Сергей Иванов - Смерть двойника

— Может, в принципе он и не попадет. Но в нас он попадет. Это же закон!

— А я бы все же попробовал!

— Хм… Ну давай попробуем… Вы что-то хотели, сэр? — эти слова были уже обращены к испуганным скиевским глазам.

— Неужели вы не понимаете, — зашептал Ский, — что наше единственное спасение: подчиниться им полностью… Разве вы не знаете международные правила на этот счет?

Это были два замечательных, откормленных американских парня. И они, соответственно, прекрасно говорили по-английски в отличие от тех макаронников. И они были оба широкоплечие, с прекрасной кожей, хорошо подстриженные. В Америке вот уже несколько лет прекратилась эта идиотская мода выглядеть бедным… Короче говоря, они понравились Скию, и он даже на миг испытал иллюзию, что переубедит их. Но тут заговорил тот парень, что был более решителен и подбивал приятеля на это дело:

— Видишь ли, старик…

Ский хотел корректно, однако решительно сделать ему замечание за недопустимый тон.

— Только ты попридержи язык, ладно? Это твое правило подчиняться. А наше правило с мистером О’Рейли, — он хлопнул приятеля по плечу, — лезть на рожон. И делать себе паблисити! И мы не хотим до старости лет летать в простом экономическом классе, как это делаешь ты!

— Слушай, да пошел бы он, — сказал О’Рейли. — Если делать, так давай делать! У тебя есть какое-нибудь оружие?

— Какое у меня оружие! Две жестянки кока-колы… Но если точно в лоб ему закатать…

— Вы с ума спятили! — возопил Ский. — Вы же погубите…

— Слушай, выруби его, Джексон! — сказал О’Рейли нетерпеливо.

— Заметно будет…

— Вообще придавим его в задницу!

Ский совершенно неожиданно для себя попал в отчаянное положение. Тем более, что его сосед справа спал с надетыми наушниками, а значит, был то ли пьяный, то ли уколотый. Впереди вообще два пустых кресла. И, по существу, Игорь Евгеньевич мог только кричать. Однако на такую дерзость он решиться, конечно, не смел.

В ужасе Ский смотрел на двух обаятельных янки:

— Не трогайте меня! Клянусь вам, я не пикну!

— Врешь, гнида!

— Слушай, Джексон, да пошел он. Что ты предлагаешь?

— Предлагаю банкой его в лобешник, забираем пистолет…

— Кабы пистоль — это уже совсем другое дело… Их, кстати, сколько?

— Трое… Два салона, два охранника. А третий с бомбой! По крайней мере, я троих видел.

«И я видел троих», — хотел сказать Ский. Но в его мнении сейчас никто не нуждался…

— Бомба явно не у этого. Который с бомбой, он где-то тихо сидит, чтобы шарахнуть в последний момент, если ничего не выйдет с переговорами…

— Как шарахнуть? Ты что, Джексон?

— Это же, знаешь, какие крутые дураки… Я уверен, у них готовы еще одна или две группы: на этом самолете не удастся, они где-нибудь в Бангкоке или в Лондоне… Политика траханая — такое говно!

— Ну и какой у тебя план?

— Говорю же тебе, вырубить этого, который в нашем салоне. Потом найти, который с бомбой. Ну, а уж с третьим помахаемся, как выйдет… Да он и сам не будет стрелять, когда поймет, что бомбы нет.

— Ну ты даешь, Джексон! Что же это за план?

— А зато, если выгорит, мы на одних интервью — миллионеры! Я этой банкой, О’Рейли, с десяти ярдов попаду в муху. Но все же лучше не рисковать. Как-нибудь его бы подманить поближе…

— А может, этому старику плохо стало?.. Давай сделаем ему плохо? — И О'Рейли улыбнулся, словно говорил очень приятные вещи.

— Правильно, — Джексон кивнул. — Эй, старик, ты склонись к нему, он тебя немножко придушит… А ты сразу кричи, О’Рейли: «Человеку плохо! Человеку плохо!» Этот итальяшка хоть шага два-три сделает — мне уже достаточно. А ты сразу его подхвати, чтобы без грохота, на пол, пистоль себе… Сумеешь?

— Ты главное, попади!

— Попаду… Пистоль в лапы и шуровать того, который с бомбой…

— А если он рванет?

— Кончай! Он до последнего момента не будет рвать… Что он, не человек?

— Тяжело нам будет, Джексон…

— А зато, если победим… Давай, старик, откинься на кресло… Слышал, чего говорят!

Ужас охватил Ския. Ничего, кроме смерти, от этих мальчишек ожидать было нельзя. Это обычные бессмысленные авантюристы, дураки. Сейчас Ский полностью был на стороне угонщиков и только не знал, как им помочь. До физической боли напрягая мозг, он старался вспомнить, как там по-итальянски будет «помогите!» или «опасность!» Как же их предупредить?!

Между тем, буквально через секунду его должны были начинать душить… Что-то он должен был немедленно вспомнить, чтобы…

Однако ему буквально ничего не припоминалось подходящего — ни из его американской жизни, ни из войны, когда он кратковременно служил в Красной Армии, а потом — уже долго — у немцев и в РОА. Но ему вдруг вспомнился школьный учитель по физкультуре, который, будто бы, занимался боевым самбо — совершенно невероятным в ту пору «секретным» видом спорта. Он говорил:

— На тебя сзади напали душить. Плечи подними и с разворотом бей локтем в «пятак».

Ни разу в жизни воспользоваться этим благим советом Скию не довелось. И вот пришла пора. Он весь напрягся в ожидании, когда О’Рейли схватит его за шею и таким образом приблизится на необходимое расстояние. А мальчишка, конечно, думал, что Ский напрягся от трусости. И вот едва его руки легли Скию на шею — спокойно так, словно на баранку автомобиля, Игорь Евгеньевич крикнул неожиданно по-русски: «Помогите!» И с разворотом, как учил преподаватель, двинул локтем. Но не попал, куда целился, в «пятак», то есть в нос, а угодил в лоб. Дикая боль пронзила ему сустав, и Ский боком упал на того, который спал в наушниках.

О’Рейли в это время отвалился к себе на сиденье, двумя руками закрыв лицо.

Итальянец, которому товарищи поручили стеречь этот салон, понял, чего-то он недоглядел и из-за него, может быть… Краем глаза он видел какого-то человека, который сделал резкое движение, крикнул, а потом упал на сиденье… возможно, бросил слезоточивую гранату. И террорист выстрелил в того мерзавца. Но, как верно заметил Джексон, стрелял он очень средне, поэтому пуля не попала в лежащего Ския, а, пробив сиденье, угодила в живот О’Рейли, для которого, собственно, с той секунды и бой, и рейс, и… жизнь прекратились.

Но у Джексона было слишком мало времени на раздумье — как говорится, ноль целых, хрен десятых. И конечно, он не успел сообразить, куда попала пуля и что случилось с О’Рейли. Джексон лишь видел, что итальяшка сделал необходимых три шага вперед. И швырнул банку с кока-колой. И она попала невезучему экстремисту куда-то в левый глаз и висок. Бедный Ринато — так родители назвали его, между прочим, в честь деда — упал. И наверное, жизнь для него в этот миг тоже прекратилась.

Однако не это главное! Банка, ударившись о голову, разорвалась с ужасающим грохотом. Равным, может быть, только грохоту противотанковой гранаты… По крайней мере, так показалось другому экстремисту, которого, по странному совпадению, тоже звали Ринато. В отличие от Ринато-1 он был очень самолюбивым и гордым парнем, всегда стремился быть первым и очень себя не любил, когда это не получалось.