Я Немой - Кумтрест

— Я подумаю до завтра, мне надо успокоиться и всё решить. — сказал Лебедев.

— Думай хоть до послезавтра пока тишина образовалась, но не затягивай. Я слышал спецэтап собирают в режимные лагеря через две недели. Поэтому решение нужно быстро принимать. — ответил Француз.

На следующий день Рубероид созрел для того, чтобы поделиться однокомнатной квартирой. Единственное условие — его не будут трогать до конца срока. Француз отписался Бобышкину и потом пришёл к Павлову. Он с гордостью доложил, что клиент созрел подарить однокомнатную квартиру. Павлов обрадовался этим новостям.

Бобышкин приехал к Горлову и обо всём доложил. Горлова эта тема очень заинтересовала. Но эсэмэсок в телефоне Бобышкина было недостаточно для доказательств. Необходимо записать деятельность Павлова на диктофон, а для этого надо вести постоянную запись. Бобышкин, уже имевший опыт, стал тайно посещать кабинет Павлова. Он подкладывал туда поочерёдно два диктофона. Привлечь Француза к этому делу не имело смысла. Он хоть и слил Павлова, но с диктофоном ходить не будет. Не та масть.

Павлов в своём кабинете общался с Французом, Горлов и Бобышкин слушали записи. Из них стало понятно, что Лебедев не хочет заморачиваться с продажей квартиры, а готов её просто переписать на кого скажут. Как бы это не выглядело странным, будучи осторожным, Павлов решил переписать квартиру на своего родного брата. Глупо, но факт. Далее Горлов работал сам и взял с поличным Павлова. Он пошёл в отказ, но после прослушивания записей быстро сознался в содеянном.

Через две недели Павлова повысили в должности, назначив его начальником оперативного отдела СИЗО. Договорились, понял Бобышкин, и через месяц был этому несказанно рад. Его тоже повысили в должности, назначив заместителем начальника оперативного отдела вместо Павлова. Через полгода Бобышкину присвоили звание капитан. Бобышкин пригласил Павлова отметить это дело. Он понял, что тот даже не догадывается кто его слил. Горлов, как-обычно, сработал красиво. После нескольких лет работы в СИЗО Павлов опять поднялся и продолжил свою службу в ОСБ. Наверно сказывалась преданность к любимому делу.

Васильев уже осознал, чем дышит зона. Но он всё равно продолжал учиться у старших и опытных оперов грамотным приёмам оперативной работы. Он не преследовал цель наказать или как-то унизить зэка, тем более ликвидировать, в хорошем смысле этого слова. Он был уверен, что много зэков — это вполне адекватные люди, которые по разным причинам оказались в зоне. Кто-то был действительно преступником, кого-то жизнь заставила совершить преступление. Некоторые просто оказались не в том месте и не в то время, как, к примеру осужденный Федин.

Егор Федин пришёл домой и увидел, как любимая жена активно спит с его лучшим другом. Егор вытолкнул друга из квартиры. Он задал ему волшебного пенделя, но стёртая ступенька в старой хрущёвке изменила жизнь Егора. Его друг, по совместительству любовник жены, поскользнулся и полетел кубарем с лестницы вниз. Он ударился головой о последнюю ступеньку и получил тяжкие телесные повреждения головы и совести. Ни один висок не выдержал наследия Хрущёва. Егор получил восемь лет и поехал по местам, не столь отдалённым.

Или, к примеру, привезли браконьера, родом из далёкой сибирской тайги. Там до ближайшего магазина, как нам до нормальной рыбалки ехать. Так мы не верили своим глазам, когда читали приговор. За три стерлядки весом пять килограммов ему дали два года.

Да, конечно, нарики — это особая тема. Лохи, которых затянули в большой бизнес нашей страны, пообещав акции наркопрома. Были и такие, которых родители специально садили в зону на ломку. Они потом говорили спасибо, но это отдельный разговор. Васильев был парень простой, деревенский. Он всегда всё требовал по закону или по понятиям, в зависимости от обстоятельств. Честно говоря, требовал он всегда, по совести.

Из милиции к нам устроился служить оперативником капитан Владимиров Владимир Владимирович. Проходя службу в милиции, он после Чеченской войны приехал домой и в ссоре разбил лицо начальнику райотдела. За это был уволен. Разбил за дело, но лицо начальника было дорогое, примерно равное увольнению из рядов милиции. Владимиров был человек порядочный, любил философию и психологию, умный, но иногда разгильдяй.

Своё разгильдяйство он всегда нивелировал своей харизматичностью, верностью общему делу и умением говорить необычные тосты. За это ему всегда всё прощалось. Тосты были не в стиле кавказских или типа них с глубоким уважением. Тосты звучали из далека, с тонким английским юмором и азиатской мудростью. Только в конце тоста был понятен его смысл, как говориться со сто пятого километра. Мы его забрали себе в зону оперативником, так как знали, что он порядочный и честный офицер, да и просто нормальный мужик. Ну и как всякий кулик, он всегда хвалил своё небольшое, по масштабам конечно вселенной, но болото. За что его все уважали.

Васильев пришёл к Владимирову за советом. Есть ещё одна категория зэков, которая хочет быть умнее и хитрее всех. При этом такие хотят заработать авторитет не столько по понятиям, сколько сучьими поступками. Как говорится и рыбку съесть и рыбку съесть.

— Владимирович помоги, вот у меня в отряде завёлся один баламут по фамилии Гаспаров. Три месяца назад приехал, сеет зерна ненависти к администрации. — начал с шутки Васильев. — Толкает воровской кодекс по полной программе. Простой народ баламутит, надо зону под себя подмять, ворам «да», мусорам «нет». Они, наслушавшись его, потом сидят в изоляторе в недоумении за что попали. Но самое главное то, что он им в уши вкрутит всякую ерунду, а сам назад и не при делах. Мне про это, уже по мимо агентуры, из братвы подходят и говорят, что не поймут, на кого он шпилит. Чей казачок засланный, то ли от блатных никому неизвестных, то ли от фейсов.

— Ну, ну, дальше что? — задумчиво спросил Владимиров.

— Поведение его не до конца понятно. Ходит лохов находит и пихает им за воровское, которое умерло в восьмидесятых. Вроде по понятиям и за дело говорит, но как примером показать, так он пальцем в блаткомитет тычет. Блатные говорят, что без проблем его уронят, но зачем кипишь в зоне. Он его не заслуживает. Владимирович, надо подумать, как этого хитроумного шакала осадить грамотно. Две пятнашки ШИЗО походу были зря, только на его авторитет сработали.

— Василич, а ты сам от него что хочешь, я не понял? — спросил Владимиров.

— Задача в том, чтобы он понял, что не надо лезть туда, куда не надо. Нечего со своим уставом в чужой монастырь приходить. Я ему говорил, а он походу не понимает. Бить, как зайца резинового, желания нет, да он и не поймёт. Что делать будем?