Жорж Сименон - Мой друг Мегрэ [сборник]

– Да. Она показала на меня пальцем. Конечно, потому что я смотрел на ее окна.

– Твой отец объяснил, кто ты такой. Он потом спрашивал тебя?

– Нет. Я ждал, что он заговорит со мной об этом, но он молчал.

– А ты?

– Я не решился.

– Ты нашел деньги?

– Откуда вы узнали?

– Признайся, что вечером ты залез в бумажник отца, конечно, не для того, чтобы взять деньги, но чтобы узнать…

– Нет, не в бумажник. Он прятал деньги под рубашками в комоде.

– Много?

– Иногда сто тысяч франков, иногда больше, иногда только пятьдесят.

– Часто?

– Как когда. Раз или два раза в неделю.

– И на другой день после того, как появлялись деньги, он шел на бульвар Ришар-Валлас?

– Да.

– И потом деньги исчезали?

– Она оставляла ему совсем немножко. Несколько мелких купюр.

Ален заметил огонек, блеснувший в глазах Мегрэ, который смотрел на дверь, но у него хватило силы воли не обернуться. Он понял, что вошла Жанна Дебюль.

Позади нее шел Брайен, вопросительно смотревший на комиссара, который, в свою очередь, сделал знак, разрешая агенту прекратить наблюдение.

Она появилась так поздно, потому что поднималась к себе в номер переодеться. На ней был строгий вечерний туалет, явно сшитый знаменитым портным, на руке широкий бриллиантовый браслет, крупные бриллианты в ушах.

Она не заметила комиссара и Алена и шла следом за метрдотелем, многие женщины с интересом разглядывали ее.

Ее посадили недалеко от них за маленький столик, который стоял почти напротив; она села, оглядела зал и, в то время когда ей протянули меню, встретила взгляд Мегрэ и сразу же стала пристально смотреть на его спутника.

Мегрэ улыбался спокойной улыбкой хорошо пообедавшего человека. Ален, страшно покраснев, не осмеливался взглянуть на нее.

– Она меня видела?

– Да.

– А что она делает?

– Презирает меня.

– Что вы хотите сказать?

– Она делает вид, что прекрасно себя чувствует, закурила сигарету, наклонилась, чтобы выбрать закуски с тележки, которая стоит рядом с ее столиком. А теперь она обсуждает с метрдотелем меню и сверкает бриллиантами.

– Вы ее, конечно, не арестуете! – сказал Ален с горечью, и в его голосе прозвучал вызов.

– Я ее не буду арестовывать сегодня, потому что, если бы я поступил так неосмотрительно, ей бы удалось очень быстро выпутаться.

– Она всегда выпутается, а мой отец…

– Нет. Не всегда. Здесь, в Англии, я бессилен, потому что мне пришлось бы доказывать, что она совершила преступление, предусмотренное законом экстрадиции, то есть выдачи преступника другому государству, но она не вечно будет жить в Лондоне. Ей нужен Париж. Она вернется, и у меня будет время заняться ею. Даже если это не произойдет сейчас, ее очередь все равно наступит. Бывает, что мы оставляем людей на свободе на целые месяцы, и это выглядит так, как будто они смеются над нами. Можешь на нее посмотреть. Тебе нечего стыдиться. Она храбрится. Но тем не менее она хотела бы сейчас быть на твоем месте, а не на своем. Предположим, что я оставил бы тебя у нее под кроватью. Она вернулась бы. Значит, в эту минуту…

– Не продолжайте.

– Ты бы выстрелил?

– Да.

– Почему?

Ален пробормотал сквозь зубы:

– Потому!

– Ты жалеешь?

– Не знаю. На земле нет справедливости.

– Нет, есть. Конечно, если бы я не возглавлял специальную бригаду и не должен был отчитываться перед начальником, судьей, прокурором и даже журналистами, если бы я был хоть на сегодняшний день всемогущим, я бы все устроил иначе.

– Как?

– Во-первых, я бы забыл, что ты стащил мой револьвер. Но это я еще могу сделать. Затем я бы постарался, чтобы один промышленник, не помню откуда, забыл, что его заставили отдать бумажник, сунув ему под нос револьвер, и думал, что он его просто потерял.

– Револьвер не был заряжен.

– Ты уверен?

– Я вынул все патроны. Мне нужны были деньги, чтобы доехать до Лондона.

– Ты знал, что Дебюль в Англии?

– Я следил за ней в то утро. Сначала я попытался зайти к ней. Но консьержка…

– Я знаю.

– Когда я вышел из этого дома, у подъезда стоял полицейский агент, и я решил, что это за мной. Я обошел вокруг дома. Когда я вернулся, агента уже не было. Я спрятался в парке и ждал, когда она выйдет из дома.

– Чтобы выстрелить в нее?

– Может быть. По-видимому, она вызвала по телефону такси. Я не смог к ней подойти. Мне повезло, я сразу же поймал другое такси, которое шло со стороны Пюто. Я ехал за ней следом до вокзала. Я видел, как она села в поезд на Кале. У меня не было денег, чтобы заплатить за билет.

– А почему ты ее не убил, когда она садилась в поезд?

Ален вздрогнул, посмотрел на него, как бы проверяя, серьезно ли он это сказал, и пробормотал:

– Я не посмел.

– Если ты не осмелился выстрелить в нее в толпе, то вполне вероятно, что не стал бы стрелять и в спальне. Ты следил за отцом в течение нескольких недель?

– Да.

– У тебя есть список людей, к которым он ходил?

– Я могу сказать на память. Несколько раз он заходил в маленький банк на улице Шоша и в редакцию газеты, где он встречался с заместителем ответственного редактора. Он очень много звонил из автоматов и все время оборачивался, чтобы убедиться, что за ним никто не следит.

– Ты все понял?

– Не сразу. Я совершенно случайно прочел роман, в котором это описывалось.

– Что?

– Вы же сами знаете.

– Шантаж?

– Это все она.

– Конечно. Именно поэтому требуется время, чтобы ее поймать. Я не знаю, какой была ее жизнь до переезда на бульвар Ришар-Валлас. Очевидно, жизнь эта была весьма бурной и она встречалась со множеством людей самого разного сорта. Женщины умеют лучше, чем мужчины, раскрывать интимные тайны, в особенности тайны постыдные. Когда она стала недостаточно молода, чтобы продолжать свой образ жизни, ей пришла в голову мысль превратить эти знания в деньги.

– Она использовала для этого моего отца.

– Вот именно. Она не ходила сама к своим жертвам, чтобы требовать от них денег. Это делал человек, которого все знали, встречая повсюду, и у которого не было определенной профессии, – никто особенно не удивлялся, что он этим занимается. Как будто люди ждали от него именно таких поступков.

– Почему вы так говорите?

– Потому что надо смотреть правде прямо в глаза. Может быть, твой отец был все еще влюблен? Я в это верю. Он из тех людей, которые могут хранить верность своей страсти. Жанна Дебюль в той или иной степени поддерживала его материально. Он жил в вечном страхе, что его арестуют. Он стыдился самого себя. Он не смел смотреть тебе в глаза.

Ален обернулся и посмотрел на Жанну Дебюль, лицо его стало жестким, глаза были полны ненависти, женщина ответила чуть заметной презрительной улыбкой.

– Метрдотель, торт с клубникой.