровье дороже.

— Разберемся, — удовлетворенно кивнул Ник. — Пока все более-менее ясно.

«И есть что хозяевам доложить», — подумала я, а вслух спросила:

— Какое ко всему этому имеют отношение Горох и Серега?

— Кто знает? Может, и имеют. Горох, кстати, сидел. Мог кто-то из старых друзей у него нарисоваться. А что? Увидел его на базе, подошел… Дядя мне нравится, работает грамотно, свидетелей не оставляет. Горох не дурак, мог сообразить, что к чему, если не был с ними в сговоре, оттого и скончался. И Серега мог что-то узнать об этом…

— И позвонил мне?

Ник, не желая спорить, пожал плечами. Его версия мне в общем-то нравилась, все вполне могло быть именно так: один из дружков случайно узнает о транспорте, и у него возникает идея погреть руки, уголовники любят выпендриваться: мол, нам сам черт не брат, не только Ник с его хозяевами, обтяпаем дельце в три счета.., и прочее в том же духе. Не от большого ума такие идеи, но вполне могли прийти в чью-то голову. И Горох в самом деле мог встретить дружка на базе. А что? Он там часто бывал, вот и свела нелегкая. Только у меня большие сомнения, что Горох на это дело подписался. Ума у него немного, но с чувством самосохранения полный порядок. Предположим, он не согласился, оттого и скончался. Четвертый дядя — личность ключевая и самая загадочная. По рынку он болтался, о парне расспрашивал, значит, успел засветиться, и мы его в конце концов найдем. Одно меня очень смущает: допустим, Серега что-то узнал обо всем этом, но зачем ему звонить мне? С какой стати? Нет, тут что-то другое. И это «что-то» по-прежнему не давало покоя.

Мы собрались проститься с Ником, когда у меня зазвонил телефон. Номер оказался незнакомым, но я ответила.

— Юля? — Голос в первое мгновение я не узнала, и только когда мужчина добавил:

— Это Антон, — сообразила, с кем имею дело. — Простите за беспокойство, вы не могли бы мне дать номер телефона Маши?

Ник поглядывал с интересом, а я мысленно чертыхнулась, уж очень не вовремя позвонил наш новый знакомый.

— Так получилось, что мы расстались неожиданно, — неуверенно продолжил он. — И я.., в общем, я бы очень хотел ей позвонить.

— Она потеряла мобильный, а домашнего телефона у нее нет.

— А рабочий?

— Она временно безработная.

— Тогда, может быть, вы сообщите ее адрес?

— Не сообщу. Я и сама его не знаю.

— По-моему, вы мне морочите голову, — сказал он с обидой.

— По-моему, вы мне тоже. Если она не оставила вам номер телефона, значит, не хотела, чтобы вы ее нашли.

— Премного благодарен, — буркнул Антон и отключился, а я ответила широкой улыбкой на заинтересованный взгляд Ника.

— Кого ты опять подцепила?

— Я — никого. К Машке привязался один тип, когда мы отмечали мой день рождения. Она его отшила, а он все никак не успокоится.

— И звонит тебе?

— Только не спрашивай, откуда он узнал номер. Понятия не имею.

— Я рад, что ты весело проводишь время, — хихикнул Ник, и мы наконец простились.

Я вернулась домой, по дороге перекусив в кафе, постояла под душем и немного посмотрела телевизор. Сегодня мне предстояло выйти на работу, и я отнеслась к этому событию очень серьезно. Даже порылась в шкафу и отыскала ноты, бог знает зачем перевезенные сюда из отчего дома. В дверь позвонили, и в некотором удивлении я пошла открывать. Навещали меня только Ник и Машка. С одним мы расстались недавно, и его общество я, мягко говоря, не жаловала, другая была занята всю неделю. Я распахнула дверь и невольно поморщилась в досаде. На пороге стоял Борька. Вот уж кого я меньше всего хотела увидеть.

— Салют, — сказала я, привалясь к дверному косяку, тем самым намекая, что в квартиру его пускать не намерена.

— Забавное приветствие, — улыбнулся он.

— Рада, что тебе нравится.

Я замолчала, Борька тоже не знал, что сказать, пауза затягивалась.

— Может быть, ты позволишь мне войти? — спросил он, точно очнувшись.

— Я, собственно, собралась уходить.

— В купальном халате?

— Ладно, заходи, — не стала я спорить, пропуская его в прихожую.

— Салют, команданте, — приветствовал он Че Гевару, подняв руку с сжатыми в кулак пальцами. — Как себя чувствуешь? — повернулся он ко мне.