Жорж Сименон - Мой друг Мегрэ [сборник]

– Скотленд-Ярд.

Было бы чудом, если бы инспектор Пайк, которого он принимал во Франции, дежурил в этот час. Пришлось беседовать с неизвестным, который с трудом понял, кто с ним говорит, и отвечал гнусавым голосом.

– Некая Жанна Дебюль, сорока девяти лет, остановилась в отеле «Савой», номер шестьсот пять, – подбирая слова, произнес Мегрэ. – Прошу вас в течение нескольких ближайших часов следить за ней как можно осторожнее…

Далекий собеседник повторял последние слова Мегрэ с хорошим произношением, как будто каждый раз поправлял его.

– Возможно, что один молодой человек попытается посетить ее или встретиться с ней. Даю вам его приметы…

Перечислив приметы, он добавил:

– Он вооружен, «смит-вессон» специального образца. Это дает вам возможность арестовать его. Я пошлю вам его фотографии по бильдаппарату через несколько минут.

Но англичанин не понимал, и Мегрэ пришлось давать подробное описание, повторять одно и то же три-четыре раза.

– В конце концов, что вы от нас хотите?

Эта дотошность заставила Мегрэ пожалеть, что он позвонил в Скотленд-Ярд, ему захотелось ответить: «Ничего!»

Он был весь в поту.

– Я приеду сам, – наконец заявил он.

– Вы хотите сказать, что приедете в Скотленд-Ярд?

– Я приеду в Лондон.

– В котором часу?

– Еще неизвестно. У меня нет расписания самолетов под рукой.

– Вы вылетите самолетом?

Мегрэ повесил трубку, возмущаясь и посылая ко всем чертям этого незнакомого инспектора, который, возможно, был славным парнем.

А что бы ответил Люкас инспектору Скотленд-Ярда, позвонившему в шесть часов утра и на дурном французском языке рассказавшему подобную историю?

– Это опять я. Соедините меня снова с Ле Бурже.

Самолет отправлялся в восемь пятнадцать. У него осталось время заехать домой, переодеться, даже побриться и проглотить завтрак. Мадам Мегрэ предусмотрительно не задавала никаких вопросов.

– Я не знаю, когда вернусь, – сказал он сердито, слабо надеясь, что она тоже рассердится и у него будет возможность сорвать на ком-нибудь свой гнев. – Я уезжаю в Лондон.

– Да.

– Приготовь маленький чемодан со сменой белья и дорожным несессером. Там, в ящике, наверно, осталось несколько фунтов стерлингов.

Зазвонил телефон. Мегрэ как раз надевал галстук.

– Мегрэ? Говорит Рато.

Старший следователь, который, конечно, провел ночь в собственной постели, был в это прекрасное солнечное утро в чудесном настроении и, поглощая кофе со свежими булочками, желал узнать новости.

– Что вы говорите?

– Я говорю, что мне некогда, что я сажусь на самолет и вылетаю в Лондон через тридцать пять минут.

– В Лондон?

– Вот именно.

– Что вы такого узнали, что…

– Простите, но я вешаю трубку. Самолет не ждет. – Мегрэ был в таком состоянии, что добавил: – Я буду посылать тебе открытки.

Само собой разумеется, что в ответ на это была повешена трубка.

Над французским побережьем самолет попал в облака, и пришлось подняться выше. Немного позже Мегрэ повезло. Через широкий просвет в тучах он увидел море, сверкающее, как рыбья чешуя, и суда, за которыми тянулся пенный след.

Сосед Мегрэ любезно нагнулся к нему и, указывая на меловые скалы, стал объяснять:

– Дувр…

Мегрэ поблагодарил его улыбкой. Между самолетом и землей стлалась легкая, почти прозрачная дымка; изредка путь самолета пересекало большое сияющее облако, которое быстро исчезало позади, и снова внизу виднелись зеленые пастбища, усеянные крошечными точками.

Вдруг земля опрокинулась, самолет шел на посадку, внизу был Кройдон. И внизу был мистер Пайк. Да, мистер Пайк приехал, чтобы встретить своего французского коллегу. Он ждал не на летном поле, хотя, безусловно, имел на это право, и даже не в стороне от толпы, нет, он терпеливо стоял в гуще встречающих, за барьером, который отделял пассажиров от встречающих, родственников и друзей.

Пайк не делал приветственных жестов и не размахивал носовым платком. Когда Мегрэ взглянул в его сторону, он ограничился кивком головы, точно так же по утрам он приветствовал своих товарищей по работе.

Прошло много времени с их последней встречи и, наверно, лет двенадцать с тех пор, как комиссар был в Англии.

С чемоданом в руке вслед за толпой Мегрэ вошел в здание аэровокзала и остановился около таможенников, а мистер Пайк скромно стоял за окном в своем темно-сером, несколько узковатом для него костюме, в черной фетровой шляпе и с гвоздикой в петлице.

Конечно, он мог зайти сюда и сказать чиновникам: «Это комиссар Мегрэ, который приехал к нам…»

Мегрэ сделал бы для него это в Бурже. Но он не сердился на Пайка, понимая, что с его стороны это – проявление особой деликатности. Мегрэ немножко стыдился, вспоминая свой утренний гнев на инспектора Скотленд-Ярда. Раз Пайк находится здесь, значит, тот человек не так плохо справился со своими обязанностями и даже проявил инициативу. Часы показывали половину одиннадцатого: чтобы вовремя приехать в Кройдон, Пайку пришлось выехать из Лондона рано утром.

Мегрэ вышел из аэровокзала. Сухая, жесткая рука протянулась ему навстречу.

– Как вы поживаете?

И Пайк продолжал говорить по-французски, что было большой жертвой с его стороны, так как он говорил плохо и очень страдал, делая ошибки.

– Надеюсь, что вы… будете… Как это перевести? Довольный… да, довольны этой чудесной погодой.

Мегрэ первый раз приехал в Англию летом и теперь пытался вспомнить, видел ли он когда-нибудь раньше настоящее солнце над Лондоном.

– Я предположил, что вы предпочтете ехать не в автобусе, а в машине.

Пайк ни слова не говорил о деле, из-за которого приехал Мегрэ, он не позволил себе ни одного намека, это также было проявлением особого такта. Они сели в «бентли» Скотленд-Ярда. Машину вел шофер в форме, педантично соблюдавший все правила движения: он ни разу не увеличил скорости и ни разу не поехал на красный свет.

– Красиво, не правда ли?

Пайк указал на ряд маленьких розовых домов, которые в плохую погоду показались бы жалкими, но сейчас под лучами солнца выглядели очень кокетливо. Перед каждым из них между входной дверью и решеткой находился ровно очерченный квадрат зеленого газона величиной не больше простыни.

Чувствовалось, что Пайк наслаждается видом лондонских предместий, в одном из которых жил он сам.

За розовыми домами последовали желтые, затем коричневые, потом снова розовые. Солнце пекло все сильнее, и в некоторых садиках заработали автоматические машины для поливки.

– Я чуть не забыл передать вам это.

Он протянул Мегрэ лист бумаги, на котором было написано по-французски: