Чингиз Абдуллаев - Урок криминалистики

– Почти шесть лет уже. Раньше я работал в его компании начальником смены охраны. Но, когда умер его прежний помощник, он взял на эту должность меня.

– От чего умер?

– Онкология. Буквально сгорел за несколько месяцев. Проклятая болезнь. Эльбрус-муэллим даже оплачивал его лечение. Но там уже ничего нельзя было сделать. Он был совсем не старым. Сорок восемь лет.

– У него была семья?

– А при чем тут его семья? – дернулся Рагиб.

– Просто хотел уточнить.

– Была, конечно, – неохотно произнес Рагиб. – Жена и двое детей. Зачем вы спрашиваете?

– Им чем-то помогли после смерти отца?

– Какая помощь? – недовольно сказал Рагиб. – Алхасов и так много сделал для этой семьи, до последнего дня оплачивал лечение. Теперь его жена получает пенсию за своего мужа.

– И все?

– Не интересовался… Что ж такое, почему Шукуфа не идет?! – пробормотал он с раздражением и снова посмотрел на часы. – Пойду узнаю, где она. Извините.

Рагиб пошел в дом. Дронго не стал его останавливать. Он решил пройти к озеру, рядом с которым была калитка. Светильники хорошо освещали тропинку. Дронго обошел озеро и не сразу нашел калитку, спрятавшуюся в густых зарослях. Он подошел ближе и с удивлением обнаружил, что она не заперта. В это же мгновение калитка распахнулась, и вошел Керим. Увидев гостя, тот явно смутился. Но затем широко улыбнулся.

– Добрый вечер, – кивнул Дронго.

– Да, добрый, – пробормотал Керим.

Он тщательно запер за собой дверцу. Повернулся к гостю.

– Что вы здесь делаете? – мрачно осведомился Керим.

– Гуляю, – спокойно пояснил Дронго. – Просто стало интересно. Про этот выход мне рассказал ваш отец.

– Тогда понятно.

– Я могу задать вам тот же вопрос? Что вы делаете так поздно за пределами вашего поместья?

– Тоже гуляю, – нагло усмехнулся Керим. – Очень удобно. Можно выходить и заходить, не беспокоя наших «горилл», которые по каждому случаю будут докладывать моему отцу.

– Это вам не нравится?

– Не очень. У каждого человека есть право на личную жизнь. А моему отцу нравится держать все под контролем.

Они повернули к дому.

– Учитывая, что здесь недавно произошло чрезвычайное событие, я бы не советовал вам гулять по ночам, – предупредил Дронго.

– Вы про Лиду? – даже улыбнулся Керим. – Ничего страшного. Я не очень боюсь. Наверно, появился какой-то кретин, который решил самоутвердиться таким образом. На моего отца вякнуть нельзя, на членов его семьи тоже нельзя. А вот домработницу задушить можно. Знаете, это как убивают собаку назло их хозяевам.

– Вам не говорили, что вы циник? – нахмурился Дронго.

– Да. Возможно. Но только этим можно объяснить ее убийство. Иначе зачем убивать бедную женщину. Денег у нее с собой наверняка не было, никакого интереса как женщина она явно не представляла. Значит, только месть. У нас в стране все еще есть люди, которые не могли свести счеты с моим отцом, когда он был при власти. Решили отомстить вот таким глупым способом.

– И вам не жаль эту женщину, которая столько лет работала на вашу семью?

– Конечно, жаль. Я же не бесчувственный урод. Просто вы спросили, и я честно ответил. Никаких других мотивов быть не может. Я был в селе, и там тоже говорят, что это могла быть месть самому Алхасову…

– Вы были в селе?

– Да, – осекся Керим. Он понял, что проговорился. – Только давайте сразу договоримся, что вы об этом не слышали. И никому не нужно рассказывать. Тем более моему отцу.

– Завтра утром приедет прокурор и следователь. Их может заинтересовать ваш ночной поход, – предупредил Дронго, – и тогда его сложно будет скрыть.

– Вы просто ничего не видели, – предложил Керим, – а я буду все отрицать.

– Тогда подозрение может пасть на вас. Обоснованное подозрение.

– Что я задушил домработницу? – неестесственно рассмеялся Керим. – Думаю, что никто не поверит. Зачем? Для чего? Чтобы досадить отцу и сделать ему гадость? Как женщина, она меня вообще не интересовала. Для меня она была как инвентарь, как мебель.

– Перестаньте, – оборвал его Дронго. – Она все-таки сегодня умерла.

– Мир ее праху, – пробормотал Керим. – Жалко, конечно. Я живой человек и все чувствую. Но лицемерно убиваться из-за этой потери я тоже не буду. Люди вообще часто лгут и притворяются. Или вы считаете, что нашей семье нужно объявить траур по погибшей? Это всего лишь неприятный инцидент. В компании моего отца несколько тысяч сотрудников. Мы не можем каждый раз изображать убитых горем людей. Разве вы со мной не согласны?

– Не согласен. И считаю вашу позицию безнравственной, – сурово ответил Дронго.

– Ну и считайте, – махнул рукой Керим. – Спокойной ночи.

– Подождите, – остановил его Дронго. – Вы сказали, что ходили сейчас в село. Ночью. Можно узнать зачем?

– Это мое личное дело, – повернулся к нему Керим. – Если хотите, можете даже рассказать отцу. Я уже достаточно взрослый человек, чтобы ходить куда-то без его разрешения. До свидания.

«Откровенный и предельный циник, – подумал Дронго, – выросло целое поколение молодых людей, которые демонстративно не уважают людей, пренебрегают всеми нормами поведения и не скрывают своего пренебрежения ко всем, кто стоит на социальной лестнице чуть ниже их».

Он вспомнил, как еще десять лет назад они ужинали с министром спорта в небольшом итальянском ресторане. Когда они вышли из ресторана, мимо пронесся «Порше», который мгновение спустя сбил человека в нескольких метрах от них. Несчастный упал на асфальт. Впереди оказалась еще одна машина, и «Порше» пришлось остановиться. Министр закричал изо всех сил, обращаясь к водителю:

– Ты убил человека…

Вальяжно вышедший из машины молодой человек был еще и основательно подшофе.

– Ну и что? – осклабился он. – Значит, убил.

Дронго тогда подумал, что запомнит этот случай на всю жизнь. Он с трудом удержал крупного и высокого министра, готового ринуться в драку. В Баку бы не поняли подобного инцидента. Чиновник такого ранга не имеет права на подобные эмоции. Для этого есть его помощники, телохранители, секретари… Пострадавший выжил, отделавшись незначительными травмами. Инцидент замяли. Но этот «показательный номер» был ужасным свидетельством изменения нравов. Керим был из той же категории опьяненных счастливой жизнью недорослей, считавших, что чужие жизни ничего не стоят. Особенно если это жизни людей, стоящих гораздо ниже на социальной лестнице.

Повернувшись, Дронго пошел в дом. На сегодняшний вечер впечатлений было более чем достаточно. Он поднялся по лестнице, подошел к своей комнате и постучал. Дверь почти сразу открылась. Джил даже не ложилась.

– Ну и как твое расследование? – спросила она. – Уже нашел того, кто совершил этот мерзкий поступок?