Виктория Дорогова - Муж. Любовник. Чужой

– Почему вы так думаете? – Диана глядела на подшивку с делом. Андрей придвинул папку, откинул обложку и пролистнул первые пару страниц:

– Ваша хозяйка, как я понял, не первый раз вернулась столь «неожиданно».

Диана молчала.

– Интересно, что вы там хотите найти? – спросил Андрей. – Поверьте, я изучил материалы вдоль и поперёк, там нет ничего, что могло бы вас выручить.

Андрей подождал, но Диана молча смотрела на папку.

– Что ж, давайте попробуем. Самому интересно стало. Читать ничего, конечно, я вам не позволю, но вот полюбуйтесь. – Открыв скоросшиватель, Андрей извлёк из стопки бумаг фотографию.

Диана взяла и стала рассматривать:

– Что это?

– Догадайтесь сами.

– Пузырёк из-под яда? Но в подобные расфасовано много лекарств. А что это за тёмные пятна на нём?

– Эти тёмные пятна, – Андрей усмехнулся, – как вы их называете, и есть отпечатки ваших пальцев, судя по которым, именно вы держали этот пузырёк. Предположительно когда подливали яд.

– И вы на сто процентов уверены, что отпечатки мои?

– Я?! Упаси боже. Но эксперт утверждает – да. Вот возьмите увеличенную схему, со своими сравните, – Андрей протянул рисунок папиллярных линий.

Диана пристально посмотрела на свои руки и отложила рисунок:

– Бред какой.

– На подобном, как вы назвали, бреду и выстраивается большинство доказательств обвинения, признаваемых судом. – Андрею показалось, что Диана понемногу стала сдаваться, и он решил закрепить успех: – Могу зачитать протокол осмотра. Оговорюсь сразу, в руки не дам, единственный экземпляр.

Диана кивнула.

– Ну и характер у вас, Диана Сергеевна! – Андрей достал протокол и пригляделся к мелким буквам: – А у Димы Иванова почерк! Где это… А, вот. Я, следователь, руководствуясь статьями, так не то, не то. А вот. Труп гражданки Пыжиковой находился в кресле, головою на север…

– Андрей Анатольевич, – перебила Диана, – я её видела.

– Ладно, пропустим. Итак, при осмотре на месте происшествия найдено… – Андрей стал читать длинный список. Как назло, Иванов провёл опись снаружи внутрь, что с профессиональной точки зрения позволяло подметить больше деталей. Но по той же причине перечисление началось диванами в холле. Диана внимательно слушала. И только когда Андрей озвучил последний лист, спросила:

– А на чашках?

– Что на чашках? – не понял Андрей.

– Чьи отпечатки на чашках с чаем и с кофе? Тоже мои?

Андрей пролистнул на результат экспертизы:

– На чашке с чаем, Диана Сергеевна, ваши, а с кофе – Янины. Впрочем, как везде, ваши и Янины.

– Странно как-то. Не может этого быть.

– Почему же не может, когда четырнадцатого вы рассказали и мне, и дежурному следователю, что накануне пили в подсобке с Яниной чай? По осмотру всё. – Он отложил протокол.

– Стойте! – сказала Диана. – Я поняла, что не так. Лоток! Как вы сейчас сказали?

– В лотке находились зонд, зеркало и пинцет, – повторил по памяти Андрей. – И ваши отпечатки нашлись. А не Янины. Это я к слову.

– Конечно. – Диана ничуть не смутилась. – Я же его из мойки доставала, когда меня едва не стошнило при виде мёртвой Янины, но дело не в этом. Пациентка сказала вам, что у меня лечилась?

– У вас.

– Но её не лечили!

– То есть как? – изумился Андрей.

– То есть чем? – пояснила Диана. – Зонд, зеркало и пинцет – инструменты осмотра. Ни боров, ни насадок на ультразвук, ничего, чем можно было бы провести хоть какое вмешательство.

– Она даже сумму озвучила, Диана Сергеевна. – Андрей стоял на своём. – Пятьсот рублей. Которые, кстати, нигде не проведены, и в кассе не обнаружены.

– Конечно. Это за мной следили, как церберы. А Янина – хозяйка. Хотела – сдавала кассу, не хотела – не сдавала.

– Следствие располагает иной версией событий, подтверждённой, кстати, свидетельскими показаниями. И потом, Янина могла же всё обработать и убрать? Насколько я помню, ваша медсестра тогда болела? – предположил Андрей.

– Вы же не верите мне, что старуху она лечила? – Диана еле заметно улыбнулась.

– Я говорю гипотетически сейчас.

– Смерть наступила между восемью и девятью? – спросила Диана себя и сама же ответила: – Но инструмент должен лежать в растворе не менее часа!

Андрей помедлил:

– Могла Пыжикова нарушить протокол?

– Вряд ли. Она всё-таки врач, институт оканчивала, тем более другого способа стерилизации в их клинике нет.

Андрей хотел что-то спросить, как дверь кабинета открылась и заглянул охранник:

– Андрей Анатольевич, тут из библиотеки тюремной пришли. Внеочередной читательский день, говорят, в честь праздника. Ваша задержанная брать что-нибудь будет?

Мысль ускользнула, Андрей рассердился:

– Субординацию позабыли, сержант? Что за праздник ещё?

– Девятнадцатое апреля – день российской полиграфии! – Подвинув охранника, в кабинет зашла женщина в чине майора. – Решайте быстрее, не одни сидите.

– Читать что-нибудь будете, Диана Сергеевна? – спросил Андрей.

– А что есть? – Диана смотрела на книги.

– Не что есть, а что осталось, – грубовато возразила библиотекарь и показала тонкий сборник с характерным профилем автора на обложке.

– У вас что, заключённые Ахматову читают? – удивился Андрей.

– Не читают, как видите, – сказала майор.

– Я возьму, – кивнула Диана.

Андрей передал книгу, хмыкнув:

– Любите стихи?

– Уголовно не наказуемо. – Диана взяла брошюру.

Перед уходом майор заявила, что книгу заберёт вечером. Андрей, безуспешно пытаясь вспомнить, что хотел уточнить, собрал документы:

– Ладно, читайте, Диана Сергеевна, раз такой праздник. Хотя читательский день здесь, по-моему, по воскресеньям. Пойду пока что проверю то, что вы заметили, Диана Сергеевна, но лишь для того, чтобы подвигнуть вас на признание. Так как всё это – мелочи по сравнению с доказательствами против вас.

Диану отвели в камеру. Она забралась на кровать с ногами, открыла книгу наугад и вслух прочитала:

– Муж хлестал меня узорчатым, вдвое сложенным ремнём… – Остановившись, Диана пробежала глазами несколько строк, перелистнула пару страниц и снова прочла: – Все мы бражники здесь, блудницы… – Диана сползла на подушку и укрыла книгой лицо: – Какого хрена они здесь такое читать дают?

По лицу что-то скользнуло и упало с кровати. Диана привстала и разглядела сквозь слёзы на полу лист в четверть тетрадного. Вытерев рукавом слёзы, Диана прочитала записку. Сердце затрепетало. На листке незнакомым почерком было написано: «Дин, я тебя вытащу».

Диана впилась взглядом в неясную «эн» или «эм» на конце имени. Походило больше на «эн». Значит, записку ей передал Дмитрий, ведь он знает, что Диана любит Ахматову. Значит, он знает, что с ней случилось, и обещает помочь. Значит, он изыскал способ её поддержать, несмотря на все сложности. Значит, он её любит!