Кэтрин Стедман - Опасная находка

Марк дает мне сигнал: «Все в порядке».

Да? Тогда в чем дело? Зачем ждать?

Он снова делает жест «остановись». Затем сигналит: «Сохраняй спокойствие». А «сохраняй спокойствие» всегда означает что-то плохое.

Затем он сигналит: «Посмотри вниз».

О господи!

О боже-боже-боже… Зачем смотреть вниз? Зачем? Я не хочу смотреть вниз. Я не хочу смотреть вниз, Марк. Я качаю головой.

Нет. Нет, я не собираюсь этого делать.

Он тянется ко мне и берет меня за руку. Снова сигналит: «Все в порядке».

Его взгляд. Все в порядке, Эрин.

Я киваю, я спокойна. Ладно. Я могу это сделать. Я могу это сделать.

Я втягиваю прохладный, химически очищенный воздух и смотрю вниз.

Это прекрасно. Бумаги, словно в замедленной съемке, танцуют в водяной невесомости вокруг нас. Полузатонувшие, дрейфующие, красивые.

Но затем, в прорехах между бумагами… я замечаю его. Самолет.

Примерно в тридцати метрах под нами, на дне океана. И не коммерческий лайнер. Маленький самолет. Скорее всего, частный. Я вижу его вполне отчетливо. Одно крыло оторвалось и застряло в песке под ним. В корпусе виднеется огромная зияющая прореха. А в ней — темнота. Я выдыхаю, неподвижно зависая в воде.

Потом вдыхаю, медленно и спокойно. Смотрю на дверь самолета. Она закрыта. Дверь закрыта. Ох! Ох, черт. Я чувствую, как нарастает паника. Чувствую, как она пузырьками разносится по венам, по мышцам, сквозь сердце.

Люк в подсознании распахивается, и волна паники захлестывает меня. В голове проносятся образы: я вижу ряды кресел, застывших в темноте и глубине под нами, вижу надежно пристегнутых к ним людей. Их лица. Рты, распахнутые в крике. «Прекрати! — командую я себе. — Ничего этого нет. Прекрати».

Но это ведь реально, не правда ли? Они там, внизу, я знаю, что они там. Они не могли спастись. И даже не пытались. Почему они даже не пытались?

Я вдруг понимаю, что перестала дышать.

Судорожно втягиваю в себя воздух короткими, быстрыми вдохами, отчаянно вдыхаю жизнь. Я в панике. Ох, черт, ох, черт, ох, черт. Бросаю взгляд вверх. Солнце танцует на серебристой поверхности. До нее — десять метров. Я должна выбраться из воды. Немедленно.

Я выворачиваюсь из рук Марка, работая ногами изо всех сил, и плыву вверх. Вверх и прочь от самолета. От смерти.

Рука хватает меня за лодыжку и останавливает, дергая обратно, вниз. Мне не вырваться. Это Марк. Марк держит меня под водой. Не позволяет слишком быстро подняться и тем самым навредить себе. Я знаю, что это для моего же блага, но я этого не хочу. Мне нужно выбраться из этой гребаной воды, прямо сейчас.

Поверхность в восьми метрах над нами. Я втягиваю воздух и яростно пытаюсь освободиться. Вырваться из его хватки. Он поднимается ко мне, чтобы поймать мой взгляд, сжимает мои плечи, сильный, надежный. Марк пытается унять мою панику. Прекратить ее. «Стой, Эрин, стой», — говорят его глаза.

Дыши.

Он держит меня. Все хорошо. Он меня держит. Я в безопасности. Я дышу. Я расслабляюсь в его руках. Тихо. Спокойно.

Со мной все в порядке.

Паника уползает обратно в свою нору, и крышка люка захлопывается за ней.

Неподвижная, я продолжаю дышать. Жестом говорю ему: «О’кей». Марк удовлетворенно кивает. И расслабляет руки.

