Я Немой - Кумтрест

Вопрос был в том, что неизвестно когда он протрезвеет и осознает, что пора возвращаться домой. Непонятно было где он взял деньги на спиртное. Лишь бы он не совершил кражу или грабёж, о чём постоянно думал Васильев. Вторые сутки поиска результатов не дали. В притонах его не было, на известных адресах не появлялся. Было понятно, что он пьёт и отдыхает с дамой, но где? Пошли третьи сутки без сна и бесконечных катаний по дачам, магазинам и притонам.

В четыре утра в дежурную часть позвонила мама Марченко. Она сообщила, что сбежавший сын находится у неё дома и сейчас спит. Можете приехать за ним, только сильно его не бейте. Васильев и Владимиров полетели к маме Марченко домой. Подъехав к дому, они увидели, что наших в засаде нет. Как выяснилось, они отъехали до ближайшего леса в туалет по большому. Их можно было понять, всё-таки третьи сутки, как бомжи, но Марченко прозевали, факт оставался фактом.

Васильев и Владимиров зашли в дом. На пороге стояла мама и осужденный Марченко. Отмытый, причёсанный, поглаженный и молча смотрел в пол. В руках у него был пакет с пирожками. Сразу видно бесконечное любящее материнское сердце. Мама извинилась за сына и доставленные неудобства. На её глазах выступили слезы. При виде такой картины Васильев вежливо забрал и повёл Марченко в машину. Сев в машину, Марченко незамедлительно получил от Владимирова по печени.

— Ты в кого такой уродился? Такая мама у тебя хорошая, добрая, а ты, отморозок, не жалеешь её. Тебе на УДО скоро уходить, тебя дома ждут, а ты за юбкой увязался идиот. — сказал Васильев.

Васильев не стал трогать Марченко. На третьи бессонные сутки злость и желание дать ему по шее пропали. Главное, что он нашёлся. Васильев позвонил в дежурку и сказал, чтобы всем дали команду отбой. Подъезжая к колонии, Васильев, Владимиров и Марченко увидели на плацу начальника колонии Гагарина и часть приехавших из розыска сотрудников. Все ждут виновника торжества. Хозяин молча посмотрел на уклониста и влепил ему увесистый подзатыльник. Марченко покатился кубарем по асфальту.

— В изолятор его. Трижды по пятнадцать, а потом в ПКТ до конца срока. Все по домам, отдыхать. Завтра на работу не опаздывать.

Шмарову позвонил Горлов и предупредил, что по этапу приедет осужденный Натубин. Он юридически хорошо подкован и является активным жалобщиком. Его нужно обрабатывать аккуратно и не брать в сильные клещи.

Осужденный Натубин прибыл этапом. Из автозака выбежал последним за что соответственно огрёб резиновой дубиной по первое число. То же самое произошло при передвижении в помещение для приёма этапа, в которое Натубин не торопился бежать. Шмаров понял, что это провокация. Во время досмотра вещей от Натубина уже начали поступать первые жалобы. Его сигареты сломали пополам, в отношении него незаконно применяют физическую силу, ну а дальше ещё больше.

Натубин начал рассказывать о своих правах. Он имеет право на вежливое отношение к нему со стороны администрации и личную безопасность. Психологическую помощь и охрану здоровья. В итоге Шмаров не выдержал такого говорливого зэка, у которого столько много прав. Он водворил его в ШИЗО за изъятый в личных вещах порнографический журнал, который сам и положил в сумку Натубину. Натубин отказался дать по данному факту письменное объяснение, считая это подставой. Два дневальных подтвердили, что данный журнал действительно был изъят из личных вещей осужденного Натубина.

После этого, уже находясь в ШИЗО, Натубин постоянно требовал выдать ему бумагу и ручку для написания жалоб на сотрудников администрации. Шмаров всё-таки решил почитать, что напишет этот урод и разрешил выдать ему всё что нужно для написания жалобы. К удивлению всей администрации, размах Натубина было очень большой. Только на двух первых листах были указаны инстанции кому эта жалоба предназначена для рассмотрения. От начальника колонии и прокурора района до зарубежных судов и правозащитных организаций, о которых Шмаров даже не слышал.

В жалобе были описаны все действия сотрудников администрации, которые встретились на пути Натубина во время его нахождения в ИК-12. Подробно расписаны, нарушенные ими статьи уголовного, административного и уголовно-исполнительного кодексов. Это было только начало, так как у Натубина кончилась бумага. А это пятнадцать тетрадных листов в клеточку мелким почерком в каждой строке. Натубин требовал выдать ему ещё бумаги, чтобы закончить написание своего сочинения.

Для Андрея он был необычным пассажиром. Он мог бы его растоптать за одни сутки, но просьба Горлова быть с ним поаккуратней, тоже была немаловажна. Откровенно говоря, Андрей немного обленился и поручил Гене Адогамову провести работу с Натубиным. Гена вник в ситуацию и сделал вывод, что с особым человеком нужно работать по-особенному. Он попросил у Шмарова время для обдумывания грамотного решения этой проблемы по фамилии Натубин.

Через три дня Гена привёл в кабинет к Шмарову осужденного Гавнушкина, у которого на лице была марлевая повязка.

— Андрей Андреевич — это осужденный Гавнушкин. Он согласен на всё ради администрации колонии, лишь бы с чаем и куревом ему помогли. Если можно и дополнительной пайкой в сутки. Домой он не хочет. Сам специально в зону сел и глухаря на себя взял. Бомж! И ментам помог и сам с голода не дохнет.

— Не понял? — удивился Шмаров. — Ты сейчас это про что?

— Андрей Андреевич у Гавнушкина на самом деле есть туберкулёз. Мы его садим в ШИЗО к Натубину и всё с ним образуется. Но по факту у Гавнушкина официально тубика нет, я его медицинскую карту проверил. Они могут сидеть вместе. Натубин хочет по закону? Вот пусть и сидит по закону.

— Гавнушкин жди в коридоре. — быстро сказал Шмаров. — Ты на хера сюда его привёл? Что я тубиков не видел. Что в итоге?

— Андрей Андреевич давайте будем по закону с Натубиным жить и думать нечего. Видал я таких, как этот Натубин. С дураками надо поступать только по-дурацки. Его хоть бей, хоть еби, он же не урка по жизни. Это будет только пища для его писанины. Садите их вместе в камеру и не трогайте его, пусть его Гавнушкин постепенно здоровья лишает. Срок у Натубина нормальный, через полгода зачахнет и нет проблем.

Через полтора часа к Натубину водворили сокамерника. Гавнушкин постоянно сплёвывал в руку, в очко и в умывальник свои разлагающиеся лёгкие. Он говорил, что это обычная простуда и последствия длительного курения. Натубин не понял, что у Гавнушкина туберкулёз. Первое время он думал, что ему подсадили крота, который будет пытаться всё у него выведать. Со временем понял, что Гавнушкин не из их числа. Такого тупого человека он давно не видел. Натубин был сильно удивлён, что Гавнушкина ничего не интересовало кроме еды и сигарет. Когда Натубин узнал, что Гавнушкин взял на себя труп, чтобы ему было где жить и не умереть от голода и холода, то впал в унынье. Его единственный собеседник был самым натуральным тупым и пропитым быдлом, которого вообще не интересовали права человека.