Андрей Воронин - Слепой. Смерть в подземке

— Тем более, — сказал Стрельцов. — В такую даль, по такой грязище, и вернуться вовремя, да еще и на чистой машине — это подвиг! Вернее, качественный, глубокий прогиб. Знал бы — выписал премию.

— Оно и сейчас не поздно, — как бы вскользь заметил Кайман, вынимая из наплечной кобуры пистолет и деловито проверяя обойму.

— Прогиб перед начальством — не убийство, у него короткий срок давности, — назидательно сообщил Стрельцов. — В данном случае этот срок уже истек, придется вам подождать другого случая.

— Поднят ворот, пуст кайман, — тихонько пропел Горшенин и хихикнул.

Кайман красноречиво посмотрел на него, на пистолет и снова на него, словно прикидывая, не пустить ли шутки ради оружие в ход.

— Нихт шиссен, — быстро сказал Горшенин и поднял руки.

— Хватит валять дурака, — призвал подчиненных к порядку Стрельцов. — Ну, где он, этот старый клоун?

— Грибы собирает, — предположил Кайман.

— Или рыдает на могиле друга, — выдвинул встречную версию Горшенин.

— Хрен он ее найдет, — уверенно заявил Кайман. — В том осиннике все места на одно лицо, никаких примет.

— Может, выйдете посмотрите? — сдержанно предложил Стрельцов. — Или мне прикажете идти?

Охранники безропотно полезли из машины, держа наготове пистолеты. Здесь, в лесу, это не могло вызвать нареканий со стороны полиции, и, хотя острой необходимости в демонстрации огневой мощи не было и не предвиделось, Петр Кузьмич не стал их одергивать. Любовь к оружию заложена в каждом мужчине на генетическом уровне — не природой, конечно, а матерью-историей, на всем протяжении которой жизнь мужчины и его семьи зависела именно от оружия. Так что пусть ребята потешатся, тем более что обстановка к этому весьма располагает: молчаливый, будто вымерший, осенний лес, мрачное местечко — кусты, елки да папоротники, стоящая посреди всего этого пустая машина, полное безлюдье…

Озираясь на всякий случай по сторонам, словно и впрямь ждали нападения из засады, «гвардейцы» приблизились к автомобилю Лиса. Горшенин открыл дверцу со стороны водителя и заглянул в салон. Он сейчас же отступил от машины на шаг и взял пистолет на изготовку, обхватив пальцами левой руки ладонь правой, как будто собрался вести прицельный огонь. Лицо у него теперь было напряженное, ищущий взгляд так и шарил из стороны в сторону, пытаясь проникнуть сквозь пеструю путаницу ветвей. В кустах вдруг вспорхнула, часто молотя крылышками и сбивая с веток желтые листья, мелкая лесная пичуга. Горшенин резко развернулся на звук всем корпусом, вскинув пистолет, и лишь в самый последний миг расслабил уже начавший давить на спусковой крючок палец.

— Что там, Слава? — опустив стекло, негромко окликнул его Стрельцов.

— Машина угнана, — сквозь зубы сообщил охранник, водя стволом вокруг себя с таким усердием, словно пытался взять на мушку сразу весь лес. — Замок зажигания вырван с мясом, провода оплавлены — заводили напрямую, я так еще в пятнадцать лет забавлялся.

От владевшего Петром Кузьмичом благодушного настроения вмиг не осталось и следа. Кто, зачем и, главное, как все это подстроил, еще предстояло выяснить, но сначала следовало выбраться из ловушки, которую, без всякого сомнения, представляло собой это место. Тот, кто раскинул этот силок, явно был большой затейник — на это прямо указывал варварски вывороченный замок зажигания. Автомобиль, подобный тому, что стоял сейчас в гуще мертвых осенних папоротников, защищен от угона массой мудреных, хитро засекреченных электронных устройств и систем. Чтобы обойти все эти противоугонные механизмы и «секретки» и запустить двигатель (да так, чтобы через сто метров он не заглох окончательно и бесповоротно), нужно не только обладать определенными навыками, но и иметь в своем распоряжении кое-какие приборы и инструменты, наличие которых автоматически исключает необходимость пачкаться и рисковать, напрямую соединяя сыплющие искрами оборванные провода. Таким образом, выломанный замок представлял собой официальное объявление войны, эдакий издевательский меморандум о намерениях: ага, попались, голубчики! Ужо я вас!

Петра Кузьмича окатило волной ледяного кладбищенского холода. У него будто пелена с глаз упала: он вдруг понял, какого свалял дурака, убедив себя, что все идет своим чередом, а главное, купившись на это дурацкое письмо. Как будто взломать электронный почтовый ящик старого осла — это какая-то проблема! Экстренно и неотложно… Что такого экстренного могло у него стрястись, что надо было назначать встречу у черта на рогах, в лесу, буквально за сутки до отлета? Да он и слов-то таких, поди, не знает — экстренно…

— Назад! — крикнул он звенящим от напряжения голосом. — В машину, живо!

Его люди начали пятиться от автомобиля Лиса, грозя молчаливому лесу начиненными смертью девятимиллиметровыми дулами. Сухие папоротники негромко шелестели, под ногой Каймана чуть слышно хрустнула притаившаяся в сыром мху гнилая ветка.

— Быстрее! — крикнул Стрельцов. — Бегом, идиоты!

Его крик заглушил прозвучавший в кустах тихий хлопок. Слава Горшенин выронил пистолет и упал, мгновенно скрывшись из вида в высоких папоротниках, колышущиеся верхушки которых еще какое-то время отмечали место его падения. Кайман трижды выстрелил туда, где в темной путанице ветвей медленно таяло синеватое облачко порохового дыма. Петр Кузьмич видел, как одна из пуль сбила ветку и та, повиснув на тонком волоконце коры, закачалась, как маятник. Кайман побежал к машине; в кустах снова раздался характерный хлопок, на этот раз отчетливо услышанный Стрельцовым, и Кайман, нелепо взмахнув руками, с разбега нырнул в папоротники.

Время, отведенное на размышления, истекло. Настало другое время — время действовать, как Петру Кузьмичу не раз доводилось действовать на войне — без раздумий, на голом рефлексе. Он рванулся вперед, намереваясь перебраться в водительское кресло и понимая, что вряд ли успеет, и тут из кустов, кувыркаясь в воздухе, вылетел какой-то темный предмет. С высокой точностью угодив в открытое окно, он мягко шлепнулся на сиденье рядом со Стрельцовым, оказавшись ручной осколочной гранатой — доброй, старой, проверенной временем Ф-1, в народе ласково именуемой «лимонкой».

— Ты уже собрал вещи? — спросил Николай Николаевич, сражаясь с заедающей «молнией» большого, туго набитого чемодана.

— Э, что их собирать! — вяло отмахнулся Марат Дугоев. — Главное — не забыть паспорт и билеты на самолет, а зубную щетку или какие-нибудь носки можно купить и на месте.

— За валюту, — подсказал Ник-Ник. Он надавил коленом на крышку, резким движением задернул «молнию» и с видом победителя похлопал ладонью по раздутому, как коровье брюхо, боку чемодана. — Эх, молодо-зелено! Легко живете — легко зарабатываете, легко тратите… Ни семьи, ни детей, ни кола ни двора — свобода!