Андрей Воронин - Спецназовец. Точка дислокации

Быков выглянул наружу, убедился, что к дому никто не подкрадывается, и вызвал по рации Баклана.

— Живой? — спросил он.

— Чего и вам желаю, — бодро откликнулся Луговой.

— Жук на подходе, — сказал Быков. — Всем перейти на основную частоту. А то он, чего доброго, решит, что нас тут всех перещелкали, и отвалит.

— Или, того хуже, мстить начнет, — сказал Якушев. — Рембо в горах Кавказа…

— Да уж, Рембо, — вздохнул Быков, переключая свою рацию на частоту рации Жука.

— Ага, — хмыкнул Спец, как обычно, с полуслова понявший командира. — Спасательная операция: тихо пришли, тихо забрали нужного человека и так же тихо ушли. Без трупов.

Быков в ответ только еще раз вздохнул: все это не нравилось ему чем дальше, тем больше. Помимо всего прочего, у них кончались патроны, а это было чревато уже не провалом спасательной операции (которая и так провалилась, потому что никакого Расулова здесь, судя по всему, действительно не было), но и поголовным истреблением группы. А это было совсем не то, ради чего Роман Данилович собрал и привел сюда ребят, каждый из которых был ему дороже и ближе кровного родственника.

«Сука Шапошников, — подумал он. — Погоди, дай только выбраться из этой западни, ты у меня запоешь! Да и Логинов хорош. Секретность они обеспечили! Совсем зажрались на столичных харчах, мышей ловить перестали…»

Где-то неподалеку раскатисто хлопнул одиночный выстрел из «калаша». Послышался гневный вопль: «А, собака!», — за которым последовал шквал автоматного огня. Потом грохнул взрыв, прозвучала еще парочка выстрелов, и снова стало тихо.

— Развлекаешься, птица? — негромко сказал в микрофон Якушев.

— А пускай не лезут, — с достоинством откликнулся Баклан.

Спец усмехнулся, достал сигареты и протянул пачку Быкову. Роман Данилович отрицательно качнул головой. Тогда Якушев закурил сам, аккуратно пуская дым по стеночке в противоположную от окна сторону.

Снаружи снова началась стрельба. Стреляли довольно далеко — похоже, что на другом конце селения. Якушев удивленно приподнял брови.

— Баклан, ты обалдел? — сказал он в микрофон. — Куда тебя понесло, чумовой?

— Это не я, — раздался в наушниках озадаченный голос Баклана.

Быков снова посмотрел на часы.

— Минута в минуту, — сказал он. — Точность — вежливость королей. Кончай перекур, поехали отсюда. Жук, ты меня слышишь?

Рация захрипела и крикнула в самое ухо голосом Жука:

— Куда вы, на хрен, запропастились? Из меня сейчас решето сделают!

— Второй проулок от мечети, — скороговоркой сообщил Быков, оставив разговор на отвлеченные темы до лучших времен. — Жми!

В наушнике были слышны частые хлопки выстрелов и натужный рев автомобильного мотора. Потом Жук отключился, но рев мотора — негромкий, отдаленный, но приближающийся с каждой секундой — остался.

— Баклан, подтягивайся к нам, — скомандовал Быков.

— Не могу, — признался Баклан, — обложили, суки, как медведя в берлоге. Ты не парься, Данилыч, я по дороге подсяду.

— Подсобить? — спросил Быков.

— Не парься, говорю. — С улицы опять донесся выстрел, эхом отдавшийся в наушниках. — Все путем. Главное, сами ушами не хлопайте!

— Яйцо курицу учит, — проворчал Быков, осторожно, чтобы не заметили снаружи и не угостили пулей в спину, поднимаясь во весь рост. — Пойдем, Юра, такси вот-вот подъедет, — сказал он Якушеву.

Они вышли из комнаты, где потолком служило небо, в узкий коридор второго этажа. Ноги в тяжелых ботинках осторожно и беззвучно ступали по прогнившим, грозящим в любой момент обвалиться половицам. Коридор выходил на небольшую балюстраду со сломанными перилами. Быков вдруг застыл на месте, вскинув руку в предупреждающем жесте. Якушев тоже замер в неловкой позе, держа на весу поднятую для шага ногу. Потом он осторожно опустил ее и только тогда услышал внизу, в холле, чьи-то крадущиеся шаги. Звякнула, задев о кирпич, потревоженная консервная жестянка, под чьей-то ногой хрустнула, рассыпаясь в пыль, усеивающая пол штукатурка.

— Тут нет никого, слушай! — видимо наскучив игрой в разведчиков и следопытов, произнес мужской голос с сильным кавказским акцентом.

— Тихо! — шикнул на него другой. — Ты что, совсем глупый, а? Наверху посмотри, потом говори!

Быков снова услышал приближающийся гул мотора и редкие выстрелы, которыми сопровождалось движение машины через кишащий боевиками аул. Времени не осталось совсем, и он отцепил от пояса свою предпоследнюю гранату. Стоя в дверях, ведущих на балюстраду, он подбросил ее вверх. Граната, кувыркаясь, перелетела через перила, на мгновение словно зависла в воздухе, а потом камнем упала вниз. Оттуда послышался тревожный крик, потом в холле коротко громыхнуло. Дом содрогнулся, как при землетрясении, где-то жалобно звякнуло чудом уцелевшее до сего дня стекло, что-то посыпалось с глухим шумом. Вверх поднялось густое облако дыма и пыли; в дыму кто-то стонал и кашлял и еще кто-то непонятно ругался на местном наречии. Потом и без того державшаяся на честном слове балюстрада завалилась с громким гнилым треском, подняв новую тучу пыли и мелкой древесной трухи.

Быков прыгнул прямо туда, в клубящуюся едкую муть. Якушев отстал от командира на какую-то долю секунды; они приземлились почти одновременно и сразу открыли огонь по мелькающим в дыму, упорно лезущим во все окна и двери фигурам. Звук двигателя приближался, вырастая до высокого надсадного рева; расстреляв патроны, Роман Данилович ударил кого-то прикладом в лицо и, перепрыгнув через падающее тело, вместе с клубами дыма выскочил на улицу.

Дырявый, как дуршлаг, без единого целого стекла «лендровер» резко затормозил рядом с ним. Из кабины смотрело напряженное, лоснящееся от пота, причудливо разрисованное потеками грязи и струящейся из множества мелких порезов крови лицо Жука, имевшее какой-то неземной, фантастический вид из-за сидевших на переносице янтарных противобликовых очков. Не дожидаясь приглашения, Быков забрался на усыпанное стеклянной крошкой сиденье, выбросил в окно опустевший магазин и загнал на место новый. Рожок был последний, да и тот Роман Данилович конфисковал у убитого дагестанца.

— Пошел! — крикнул Якушев, валясь на заднее сиденье.

— Где Баклан? — спросил Жук.

Вместо ответа он услышал до отвращения знакомый лязг барабанящих по железному кузову пикапа автоматных пуль и, прервав прения, резко рванул с места.

Впереди, за поворотом кривой улочки, опять началась пальба. Жук гнал машину прямо туда — свернуть было просто некуда, да и стреляли наверняка в Баклана, так что выбирать не приходилось. Там опять громыхнул взрыв, после которого интенсивность пальбы немного упала.

— Жми, Жучара! — прохрипел в наушниках задыхающийся голос Лугового. — Жу-жу-жу, твою мать!