Карин Жибель - Искупление кровью

Фрэнк подошел ближе, хотя и остался на почтительном расстоянии.

— Знаешь ли… Я понимаю твою реакцию, но…

— Ты ничего не понимаешь. И я вообще не хочу с тобой разговаривать… Я хочу уйти отсюда… Я ведь свободна, да?

— Да, но… Ты сначала должна поправиться, восстановить силы.

— Если я свободна, почему я всегда заперта в этой комнате на два оборота ключа?

— Видишь ли… Пока ты во Франции, мы отвечаем за тебя. Ты станешь свободна, когда покинешь страну…

— И куда я поеду?

— Я подумывал о Южной Америке… о Венесуэле. У этой страны нет договора с Францией об экстрадиции, и…

— Ты подумывал ? — резко оборвала его Марианна. — Счастлива слышать, что ты подумываешь за меня! Вот только у меня нет желания туда ехать.

— А придется. Я не вижу места, где ты будешь в большей безопасности. Да и билет уже заказан…

Она кое-как дотащилась до кровати, согнувшись пополам, прижимая руку к ране и тяжело, прерывисто дыша. Упала на постель, стиснула зубы.

Фрэнк смотрел на нее с беспокойством. Еще такая хрупкая, такая слабая… Но тон был жесткий, в голосе ощущалась невероятная сила.

— И как ты собираешься меня туда отправить?

— Самолетом, разумеется!

— Речи быть не может.

— Но почему? Ты боишься летать, да? Другого способа нет, Марианна. Не можешь же ты добираться туда вплавь!

— Я туда не поеду! — отчеканила она по слогам. — Ты меня слышишь? Я не сяду в самолет и не полечу в эту твою дерьмовую страну!

Эта вспышка вызвала новый приступ, Марианне пришлось лечь на спину, вытянуться. Лицо исказилось от боли.

— Не надо так нервничать… Поговорим об этом позже. Лоран приготовил обед, не хочешь поесть вместе с нами? Я мог бы тебя отнести вниз…

Она язвительно улыбнулась:

— Поесть вместе с вами? Да я лучше подохну с голоду, если хочешь знать!

Снова провал. Мучительный. После пережитого ночью нервы у него были оголены. А она забавлялась, топчась по ним с удивительной сноровкой.

— Хорошо, в таком случае принесу тебе еду на подносе…

— Поставь перед дверью. Или пришли своего холуя! Сам в этой конуре можешь больше не появляться.

Фрэнк почувствовал, что вот-вот потеряет над собой контроль. И поспешил уйти.

День тянулся нескончаемо. Миссия завершилась, им оставалось только сторожить Марианну в ее комнате и поддерживать в ней жизнь. Превратиться в тюремщиков и медбратьев.

Фрэнк, недовольный и хмурый, молча предавался раздумьям. Толпа неудобоваримых мыслей, приступы тоски и тревоги. Лоран с Филиппом затеяли партию в бильярд. Они пообедали, Марианна тоже. Филипп охотно сунулся в ее логово, отнес ей еду. Дал лекарство, которое не оставляли в ее комнате, из страха, что она проглотит целую упаковку.

Фрэнк все еще искал способ, как растопить лед. Он представлял себе, как она плачет, оставаясь одна. Но лицо ее обращалось в каменную маску, стоило кому-нибудь появиться. Может быть, следовало заставить ее сломаться, выплеснуть все, что наболело. Весь яд, отравляющий ей кровь.

Он оставил друзей, заперся в ванной. Третий душ начиная с утра: жара невыносимая. Он растянулся на кровати, приложив ухо к стене, которая его отделяла от Марианны. Хотелось попробовать еще раз. Так или иначе, этой ночью он не оставит ее одну. Слишком рискованно. Она все еще на что угодно способна. От самоубийства до побега. Хотя ни в том ни в другом нет никакой логики.

Но какой логики ожидать от Марианны, когда она чахнет, пожирает сама себя?