Со мной все в порядке. Но я туда спускаться не собираюсь. Ни за что на свете я туда не спущусь.

Я сигналю: «Вверх». Я собираюсь подняться.

Марк долго смотрит на меня, прежде чем ответить. И тоже сигналит: «О’кей». А потом: «Ты, вверх». Он все еще собирается погружаться. Один.

Я сжимаю его руки, и он отпускает меня. Медленно поднимаясь, я смотрю, как он погружается. Теперь, когда паника улеглась, я полностью контролирую свой подъем. А Марк исчезает в смутной темноте подо мной.

Оказавшись на поверхности, я немедленно стягиваю баллон с воздухом и волоку его к катеру. Срываю с себя костюм и оставляю на палубе, как сброшенную змеиную кожу. Сама падаю рядом, дрожа, с трудом переводя дыхание, упираясь локтями в колени и чувствуя, как глаза начинают наполняться слезами.

За закрытыми веками снова мелькают образы. Их лица. Лица пассажиров. Искаженные, раздутые. Их ужас. Я с силой бью себя кулаками по ногам. Боль вспышкой обжигает тело. Что угодно, лишь бы остановить поток этих образов.

Я поднимаюсь и начинаю расхаживать по палубе. «Думай о чем-то другом. Что это значит, Эрин? Да, думай, сосредоточься. Что все это значит?»

А значит это, что сумка находилась в самолете, когда тот потерпел крушение. Шторм в Тихом океане. Что-то случилось, и им негде было приземлиться. Мы примерно в часе перелета от Таити. Добраться туда они, очевидно, не могли. Или просто не хотели приземляться на Таити. Это явно частный самолет. Частный реактивный самолет. У них были деньги — помимо денег в этой сумке. Возможно, они хотели держаться подальше от общественных аэропортов. Я думаю о бриллиантах, о купюрах, об автомате.

Возможно, они рассчитывали на то, что сумеют обогнать шторм. Но не сумели. Я смотрю на часы. Марк наверняка уже там. С ними. «Прекрати, Эрин».

Я продолжаю думать о маршруте полета. Куда они направлялись? Как только вернемся, нужно будет проверить кое-какую информацию. Я роюсь в ящичке катера, пока не нахожу необходимое. Блокнот и карандаш. Вот так, я знаю что делать и на чем мне нужно сосредоточиться. Не на самолете под нами. С самолетом разбирается Марк.

Я записываю: «Маршруты полетов над Французской Полинезией?» Господи, как жаль, что я не заметила бортовой номер или нечто подобное. Но, уверена, Марк его заметит.

Пишу дальше: «Тип самолета, бортовой номер, максимальная скорость и расстояние полета без приземления?»

Самолеты без дозаправки могут преодолеть лишь ограниченную дистанцию. Начав с этого, мы сумеем вычислить, куда они направлялись. Сомневаюсь, что полет был зарегистрирован, но можно поискать в сети, не пропал ли кто-то.

Зато теперь у нас есть ответ на наш вопрос. То, что мы нашли, — затонувший груз. Сумку явно не выбросили намеренно. Эта брезентовая сумка, вместе со всем ворохом бумаг, из прорехи в корпусе самолета выбралась под полинезийское солнышко. Но — и это очень большое «но» — фактически у нас на руках не балласт и не груз. Речь идет не о кораблекрушении, а о крушении самолета. Масса доказательств аварии в воздухе лежит на дне под катером. Я судорожно втягиваю в себя прохладный тропический воздух.

Наше свадебное путешествие вдруг оказывается далеко-далеко, за миллион миль, и в то же время на расстоянии вытянутой руки, если бы мы только смогли…

Марк выныривает из волн по правому борту. Бьет ластами, двигаясь к катеру с бесстрастным лицом. И я впервые до конца понимаю, насколько важно для меня его умение скрывать свои эмоции. Потому что, если бы я хоть раз увидела его искренне напуганным, это стало бы концом наших отношений.