Карин Жибель - Искупление кровью

— Ты пойдешь со мной! — мягко проговорил он. — Сама увидишь, как приятно в аду…

Она даже не могла позвать на помощь. В легких не оставалось ни атома кислорода. Слишком поздно.

С криком Марианна приподнялась, села на тюфяке. Первая ночь в карцере. Всегда самая тяжелая. Она пощупала горло — невредимое. Никакого папашки в поле зрения. Никого. Абсолютное одиночество, полная тишина. Только кошмары, тараканы да клопы в постели составляют ей компанию. Нужно помочь себе.

Чуть позже, уколовшись героином, она улеглась на продавленный тюфяк, сладко потягиваясь, перед тем тщательно уничтожив все следы преступления и спрятав прибор для ширяния. Ей была нужна доза раз в два-три дня. Я ведь еще не совсем торчок. Иначе кололась бы с утра до вечера. Стоит захотеть, так и вовсе обойдусь без наркоты.

Рядом по стене полз таракан.

— Привет, дружок… Ты тоже на пожизненном? Что же ты такого натворил?

Таракан, плохо воспитанный, промолчал. Трип только начинался. Еще несколько минут, и разговор завяжется.

— Я вот застрелила полицейского, наповал…

Таракан замер возле ее лица, пошевелил усами. Весь обратился в слух, как психоаналитик, склонившийся над кушеткой.

— Прикончила полицейского, представляешь? Второго ранила, к тому же бабу… Она теперь вроде как в инвалидном кресле… Но это не самое худшее! Если бы я только это сделала, мне бы столько не дали… Это все из-за старика… А ведь я била не в полную силу… Да, не в полную, уверяю тебя!

Таракан хотел проследовать дальше, но Марианна прижала его к стене. Тот заметался у нее в горсти. Было щекотно от усиков или там лапок.

— Ты, как и все, мне не веришь! Я просто выбила ему пару зубов… Ну, челюсть сломала… Ладно, врезала по животу, что правда, то правда… Но я не думала, что кишки ему выпущу! Я не виновата, что не могу рассчитать свою силу… как Ленни… Я не ощущаю своей силы, как и он… Ты читал «О мышах и людях»? А зря, гениальная книга! Я уже почти дочитала… Не хочешь мне верить — тем хуже для тебя… Осточертело, когда никто не верит!

Она сжала руку в кулак, послышался забавный треск. Будто раскрошился крекер.

— С кем ты говоришь, де Гревиль?

Она вскочила одним прыжком, камера поплыла перед глазами. Вытаращив глаза, разглядела тень за решеткой, в каком-то странном дыму. Кто-то развел костер в коридоре? Но особой ясности и не нужно, и так понятно, кто нанес ей визит. Достаточно голоса. Сладкого, переполненного ненавистью. Маркиза пришла насладиться зрелищем.

— Стало быть, сама с собой говоришь? Да ты совсем уже помешалась, бедняжка!

Марианна застыла. Главное, не сорваться во время трипа, когда каждая эмоция усиливается до невероятных размеров… Маркиза включила свет. Бьет прямо в глаза, Марианна сомкнула веки. Выключатель снаружи, заключенному не дотянуться. Пытку невозможно прервать.

— Что это с тобой? Даже не смеешь взглянуть на меня?

Не отвечать. Главное, не поддаваться на провокацию…

— Что? Язык проглотила? — веселилась Соланж. — Очко играет?!

Не чувствуя под собой ног, Марианна с усилием разомкнула веки, и глаза ее, два лазерных луча, нацелились на противника. От наркоты они стали как никогда глубокими. Черными, как никогда. Потом она медленно поднялась с койки, каким-то чудом удерживаясь на ногах.

Соланж отпрянула от решетки, видя, что Марианна приближается.

— Что ж, де Гревиль, надеюсь, тараканы составят тебе компанию!

— Да, надзиратель, они со мной очень любезны…

— Естественно, ведь ты с ними одной породы!

Марианна просунула руку между решетками, разжала кулак. Раздавленный таракан упал к ногам Соланж, та отскочила, вскрикнув от отвращения. Марианна, хищно улыбаясь, глаз не спускала с молодой охранницы, буквально испепеляя ее взглядом.

— Заходи в камеру, Маркиза, выясним отношения раз и навсегда…

Соланж все смотрела на месиво, в котором усики все еще шевелились. Потом встретилась взглядом с осужденной.

— Что ж ты не идешь? Очко играет? Открывай решетку, входи. Померяйся со мной… Я тебя жду! Я сделаю из твоей шкуры коврик перед кроватью…

— Ничего ты не сделаешь, психичка несчастная! Будешь гнить здесь всю жизнь, пока не сдохнешь… И я дождусь, я увижу, как тебя вынесут. Ногами вперед, не иначе.

— Не иначе… Но вот что ты должна усвоить: я не уйду, пока не убью тебя. Сделаю в жизни хоть одно доброе дело… Избавлю мир от падали.

Соланж предусмотрительно прихватила с собой дубинку. Марианна позабыла, что следует отступить. Удар пришелся по пальцам, она с воплем разжала руки. Опрокинулась на пол, но оставалась в пределах досягаемости, и Соланж вознамерилась стукнуть ее по плечу. Но, к сожалению, не успела. Марианна перехватила ее запястье и с силой дернула на себя. Охранница рухнула на решетку со всего размаха. Дубинка выскользнула из пальцев. Марианна тянула все сильней, одновременно поднимаясь на ноги.

Вот и попалась.

Соланж пыталась высвободить руку, но хватка была стальная.

— Не стоит подходить близко к клетке, когда смотришь на диких зверей, — прошептала Марианна.

— Отпусти — или закричу!

Они стояли друг против друга, только решетка разделяла их. Другой рукой Марианна обхватила затылок Соланж и вдавила ее лицо в металл.

— Долго ты думала играть со мной? Тебе не рассказывали, что я сделала с той вертухайкой? В каком виде ее оставила? Она была немного похожа на тебя… Но больше она никому не причинит вреда… Да и ты тоже…

Соланж вопила во все горло, пыталась оцарапать Марианне лицо. Ее снова приложили лбом о решетку, в голове помутилось: опасный симптом сотрясения мозга. Марианна могла убить ее быстро, но хотелось смаковать драгоценные мгновения. От наркоты явилось ощущение полета. Она сменила тактику, схватила Соланж за горло. Нажимать потихоньку, вдавливать пальцы в нежную, беззащитную плоть. Считывать страх во взгляде. Две тени мелькнули в коридоре. Даниэль и Дельбек. Начальник попытался освободить коллегу, но Марианна упорно не желала отпускать свою агонизирующую игрушку. Она давила все сильнее, и надзирательница мало-помалу задыхалась.

— Марианна! Немедленно отпусти ее!

Все равно что взывать к глухому. Тогда Даниэль отцепил электрическую дубинку. Быстрая реакция, немедленная кара. Первый разряд под ребра уложил Марианну на пол; тело Соланж осело жалкой грудой тряпья.

— Уймись, или пожалеешь! — заорал Даниэль, врываясь в камеру.

Марианна поднялась было на ноги, но, получив новый разряд, издала душераздирающий вопль, переходящий в хрип. На этот раз она сдалась, застыв на полу недвижимо.

— Моника, наручники, быстро!

Он прицепил Марианну к кольцу, вделанному в стену, и быстро отступил, не дожидаясь, пока она придет в себя. Соланж, все еще оглушенная, открыла глаза.