Андрей Воронин - Слепой. Человек в черном

— Отлично! — обрадовался Чингиз. — А то эти рублевские, если узнают, что мы не занимались английским, возмущаться начнут. А я потом, когда наш китайский друг приедет, его попрошу несколько уроков китайского преподать.

— Я и сам китайским бы занялся с удовольствием, — сказал Глеб.

— И я тоже, — кивнула Лиза.

— Ну и отлично! — обрадовался Чингиз. — С взрослыми детям будет заниматься гораздо легче.

— Что вы все дети да дети… — пожал плечами Глеб. — Какие они дети, они вполне взрослые самостоятельные парни и барышни.

— Только еще дури в голове много, — заметила Лиза.

— Ничего! — с какой-то странной улыбкой покачал головой Чингиз. — Через неделю вы их не узнаете. Будут ласковыми, как котята.

— Вы так уверены? — спросил Глеб, предполагая, что Чингиз, очевидно, рассчитывает на усмиряющее действие пищевых добавок.

— Абсолютно, — уверенно сказал Чингиз, беря в руки одну из оставшихся после «пожара» коробочек с пищевой добавкой, где теперь была соль.

— Неужели чудеса воспитания? — спросил Глеб.

— Не только… — сказал Чингиз и взглянул на часы. — Будем прощаться. Только вот что еще. Лиза, нам с вами завтра нужно будет продумать меню. Утром можно сварить чай. Только очень попрошу, используйте для него воду из бутылок, которые мы привезли. Там их немного осталось, но я договорюсь, нам еще подвезут. И воду, и пищевые добавки.

— А пищевые добавки куда сыпать будем? — поинтересовалась Лиза.

— Да хотя бы в чай. Хотите попробовать? — предложил Чингиз, показывая им коробочку.

— А давайте! — сказал Глеб и попросил: — Только вы и Лизе плесните тогда чайку. Пусть и она попробует.

— Эти добавки имеют необыкновенный оздоравливающий эффект, — гордо сказал Чингиз, наливая чай и Лизе и щедро подсыпая ей и Глебу в чашки соль.

— Ну как? — спросил он.

— Совсем не чувствуется… — сказал Глеб, с трудом проглотив соленый чай.

Лиза, не ожидавшая, очевидно, такого соленого вкуса, только молча кивнула.

— А когда нашим подопечным добавки нужно сыпать? — поинтересовалась она.

— Я сам решу, — сказал Чингиз и первым направился к выходу. — Мне уже надо идти. А вы можете еще пообщаться. Подъем завтра в семь, построение, зарядка, завтрак, занятия. В выходные — поедем на экскурсию на Иссык-Куль.

— Озеро так далеко, — удивилась Лиза, — что до него ехать нужно?

— Да поймите же вы, наконец! Там теперь опасно. Лучше, чтобы никто не знал, где мы находимся, — заявил Чингиз и попросил: — И детям скажите: с незнакомыми не болтать. И ни в коем случае не признаваться, что родители их имеют деньги. Пусть говорят, что родители их простые учителя, врачи… В общем, денег на выкуп им не найти.

— А что, у вас тут процветает киднеппинг? — спросила Лиза.

— Процветает не процветает… — неопределенно сказал Чингиз и, еще раз взглянув на часы, бросил: — Все, я пошел. Спокойной ночи.

Как только он вышел, Глеб задумчиво пробормотал:

— Мне кажется, что этот Чингиз ведет какую-то двойную игру.

— В этом даже нечего сомневаться, — согласилась Лиза.

— И сейчас он куда-то торопится… Может, на встречу?

— Здесь вокруг такие глухие места. Если бы у него была назначена встреча, он наверняка поехал бы на нее на мотоцикле. Но он ведь не заводил машину? — прислушалась Лиза и предложила: — А знаете что, давайте тоже прогуляемся!

— А почему тоже? — не понял Глеб.

— Но Чингиз ведь явно не пошел спать.

— Да, здесь вы правы.

Выбравшись из палатки, они оба едва сдержались, чтобы не воскликнуть от восторга. Бархатное небо с огромными мерцающими звездами в буквальном смысле слова опрокинулось на них.

Ночная тишина нарушалась лишь легким стрекотанием каких-то южных насекомых. Однако, прислушавшись, они поняли, что где-то неподалеку слышны шаги. И шаги эти стихли совсем близко от той палатки, где недавно они беседовали с Чингизом. Тот, очевидно, чего-то не рассчитал, а может, просто был уверен в том, что все давно спят. Или настолько взволнован, что не задумывался над тем, что разговор может быть услышан. Так или иначе, Глеб с Лизой, не сговариваясь, вернулись назад в палатку. И смогли услышать беседу Чингиза с каким-то незнакомцем, по манере говорить и произношению, похоже, китайцем.

— Чингиз ты слишком рискуешь! — заявил незнакомец.

— Не думаю, — уверенно и довольно громко ответил Чингиз, — они все спят.

— И дети, и взрослые? — спросил китаец.

— И дети, и взрослые, — сказал Чингиз. — Я им в чай хорошую дозу подсыпал этих ваших успокаивающих средств.

— Ну, в таком случае все в порядке, — сказал китаец и спросил: — Так чего ты меня выдернул?

— Вы теперь, как я понимаю, у таджиков?

— Да.

— У вас можно купить или взять хотя бы упаковку воды и ящик пищевых добавок?

— Зачем? У вас же больше, чем у таджиков, партия была, — удивился китаец.

— Ли, дорогой, — сказал Чингиз, стараясь выговаривать слова как можно мягче, — у нас ЧП было. Сгорели добавки и вода…

— Ерунду говоришь! — уверенно остановил его Ли. — Вода не могла сгореть.

— Так они ею тушили, пожар этой водой тушили.

— Ясно. Но помочь тебе ничем не могу. У таджиков в лагере добавки другие. Они притупляют эмоциональную сферу и активизируют агрессию. А у вас же, наоборот, добавка снимает агрессию. Ну и другие еще тонкости есть. Вам другой товар, чем таджикам, нужен.

— А когда новая партия товара прибудет? — поинтересовался Чингиз.

— У нас там проблема.

— Какая?

— С договором поставок что-то не так. Я сам рассчитывал получить товар. Но теперь сам не знаю, что делать. Если партия вовремя не прибудет, эксперимент может сорваться. И не только у вас, но и у таджиков в лагере. Там мальчишки без этих добавок неизвестно что натворить могут. Вон и с добавками проколы постоянно случаются.

— Кстати, насчет проколов. Равшан к вам вернулся?

— Вернулся. А откуда ты его знаешь? — удивился, даже, похоже, насторожился китаец Ли.

— Он на дороге был. Как мы поняли, его послали машину взорвать. А тут мы с автобусом. Мальчишка совсем растерялся. Если бы не наш Глеб, бесцельно погиб бы пацан.

— Да он и так погиб. Его свои убили. Думали, с того света вернулась душа, потому что тело никак умереть не может. Вот они и помогли. Растерзали на части, — сказал китаец как-то вполне спокойно.

— И это что, тоже часть вашего эксперимента?

— Да нет, мы такой реакции предвидеть не могли. Это сбой. Точнее, два сбоя. Сначала автобус взорвать пацан побоялся. А потом его самого растерзали. Как врага. Даже уши ему отрезали. Чтобы Аллах не мог его на небо за уши втащить. У них же вера такая, что если даже погибать, то так, чтобы уши остались целы. Чтобы на тот свет было за что тащить.

— Это уж ваши проблемы, доктор Ли! — сказал Чингиз. — Просто у нас добавок осталось кот наплакал. От силы на пару дней.