Владимир Колычев - Красивый умирает первым

– Старший лейтенант Полковников! Уголовный розыск! – представился мужчина. – Гражданин Сухобоков, вы задержаны по подозрению в организации убийства!

Но, увы, эта глупая надежда рухнула, как тот карточный домик, который Олег скрепил дерьмом. Он же знал, что Вася Коновалов – законченный неудачник. Ну как он мог довериться ему?

– Это бред! Отпустите меня немедленно!

Но ведь и Веригин доверился ему. И ему не поздоровится, если Олег скажет, кто подбил его на преступление.

Веригин всего лишь подбил его на убийство. Всего лишь дал понять, что от Кручинина нужно избавляться. Веригин выкрутится, Олег сядет, а его семья пойдет по миру. Веригин обанкротит завод, мало того, вгонит Риту в долги. А Яну выставят на панель, чтобы она отрабатывала за плохого отца.

Нет, нельзя сдавать Веригина. Впрочем, Сухобоков и сам это прекрасно понимал. И с самого начала настраивался на то, что в случае провала придется винить самого себя. У него был шанс решить проблему без вреда для себя, но, увы, он не смог использовать его…

Малахов качал головой, с укором глядя на Полковникова. Не было команды брать Сухобокова, Вадим отправился к нему на завод по собственной инициативе. И был уже на месте, когда решение еще только принималось. Артем прибыл, а Сухобокова уже увезли в управление. Пришлось возвращаться с пустыми руками.

– А если бы он ушел?

– Ну, так не ушел же!

– Победителей не судят?

– Дело не в этом…

– Марину лишний раз риску подвергаешь.

– Так она же… – Вадим осекся, отвел в сторону взгляд, осуждая себя за несдержанность.

Артем кивнул, глядя на него. Он понял, что Марина сама подбила мужа на самодеятельность. Отчаянная девчонка, нужно с ней что-то делать, пока ее чрезмерная тяга к подвигам под крест не завела.

– Что Сухобоков говорит?

– Адвоката требует.

– Тогда это ко мне, – Малахов показал на дверь своего кабинета.

Можно было доставить Сухобокова в помещение для допросов, но будет лучше поговорить с ним в полуофициальной обстановке.

Полковников лично доставил Сухобокова, усадил на стул, снял наручники.

– Я пойду?

Малахов кивнул. Вадиму совсем не обязательно было присутствовать при разговоре.

Сухобоков смотрел угрюмо, исподлобья, потирая запястья.

– Адвоката не будет, – сказал Артем.

– Тогда и допроса не будет.

– Это не допрос, это разговор. Неофициальный. Без протокола. Под протокол Коновалова допрашивали. Знаете такого?

– Понятия не имею, – подавленно буркнул Сухобоков.

– А вы неплохо все продумали, Олег Алексеевич, и людей толковых наняли. Или это была ваша идея поставить квартиру Скоробовой на прослушку?

– Не квартиру.

– Значит, ваша… Хорошо было придумано. Но слишком сложно. Я мог бы дать вам совет на будущее. Чем сложнее операция, тем больше вероятность провала. Чем больше ходов, тем больше ошибок. А с алиби, да-да, с алиби вы хорошо все придумали. Даже не подкопаешься.

– Я больше ничего не скажу.

– Хотел дать вам совет на будущее. Только вот будущего у вас не будет. Убьют вас.

– Что?! – встрепенулся Сухобоков.

– У Веригина длинные руки.

Веригин действительно мог многое, но все же Артем не верил в его могущество. И брал Сухобокова на испуг. Он умел быть очень убедительным, даже сомневаясь в своей правоте. Возможно, Веригин не имел никакого отношения к убийству Кручинина.

– При чем здесь Веригин?

– Коновалов сдал вас. Про Веригина он ничего не знает. А я знаю.

– Что вы знаете?

– Веригин ничего не боится. Ничего. Поэтому он опасен. Прежде всего для вас.

– Не понимаю, о чем вы говорите. – Сухобоков сильно нервничал, голос его дрожал, глаза не знали покоя.

– Зато Веригин прекрасно понимал, что в убийстве Кручинина будут подозревать вас. И тем не менее он разыграл опасную комбинацию с вашим участием. Не побоялся. И убить вас не побоится. Это не трудно.

– Нет?

– Я могу это сделать, – очищенным от эмоций голосом сказал Артем.

Убивать он точно не станет, но Сухобоков об этом не знает. Он-то думает, что в полиции все продажные. Все так думают, но Артем давно уже не принимает народные предрассудки близко к сердцу. И даже играет на этом. Вот и сейчас он повысил ставки.

– Вы?! – Сухобоков смотрел на Малахова дикими от ужаса глазами.

– Если смогу посадить Веригина, то – нет. Если не смогу, то мне ничего не останется, как подчиниться его воле.

– А как вы его посадите?

– Это же он заказал вам Кручинина?

– Нет! – мотнул головой Сухобоков.

– Ну, хорошо…

На приставном столике у Артема стояло три стационарных телефона без наборников. Один для связи с начальником управления, другой напрямую выходил на дежурную часть, а третий стоял без подключения. Но Сухобоков не знал про хитрость с третьим телефоном. Именно эту трубку и снял Артем.

– Майор Малахов, задержанного увести, – сухо сказал он и отключился от несуществующей линии.

– И куда увести? – с вибрацией в голосе спросил Сухобоков.

– В камеру, – с легким удивлением глянул на него Артем.

– В изоляторе?

– В изоляторе.

– И вы меня там убьете?

– Кто вам такое сказал? – коварно усмехнулся Малахов.

– Вы сказали!

– Вы не совсем правильно меня поняли.

– Не совсем?

Малахов снова снял трубку и с недовольством в молчащую пустоту бросил:

– Долго ждать?

– Ну, хорошо, я скажу, – не выдержал напряжения Сухобоков.

– Отбой, – коротко сказал Артем и положил трубку.

– Я был с Ариной, появился Кручинин, мы подрались, он сломал мне нос, – нервно зачастил Сухобоков. – Веригин узнал об этом, спросил, почему я простил Кручинина. Он давил на меня, намекал, что может разорить мой завод…

– Если вы не убьете Кручинина?

– Ну да, намекал… Только намекал. Но это были очень толстые намеки. Я понял, что выхода у меня нет.

– Месть – это блюдо, которое Веригин велел подать горячим?

– Не велел, просто намекнул.

– Но сказал молчать?

– Ну, конечно!

– Значит, это уже не совсем намек.

– Он говорил, что с Кручининым можно разобраться чисто. Я понял, что это шанс. Что Веригин не собирается меня подставлять. Ему нужно было, чтобы подозрение легло на меня, а не на него. Если бы я сделал все чисто, вы бы всего лишь меня подозревали, но… – Сухобоков обреченно махнул рукой и опустил голову на грудь.

– Веригин вам угрожал? Ну, если вы дадите показания против него?

Сухобоков мотнул головой.

– А показания вы дадите, – сказал Малахов.

Сухобоков поднял голову, с тихим ужасом взглянул на него:

– Нет!

– Поздно.

– Не поздно! Я ничего не говорил, вы ничего не записывали… Если вы не записывали, значит, я ничего не говорил…

– Я запомнил. И я все знаю.

– Вы знаете то, что я придумал… И еще вы угрожали мне расправой!