Андрей Воронин - Слепой. Смерть в подземке

— Его задержали, — поправил Стрельцов. — И, как мне удалось выяснить, выпустили в тот же день, что уже само по себе достаточно странно. А самое странное, что его недолгое пребывание за решеткой не оставило никаких следов — ни фотографий, ни дактилоскопической карты… Даже протокола первичного допроса, и того нет. Ну, как — припекает? Нет ощущения, что сидишь голым задом на горячей сковородке?

— Не понимаю твоего злорадства, — хмуро проворчал Вышегородцев. — Чему ты так радуешься? Мы в одной лодке, на одном корабле — стоим на капитанском мостике и видим, как на нас идет торпеда. Надо крутить штурвал, а не зубоскалить.

— Ты капитан, — напомнил Стрельцов. — Тебе решать, в какую сторону его крутить.

— Если все так скверно, очередную поставку лучше отложить, — сказал Андрей Викторович. — Просто на всякий случай, до выяснения.

— Деньги уже переведены на наш счет, — возразил Петр Кузьмич. — Нас просто не поймут. А не поняв, примут меры. Ты же их знаешь. Для них очень удобно, что нас двое. Одного можно шлепнуть — просто так, чтобы доказать серьезность своих намерений, — а с другим разговаривать, решать вопросы.

— М-да. Веселенькая перспектива.

— А поскольку ты у нас капитан и не обязан знать, в каком из закоулков трюма лежит интересующий наших заокеанских партнеров ценный груз, разговаривать им с тобой не о чем, и в живых они оставят того, кто располагает нужной информацией.

— А ты и рад.

— Отнюдь! Потому что в этой ситуации неизвестно, что лучше — смерть или жизнь по принципу «плохо, но недолго». Так что, мой капитан, ложиться на этот румб я вам настоятельно не рекомендую.

— Знаешь что, — сказал Андрей Викторович тоном, ясно свидетельствовавшим о том, что теперь его уже по-настоящему припекло, — а не пошел бы ты в ж…! Вся эта поганая ситуация — твоих рук дело. Сам напортачил, а теперь рассказываешь мне страшилки про оживших генералов и убийц-призраков. Ты себя со стороны послушай! Ну, бред ведь! Будь на моем месте психиатр, ты бы уже сидел в смирительной рубашке и рычал на санитаров! Что ты улыбаешься? Проверку он устроил, людей по информационным агентствам разослал… Просто поезжай в спортзал и посмотри. Ты же видел своего наемника, знаешь его в лицо. Вот и посмотри, он это или не он. Неужели трудно было сообразить!

— Нетрудно, — продолжая криво улыбаться, признал Стрельцов. — Но это был твой личный приказ: в целях конспирации не приближаться к Дугоеву на пушечный выстрел, чтобы о его связи с нашей компанией никто не догадался. Это как раз тот случай, когда руководитель полез не в свое дело и в приказном порядке заставил электрика ремонтировать выключатели клюшкой для гольфа.

— Что-то с тобой сегодня не то, — подумав, сказал Вышегородцев. — К чему-то ты явно клонишь, а вот к чему — хоть убей, не соображу. Может, скажешь прямо, без экивоков?

— Изволь, — кивнул Петр Кузьмич. — Откровенно говоря, без этого разговора можно было бы и обойтись, тем более что мои тревоги и подозрения, вероятнее всего, беспочвенны — по крайней мере, у меня есть все основания на это рассчитывать. Шансы на то, что мои, как ты выразился, мрачные фантазии воплотятся в реальность, крайне малы. Но они есть, и я просто хотел, чтобы ты это понял и перестал относиться к данной части нашего бизнеса как к веселой забаве. Ничего веселого тут нет, и пора тебе вернуться с небес на грешную землю. А то ты в последнее время что-то совсем заигрался в небожителя.

— Да пошел ты со своей душеспасительной риторикой! — огрызнулся Вышегородцев. — Тоже мне, Макаренко и Сухомлинский в одном флаконе!

— Это не риторика, и спасти я пытаюсь вовсе не твою душу, — возразил Стрельцов. — Я спасаю твой зад, а заодно и свой. Это было просто вступление, чтобы ты не брыкался, когда я дойду до сути.

— И в чем же суть?

— Суть в том, что мы с тобой сейчас вынуждены идти ва-банк — или пан, или пропал. Деньги получены, алмазы у нас на руках, срок их передачи назван и не подлежит изменению — то есть ходу нет ни назад, ни в сторону. Только вперед! И при этом вокруг происходит что-то непонятное, какая-то, чтоб ее, подозрительная муть. Поэтому, мой капитан, наведи у себя на мостике полный порядок, надень спасательный жилет и держись поближе к шлюпочной палубе. Если нашего курьера накроют в аэропорту — неважно, здесь или на том берегу, — через пять минут тебя не должно быть в офисе, а через час — в стране. Вот, собственно, и все, что я хотел тебе сказать.

— Дай-ка сигарету, — попросил Андрей Викторович. — Сволочь ты все-таки, Пьер Кузьмич, — добавил он, закурив и провожая глазами стремительно тающее в прозрачном воздухе погожего осеннего денька облачко дыма. — Хотя в уме тебе не откажешь. Если бы ты с этого и начал, я бы, пожалуй, послал тебя куда подальше. А так… Ничего не попишешь, придется внять!

— Уж будь так добр, — попросил Стрельцов и, наплевав на введенное собой же правило, закурил вторую сигарету подряд.

Серебристый полноприводной внедорожник с тонированными стеклами, переваливаясь с боку на бок и расплескивая колесами лужи, осторожно полз по лесной дороге. Подлесок подступал к ней вплотную с обеих сторон, ветки то и дело задевали забрызганные грязью борта, чертя на них свои горизонтальные извилистые автографы, и, слыша издаваемый ими противный скребущий звук, водитель досадливо морщился. Обязанность поддерживать автомобиль в идеальном состоянии как внутри, так и снаружи лежала на нем, и он с неудовольствием предчувствовал массу хлопот, что ждали его по окончании этой прогулки. Шикарный «лексус» с салоном из натуральной кожи оказался самым подходящим для нее транспортным средством в гараже хозяина, и сейчас, пытаясь свести к минимуму возможные повреждения и загрязнения этой дорогой игрушки, водитель поневоле вспоминал многочисленные телевизионные ролики, рекламирующие подобные авто. В этих роликах новехонькие джипы известнейших марок лихо преодолевали россыпи валунов, скальные выступы, глубокую грязь и стремительные горные реки. Реклама утверждала, что именно для этого они и предназначены, скромно умалчивая о том, во что обойдется ремонт подвески после одной-единственной подобной поездки — если, конечно, отчаянному парню, который на нее отважится, вообще посчастливится вернуться домой за рулем, а не на своих двоих.

Прокладывая путь через паутину абсолютно одинаковых с виду малоезжих проселков, которыми был вдоль и поперек изрезан лесной массив, водитель косился на экран спутникового навигатора. Толку от этого мудреного прибора здесь, в лесу, не было никакого: навигатор отчаянно врал, стрелка, указывающая направление движения, крутилась, как заблагорассудится, то и дело разворачиваясь на сто восемьдесят градусов, и каждый раз, когда это происходило, нарочито обезличенный женский голос принимался с выводящим из душевного равновесия тупым упорством вещать: «Неверное направление, разворот через пятьсот метров… разворот через триста метров… сто…» Дважды последовав совету развернуться и убедившись, что это ничего не меняет, водитель отключил сначала функцию голосовых сообщений, а затем и сам навигатор: без него шансы заблудиться явно были чуточку меньше.