Елена Грушко - Следствие поручено мне. Повести о милиции

— Слушай, ошибки быть не может?

— Исключено, я поднял заодно и копию билета, и корешок. Прекрасный почерк у человека.

— Может быть, прекрасное алиби? Не мог он махнуться билетами и вылететь на сутки позже?

— Исключено. Через двадцать минут после нападения на сберкассу аэропорт блокировали, проверка билетов, паспортов, досмотр личных вещей велись с особой тщательностью.

— Так…

Ветров положил трубку ошеломленный. Долгие годы работы в розыске не вытравили болезненной привычки остро переживать неудачу. Конечно, при каждом поиске приходилось разрабатывать десятки вариантов. Отказываться от них. Но куда деть то нетерпение, гу жажду, с которой оперативный работник хочет видеть настоящего, не мнимого преступника! Тут не злоба, не желание схватить и посадить. Тут неизмеримо большее. Вот эти двое. Кто они? Что могут выкинуть завтра? Кто может поручиться, что они снова не нападут на государственное учреждение, что обойдется без жертв? Нет, пока преступник, человек опасный для общества, для окружающих, на свободе, следователь обязан быть нетерпеливым, неутомимым и уверенным в победе. Вынув чистый лист бумаги, Ветров быстро набросал:

УВД Магаданского облисполкома

По билетам аэропорта удалось установить, что к вам вылетел седьмого декабря рейсом 3823 Турнов Анатолий Александрович. Просим срочно установить, где он был вечером восьмого декабря в девятнадцать часов по хабаровскому времени. Турнов подозревается в разбойном нападении на сберкассу, может иметь при себе огнестрельное оружие.

Ветров

Нет, он нисколько не сомневался в докладе Кузьмина. Но при таких глобальных поисках небрежность одного могла свести на нет работу всех. Ветров хорошо помнил, как несколько лет назад они искали убийцу неопознанной женщины и один из участковых, проверявших домоуправления, не проявил должной аккуратности и исполнительности. А именно в этом домоуправлении города и крылась разгадка. Следствие затянулось на несколько месяцев. Нет, Кузьмин не мог ошибиться. Но Турнов мог оказаться хитрее. Вылететь в Магадан седьмого декабря, вернуться восьмого и… мало ли куда он мог исчезнуть. Ветров любил полную ясность в от* ношении подозреваемых, любил доводить дело до конца.

А сейчас, похоже, надо было начинать все сначала.

Таксист Борис Хондожко пришел в отделение милиции сам. По правде сказать, он еще позавчера узнал, что его зачем-то разыскивает милиция, и слегка встревожился. Может быть всякое: или ворюгу какого-нибудь на зеленый посадил, или тот фраер, что на прошлой неделе десятку сунул, загремел. Ничего приятного для себя от этого посещения Борис не ждал. И, как мог, старался оттянуть визит — и оправдаться при этом: был в отгуле, ездил в деревню, к старикам, откуда было знать, что вы меня ищете? Но когда его спросили, может ли он вспомнить события вечера восьмого декабря, еще конкретнее — вызов к дому по улице Ленинградской, 67, Хондожко даже повеселел. Память у него отличная, профессионально цепкая.

— Ну что рассказывать… Села женщина с ребенком и старуха с ними какая-то. Отвез их в Северный микрорайон. Взял ровно по счетчику, больше ни-ни. А что с ними?

— Больше ничего такого не заметили около того дома?

— Какого?

— Ну, подозрительного.

— Драчки, что ли? Нет, не заметил.

— К вам никто не обращался?

— Да как сказать — я же по вызову стоял.

— Может, пробегал кто-нибудь, например?

— Это вы насчет сберкассы-то?

— А вам что-то известно об этом?

— Да, болтали ребята в парке… Нет, что хотят, паразиты, то и творят. Совсем обнаглели.

— Ваша машина стояла как раз у угла. Так?

— Ну.

— Вам говорили пассажиры, что в сберкассе что-то неладно. Стрельба и так далее.

— Их только послушай, они наговорят.

— Но ведь эти выскочили прямо на машину, выронили сумку с деньгами. Было такое, припомните?

— С уверенностью сказать не могу. Знаете, за день накрутишься, всякого насмотришься. Ведь целый день за баранкой — это…

— Ну хоть какие они были из себя — приблизительно.

Хондожко то ли хитрил, не желая фигурировать в деле свидетелем (затаскают потом), то ли в самом деле не понимал, что от него хотят.

— Но хоть позвонить в милицию вы могли. После смены.

— Я же говорю — был в отпуске. Сменился — ребята к старикам подбросили. Если б я знал, что сберкассу грабанули… Думал — так, чепуха, хулиганье всякое.

Ничего нового явление Хондожко в поиск не привнесло. Его показания лишь подтвердили цепочку: сберкасса — такси — шофер Балаш — комбинат ритуальных принадлежностей — база. Дальше цепочка обрывалась. Правда, какая-то надежда оставалась на кондуктора «единички». Она должна была бы видеть обоих преступников в лицо, при ярком свете, и, может быть, даже описать их на фоторобот. По времени получалось, что через эту остановку прошла машина, в которой кондуктором была Валентина Хлебнева. Хлебнева оказалась памятливой, но безудержно говорливой:

— Я еще с девками какими-то ругалась. Они говорят — на себя сначала посмотри. Я говорю — нечего мне на себя смотреть, я уже старуха. А тут этот поцарапанный прошел. Только я подумала: нарвался где-то на мешок с кулаками. Не пьяный бы, скандалу не оберешься. Он на вокзале сошел — там конечная, все там сходят. Разве за одну остановку разглядишь?

— Узнать вы его смогли бы?

— А чего ж? Нос у него по национальности вроде как бы мордовский.

— Эх, Валентина Ивановна, что же вы не сказали об этом случае дежурной по автопарку? Мы же всех кондукторов опрашивали, пока вас нашли. Мы вас нашли, а не вы к нам пришли.

— Так у вас работа такая. А мне знай себе обилечивай. План выполнять надо?

Друганов не стал возражать. Словно взвешивая на ладони, он произнес последние слова:

— План выполнять надо… Надо план выполнять.

Много раз ему приходилось убеждаться, что счастье розыскника весьма призрачное и зависит от совпадения мелких, отдаленных, разрозненных фактов и фактиков. Сколько раз ему приходилось замечать, что иной толковый, памятливый, любопытный свидетель «стоит» работы многих розыскных групп. Счастливый случай — на углу дома стояло такси, и преступники не воспользовались им, а ведь могли бы прихлопнуть того же Хондожко — и ищи ветра в поле.

Надо же было оказаться за рулем человеку равнодушному! Сколько раз милицию выручали таксисты — зоркие, памятливые, надежные свидетели. И кондуктора — работа у них действительно на людях, примелькаются лица за день. Вот и Хлебнева — хорошо, что хоть вспомнила тот вечер. Что бы им, этим свидетелям, появиться на два дня раньше: совсем другая игра пошла бы.

Он пришел на опрос свидетелей за одной какой-то крохотной деталькой, за каким-то нюансом, ниточкой, зацепочкой. Опыт подсказывал, что именно в крохах таится рациональное зерно. Это только молодежь надеется, что первый же свидетель сразу раскроет, прояснит картину, назовет приметы преступника, его фамилию, место работы и домашний телефон.