Он нарочно не постучал, перед тем как войти. Угадал ее силуэт в полумраке, возле окна. Включил свет, не дав ей времени вытереть слезы. Она притворилась, будто любуется звездами. Она и так смотрела бы на что угодно, только не на него.

— Тебе лучше лечь. И не курить так много… Нужно также сменить повязки.

— Без тебя обойдусь. И я уже сказала, что не хочу больше тебя здесь видеть.

Скрестив руки на груди, он прислонился к шкафу:

— Придется несколько дней потерпеть. К тому же мне как раз хочется видеть тебя…

— Сфоткай меня и прилепи плакат над своей периной! Тогда смотри сколько влезет.

— Забавно! — рассмеялся он. — Но знаешь, малышка, ты так просто от меня не отделаешься…

Малышка. Марианна ненавидела, когда ее так называли.

— Мне платят за то, чтобы я надзирал за тобой, пока ты не покинешь страну… Вот я и надзираю.

— Я думала, ты коп. Не знала, что ты и вертухай к тому же!

— Нужно уметь ко всему приспособиться! Не хочу, чтобы ты учудила что-нибудь, когда дело близится к завершению.

— Если ты здесь останешься, я могу учудить, будь покоен…

Она встала ценой мучительных усилий.

— Запросто может так статься, что ты и вовсе не проснешься, комиссар…

— Вы угрожаете мне, мадемуазель де Гревиль?

Казалось, его все это забавляло. Но Марианна догадывалась, что каждое ее слово вонзалось, словно кинжал.

— Убирайся, и чтобы ноги твоей здесь больше не было, — прошептала она.

— Не ты, Марианна, мне отдаешь приказы.

Она укрылась в ванной. Фрэнк терпеливо ждал. Но не слышал, чтобы шумела вода в душе или в раковине. Через двадцать минут вошел. Марианна развалилась на табурете.

— Ты собираешься сидеть здесь всю ночь? Боишься ты меня, что ли!

— Тебя? Придумаешь тоже!

— Тогда иди ложись…

— Лучше я буду спать в сортире. Что угодно, лишь бы твоей рожи не видеть!

— Слушай, малышка, тебе выбирать…

Опять малышка , два раза подряд. Еще немного — и она взорвется.

— Либо я остаюсь, либо пристегиваю тебя к кровати. Тебе решать, что лучше…

— Ты в самом деле подонок!

— А ты — капризная девчонка.

Она вернулась в комнату, села на стул, закурила. Ненависть так и бурлила в крови. Он устроился в кресле, с выводящим из терпения спокойствием ожидая продолжения. Его присутствие было худшей из пыток.

Марианна что угодно бы отдала, лишь бы он ушел.

— Ты в самом деле решил достать меня окончательно? Это тебя забавляет?

— Выслушивать оскорбления каждые тридцать секунд? Честно говоря, не слишком! Но если тебе от этого легче… Давай, не стесняйся.

Она залезла под простыни, повернулась к нему спиной:

— Пристегивай меня и убирайся.

Стало быть, наручники она предпочитает его присутствию.

— Я как-то не подумал прихватить браслеты… Считал, что они больше не нужны.

Марианна приподнялась, повернулась к нему. Гримаса боли исказила ее черты.

— Выйди из моей комнаты…

— Это не ТВОЯ комната, Марианна. И не ТВОЙ дом. И я не ТВОЙ раб. Тебе здесь ничего не принадлежит. Ни здесь, ни где-то еще.

В ее глазах заплясали тени. Еще более черные, чем сами глаза. Фрэнк нарочито улыбнулся ей. Пусть думает, что он не страдает, что ему все равно. Пусть выплеснет наконец свой гнев. Это рискованно, ему ли не знать. Но она так слаба, что бояться особо нечего, разве только ее гнева. Гнева, который он пытался в ней разбудить. Чтобы она взорвалась, излила свои чувства. Освободилась.