Вячеслав Бондаренко - Ликвидация

— Не очень, — процедил Гоцман.

— Дава!.. — Голос Кречетова неожиданно дрогнул. — Я не был на Втором Белорусском… Это правда.

Гоцман, щурясь, смотрел сквозь дым на улыбающегося майора. Поискал глазами пепельницу, не нашел ее. Нашарил в кармане свою закрывашку. Рука в кармане повернула ТТ стволом к Кречетову.

— Это чистая правда, — продолжал Кречетов, — и еще аргумент!.. А где же был тогда Виталий Егорович Кречетов?.. А Виталий Егорович Кречетов…

Майор умолк — к столику подплыла мрачная официантка с подносом. Зазвенели тарелки с салатами, гнутые алюминиевые вилки, графин с водкой. Кречетов, Гоцман и официантка непроизвольно повернулись на звук бьющейся посуды к соседнему столику — это темпераментная жена лысого мужичка в украинской рубахе ахнула о пол тарелку и решительно направилась к пианисту, заказывать музыку. Муж, тяжело вздохнув, извлек из бумажника червонец, кинул на скатерть и вернулся к салату.

Скрипач заиграл танго так, как он его понимал. Раздраженная дама, поигрывая бедрами, подошла к столику Кречетова и Гоцмана.

— Товарищи мужчины! Разделите со мной танец!..

— Позже, — процедил Гоцман, разливая по рюмкам водку,

— А я — с удовольствием!.. — Молниеносно втолкнув пистолет в кобуру, Кречетов галантно вскочил, шутовски расшаркался перед просиявшей дамой. И не успела она опомниться, как майор уже ловко вел ее в танце, лавируя между столиками… прямо по направлению к служебному выходу.

Гоцман привстал. У самого выхода майор ловко опрокинул партнершу на руку, поймал взгляд Давида, усмехнулся, повел даму назад. Когда они проходили мимо столика спокойно жующего мужа, жена словно ненароком ухватила край скатерти и потащила ее за собой. Тарелки, графины, чашки, вилки со звоном полетели на пол…

Гоцман усмехнулся, наблюдая за тем, как муж с обреченным вздохом бросает на пустой стол кошелек, а затем аккуратно, хотя и решительно высвобождает супругу из рук Кречетова и тянет к выходу…

Майор, не торопясь возвращавшийся к столику, с улыбкой наблюдал за последней схваткой супругов в дверях ресторана. Наконец мужу удалось одолеть благоверную и выпихнуть ее на улицу. Кречетов уселся на свое место, поднял наполненную рюмку и, не чокаясь с Гоцманом, выпил.

— А Кречетов Виталий Егорович, Дава, — внезапно заговорил он, — с июля сорок первого по апрель сорок четвертого года находился в Одессе… Он входил в ячейку управления подпольем, вместе с одним из секретарей обкома и некоторыми другими, менее известными персонами. И сидел эдак метрах в пятидесяти под землей в районе замечательного села Нерубайского, выходя на поверхность по великим праздникам раз в полгода… Сведения о руководителях подполья до сих пор относятся к особо секретным — это, я думаю, тебе объяснять не нужно… Поэтому не удивлюсь, если даже у секретаря обкома в личном деле записан какой-нибудь Среднеазиатский округ или Забайкальский фронт…

— Красиво говоришь, — сквозь зубы процедил Гоцман, залпом опрокидывая свою стопку.

Кречетов вновь незаметно расстегнул кобуру. Рука с пистолетом, глядящим в сторону Гоцмана, легла на колено. От взглядов посторонних ее закрывал край скатерти.

— Не-ет, красиво говорить я начну сейчас, — холодно произнес майор, пристально глядя на Давида. — Я ведь тоже обдумывал ситуацию… И если взять те же факты и поменять подозреваемого, то все сойдется. И даже лучше…

— И кто же той подозреваемый?

— Ты, — медленно, с ухмылкой проговорил Кречетов. — Давид Маркович Гоцман…

Вокруг продолжал бурлить ресторан — посетители обсуждали семейный скандал, свидетелями которого только что оказались. День прожит не зря, теперь будет что рассказать домочадцам… Официантка, яростно сопя, веником сметала с пола осколки тарелок и остатки салата. Метрдотель со злобным выражением лица выговаривал ей что-то, почти не разжимая губ. И только скрипач, не обращая внимания на суматоху, продолжал с вдохновенным видом исполнять замысловатое соло, которому мог бы позавидовать Паганини.

Кречетов с Гоцманом неотрывно смотрели друг на друга. Пальцы обоих лежали на спусковых крючках.

— Я ведь сделал запрос, — не спеша проговорил Виталий. — По тебе… И вот какая интересная деталь выясняется. После ранения, полученного 6 ноября 1943 года во время освобождения Киева, майор Давид Маркович Гоцман почти восемь месяцев пролежал в госпитале под Ростовом. А потом, по странному совпадению, именно этот госпиталь затронула дерзкая и успешная вылазка немецких диверсантов. Госпиталь в результате сгорел. Вместе со всеми документами. Представляешь, какой бред, а?.. Именно этот госпиталь, именно под Ростовом… И лежал ли там Давид Маркович Гоцман или же отлучался куда — мы знаем об этом только с его слов… А ведь Одесса еще была оккупирована целых пять месяцев.

Давид иронически вскинул брови.

— Ведешь к тому, шо я — вовсе не я?

— Ну сам подумай, — так же неторопливо ответил Кречетов, — все же сходится. Кто засунул Родю в шкаф?.. Я бы в камеру отправил, а ты — почему-то в шкаф… Кто Иде дал целый день на раздумье?.. Можно было бы сразу ее расколоть, а ты — пожалуйста, думай!.. Да еще в одиночную камеру ее посадил для полного комфорта…

— Хочешь сказать, шо Академик — я? — ухмыльнулся Гоцман.

— Ты дальше слушай, — перебил Виталий. — Взрыв в твоей квартире… Эффектно. Полная комната осколков. Только зачем взрывать пустую квартиру, а?! Тебя убрать — не задача, на улице из пистолета стреляй — не хочу! На улице, у дома, в коридоре УГРО… Может, просто хороший повод для капитального ремонта комнаты, а?.. Давид склонился через стол к майору:

— И Фиму я сам ножом проткнул?

— Лес рубят, щепки летят… Не в бирюльки ж играете, Давид Маркович, — прищурился майор.

— Я если я штаны сыму? — еще тише поинтересовался Гоцман.

Кречетов засмеялся:

— Да бросьте вы, Давид Маркович, в самом деле!.. В абвере не дураки сидели. И на идеологию им было наплевать с высокой колокольни. Еврей, да еще начальник отдела УГРО — лучшего прикрытия и не придумаешь!.. Еще только Звезды Героя не хватает для полного комплекта… Вон и до сих пор тебя… ордена находят через военкоматы.

— Красиво удумал, — усмехнулся Давид, — молодец.

— Красиво, — согласился Кречетов, откидываясь на спинку стула, — только одно не сходится… У тебя в одном кармане пушка, в другом — ордер на мой арест… И если бы ты был Академиком, то давно мог сделать мне дырку во лбу, а потом сказать — мол, Академик оказал сопротивление при задержании…

— Глупо здесь стрелять — полно народу…

— Так я поэтому сюда и вошел… — Кречетов кивнул, задумчиво закусил губу. — И еще одно не сходится: если бы не Васька Соболь, вечная ему память, грохнул бы нас Чекан вчера обоих…