Андрей Воронин - Слепой. Смерть в подземке

Немного окрепнув в финансовом отношении и обзаведясь наконец приличным социальным статусом, он ушел на вольные хлеба, взявшись выковывать из талантливых уличных драчунов будущих чемпионов. При грамотном подходе дело это оказалось достаточно прибыльным; теперь Николай Николаевич ездил по Москве на новеньком японском пикапе и проживал в элитном многоэтажном доме, соседствуя с богатыми бизнесменами, думскими депутатами, знаменитыми спортсменами и звездами шоу-бизнеса, в большинстве своем оказавшимися теми еще козлами (каковое открытие, кстати, Ник-Ника нисколечко не удивило).

С высоты его нынешнего положения месяцы, проведенные в спортивном зале московского ГУВД в обнимку с обильно потеющими, пыхтящими и сопящими капитанами и майорами, смотрелись достаточно убого. Но из песни слова не выкинешь — что было, то было, тем более что в данном конкретном случае посеянные почти полтора десятка лет назад семена, похоже, готовы были дать вполне приемлемые плоды.

— Это ж надо, как тесен мир! — обрадованно воскликнул майор, слегка просветлев лицом. — Значит, теперь чемпионов тренируете?

— Чемпиона, — поправил Безродный. — Я не жадный, мне одного с головой хватит.

— Понимаю, понимаю, — бросив быстрый взгляд в сторону Дугоева, с ироническим оттенком произнес майор. — Что ж, не стану вас задерживать. Заявление ваше я зарегистрирую по всем правилам, можете не волноваться. Телефон… — Он снова заглянул в заявление. — Телефон свой вы указали, вас вызовут для дачи показаний… Так что можете отправляться домой.

— Минуточку, — попросил Ник-Ник и, обернувшись к Дугоеву, сказал: — Подожди меня снаружи, только никуда не уходи.

— Куда я пойду пешком, э? — буркнул тот и, безнадежно махнув рукой, покинул помещение.

Безродный снова повернулся к майору, положил локти на барьер и, нагнувшись к окошечку, загороженному изнутри прозрачным щитком, просительно произнес:

— Слушай, командир, тут такое дело… Ну, ты же понимаешь! Впереди ответственный бой, к началу которого он у меня должен быть как огурчик.

— А чем я могу помочь? — удивился мент.

— Да я про журналистов, — с досадой уточнил Ник-Ник. — Если пронюхают про эту историю, житья парню не дадут, его через неделю впору будет не на ринг, а в психушку отправлять. Как бы все устроить так, чтобы эти гиены ничего не узнали?

Майор снова поскучнел и задумчиво потеребил кончик длинного хрящеватого носа.

— Н-ну-у, я даже и не знаю… Покушение на жизнь чемпиона России по боям без правил — это ж, можно сказать, сенсация…

— Факт, — подтвердил Ник-Ник, запуская руку во внутренний карман куртки и доставая оттуда бумажник в знак того, что правильно понял намек. — В другое время я б им за такой пиар еще и приплатил бы. Но нам сейчас нужен не их вонючий пиар, а чемпионский пояс, который эти шакалы могут помешать добыть. Ему нужен покой и полная сосредоточенность, он сейчас как космонавт перед полетом, какие тут журналисты, какие сенсации! Ты подумай, майор, от тебя сейчас, можно сказать, престиж страны зависит! Вот интересно, а сколько они тебе могли бы заплатить за информацию?

Майор снова задумчиво потеребил кончик носа, возвел взор к потолку, а потом назвал вслух сумму, которая, вероятно, была начертана там, на потолке, видимыми ему одному и незримыми для всех остальных письменами.

Не без труда сдержав изумленный возглас и даже умудрившись сохранить невозмутимое выражение лица, Николай Николаевич отсчитал деньги, а затем, памятуя о том, с кем имеет дело, разыграл маленький спектакль: достал блокнот, вырвал из него листочек, сделал вид, будто что-то на нем пишет, обернул им деньги и протолкнул в окошко со словами:

— Вот здесь еще один телефон, по которому меня можно найти, — так, на всякий пожарный случай.

Майор бросил на листочек беглый взгляд, на ощупь оценил толщину того, что было им обернуто, спрятал его в карман, кивнул и изрек:

— Да вы не беспокойтесь насчет журналистов. Я их сам не люблю и сроду с ними не сотрудничал: деньги деньгами, гласность гласностью, а интересы следствия надо блюсти!

— Очень правильная позиция, — даже не улыбнувшись, со значительным видом кивнул Ник-Ник. — И еще один вопрос. Я понимаю: как говорится, нет тела — нет и дела. Но и вы поймите: не хотелось бы, чтобы за месяц до финального боя у меня на руках вместо претендента на звание чемпиона оказался покойник. Ему бы охрану выделить, что ли…

Он сделал красноречивое движение бумажником, но майор отрицательно покачал головой. Это свидетельствовало о его относительной порядочности: по крайней мере, он обещал только то, что действительно мог сделать.

— Это не ко мне, — честно сообщил он. — Обратитесь к начальнику. Утром приходите, его кабинет на втором этаже. Сомневаюсь, конечно, людей у нас и так не хватает, но попытка не пытка. А лучше отправляйтесь прямо в главк, на Петровку, — может, там повезет.

Распрощавшись с дежурным, который в ответ на его вежливое «до свидания» буркнул что-то нечленораздельное, Николай Николаевич вышел на крыльцо отделения. Дугоев дисциплинированно дожидался его, наслаждаясь видом на вытоптанную клумбу и дремлющий под фонарем сине-белый «уазик». При этом он злостно нарушал спортивный режим, куря сигарету. Приблизившись, Ник-Ник первым делом аккуратно вынул окурок у него изо рта и выбросил в стоящую у входа урну, после чего закурил сам.

— Я вижу, насчет Америки ты передумал, — мягко заметил он, следя за прихотливыми извивами подсвеченного ртутной лампой табачного дыма в неподвижном ночном воздухе.

— Просто этот мент мент взбесил, — без необходимости сообщил очевидный факт простодушный, как все истинные спортсмены, кавказец. — Никого они не станут искать. А если станут, то не найдут. Они без навигатора собственную ширинку найти не могут, я на них досыта насмотрелся и дома, и тут, в Москве.

— Ну, вдруг им повезет, — сказал Безродный. — Ты об этом не думай, сынок, у тебя свои дела, у них — свои. Тебе тренироваться надо, остальное — не твоя забота. Ты к этому бою полжизни шел, так что ж теперь — все коту под хвост?

— Зачем коту под хвост? Не надо, слушай! Я кошек люблю, барс — тоже кошка, зачем ей столько всего под хвост совать? Это же больно, э!

Ник-Ник усмехнулся.

— Молодец, — сказал он, — чувство юмора терять нельзя. Айда по домам, что ли. Ты как, тренироваться завтра сможешь?

— Смогу, — ответил Марат. Это прозвучало спокойно и уверенно: быстро вспыхивая, он так же быстро остывал и теперь, как ясно видел тренер, не изображал спокойствие, а действительно был спокоен. — Потому что надо. Мне надо, тебе надо, людям надо, которые за меня болеют…

— Молодец, — повторил Безродный. — Вот и работай, а все остальное — моя забота. А с куревом завязывай. Добудешь чемпионский пояс — кури сколько влезет. А пока ты только претендент, имей в виду: еще раз увижу у тебя в руках сигарету, отниму и засуну… сам знаешь куда. Под хвост.