Андрей Константинов - По счетам [litres]

– Без проблем, включай. Только без меня.

– Алё? Я не понял?

– А тут и понимать нечего. Была поставлена задача нарядить квартиру, так?

– Ну так.

– «Елочные игрушки» привезли, развеску закончили. Сейчас «звезду» на пианину водрузим, и – хорош, разбегаемся. Тебя Вавила под липами, а меня через час Светка под часами ждет. Мы в кино условились.

– Светка, кино… Мелко плаваете, товарищ Захаров. Ставите свои мелкобуржуазные интересы выше успеха нашей оперативной комбинации.

– Не нашей, а вашей, товарищ Анденко. Это раз. А во-вторых, еще неизвестно, когда придет час оной реализоваться. И придет ли вообще.

– А вы, батенька, пессимист.

– Я реалист. Короче, чего на пианину ставить будем? Кстати, вполне себе инструментик у твоей тещи. Богемного виду.

– Много ты понимаешь в богемной жизни. У клиента, достойного Барона уровня, если и должно стоять пианино, всяко не марки «Красный Октябрь». А какой-нибудь там «Стенвей». Или «Блютнер».

– И где мы тебе этого Блюхера раздобудем?

– К твоему сведению, у нас в ДК милиции как раз такой.

– Метнуться? В ДК? Щас прикачу. Он же на колесиках?

– Не, не стоит.

– А что так?

– О прошлом месяце на крышке какая-то сволочь перочинным ножом надпись процарапала: «Мусорá – козлы!»

– Оно вандализм, конечно. Но по сути верно. В отношении отдельных представителей.

– Ты это на кого, козья морда, намекаешь?

– Почему намекаю? Практически открытым текстом произношу.

– Ладно, что там у нас еще осталось? Из неоприходованного? – проигнорировал вызов Анденко. Он нехотя поднялся с кресла, подошел к одной из коробок с вещдоками, порылся в ней небрежно.

– Ух ты, какая вазочка! Красота… Бли-ин! Мыкола!

– Чего орешь?

– Я ж просил проконтролировать! Чтоб никаких казенных наклеек! Спалимся на фиг!

В 17:20 лайнер ТУ-104 совершил посадку в аэропорту Шереметьево, доставив пассажиров из Ленинграда. Хоть с утра Кудрявцев и созванивался с конторой, предупредив дежурного, что вернется раньше запланированного срока, распоряжений по части встречи не отдавал. Потому, спускаясь по трапу, был изрядно удивлен, приметив на летном поле служебную машину и маячащего рядом Олега Сергеевича.

– Добрый вечер, Владимир Николаевич. Как долетели?

– Долетел нормально. А вы чего тут, со всем подобострастием? Если мне не изменяет память, машины с фанфарами я не заказывал?

– Помните, вы просили установить координаты доктора Анисимовой? Заведующей медсанчастью на соликамской зоне?

– В склерозе до сей поры не замечен. И чего?

– Оказывается, Анисимова в Москве. Пока еще.

– О как?! На ловца и зверь… А «пока еще» – это сколько?

– Минут сорок-пятьдесят.

– Не понял?

– Анисимову переводят на вышестоящую должность в медслужбу при Управлении ИТК Свердловской области, в связи с чем неделю назад она прибыла в столицу, на курсы повышения квалификации. Вчера прошли последние занятия. Сегодня с утра была прощальная обзорная экскурсия по городу, и теперь Анисимова улетает обратно. Самолет в 18:20, регистрацию вот-вот объявят. Я и подумал: раз уж так оно совпало, может, вы захотите с ней встретиться прямо здесь? Чтобы потом специально не мотаться?

– Молодцом, Олег Сергеевич. Возьми с полки пирожок. Разумеется, лучше здесь и сейчас. Едем.

Кудрявцев и порученец загрузились в «Волгу», и та рванула через рулежные дорожки в направлении новенького, всего три года как открывшегося здания аэровокзала…

Пассажирку Анисимову, вылетающую рейсом 235 Москва – Свердловск, просят срочно пройти в кабинет начальника аэропорта. Па-аавтаряю: пассажирку Анисимову, вылетающую рейсом Москва – Свердловск, просят пройти в кабинет начальника аэропорта.

Услышав столь странное объявление, майор медицинской службы Анисимова вздрогнула от неожиданности. А затем, немало подивившись интересу к своей персоне и тревожно посмотрев на часы, отправилась как есть, с чемоданом, разыскивать кабинет начальника. В этой эффектной, стильно одетой, уверенной в себе женщине сейчас трудно было распознать девятнадцатилетнюю девчонку Клашку. Ту самую, что весной 1942-го стала первой женщиной Барона…

– Можно?

– Да-да, заходите.

Клавдия вошла в кабинет, обстановка которого более всего напоминала музей. Этакая экспозиция «Прошлое и настоящее отечественной авиации». И лишь во внешнем облике самого хозяина кабинета ничего авиационно-романтичного не наблюдалось. При этом, удивительное дело, лицо аэровокзального начальника показалось Клавдии знакомым.

– Добрый вечер. Моя фамилия Анисимова. Я услышала объявление по радио.

– Точно так. Это я вас, Клавдия Михайловна, разыскивал. – Кудрявцев встал из-за стола, подошел ближе и раскрыл красную книжицу удостоверения. – У нас возникла насущная потребность задать вам несколько вопросов.

– КГБ? Целый генерал?

– Целее не бывает.

– А в чем дело? У меня сейчас посадку объявят.

– Я в курсе и долго не задержу. Командир экипажа предупрежден, без вас не улетят.

– Даже так?

– Абсолютно. Да вы присаживайтесь.

– Благодарю, конечно. Только я не вполне понимаю, чем могу быть вам полезна?

– Времени мало, потому обойдемся без прелюдий. Скажите, вам известен человек по имени Алексеев Юрий Всеволодович?

Секундное замешательство не ускользнуло от профессионального взгляда Кудрявцева. Хотя последовавший ответ оказался спокойно-нейтральным.

– Не берусь с ходу припомнить. Очень распространенная фамилия.

– В годы войны вы могли знать его как Василия Лощинина. Не припоминаете?

– Да, что-то такое… Возможно. Сами понимаете, столько лет прошло.

– Хорошо, давайте отмотаем пленку ближе: в 1960 году вы заведовали медсанчастью на соликамской зоне? Так?

– Да.

– В это время там отбывал очередной срок осужденный Алексеев. Которому вы подтвердили и завизировали диагноз «тяжелая форма туберкулеза». Так?

Бесстрастное доселе лицо женщины дрогнуло, напряглось, и подозрения Кудрявцева окончательно переросли в уверенность.

– Возможно. Поймите, через меня проходят тысячи больных и столько же диагнозов. Я физически не могу помнить подробности лечебных дел каждого!

– Согласен. Но ведь Алексеев – не каждый?

– Что вы имеете в виду?

– Объясните, почему в архиве медслужбы загадочным образом отсутствуют флюорографические и рентгеновские снимки именно этого зэка?

– Не знаю. Впрочем, бардака у нас хватает.

– Ну да, ну да. По сути, бардак – универсальный ответ на любые неприятные вопросы. Этим термином у нас действительно можно объяснить всё.

– Владимир Николаевич, перестаньте ходить вокруг да около! – устало попросила Анисимова. – Говорите прямо, начистоту.