Пер Валё - Розанна. Швед, который исчез. Человек на балконе. Рейс на эшафот

— Нет, — сказал Кристианссон, — никого, кроме того мужчины с собакой.

— Это доказывает, что убийца не мог удалиться ни на юго-запад, по Норра Сташунсгатан, ни на юг, по Норрбакагатан. Если предположить, что он не скрылся на территории товарной станции, то остается только одна возможность — Норра Сташунсгатан в противоположном направлении.

— А как… откуда вы знаете, что он не спрятался на товарной станции? — спросил Кристианссон.

— Это единственное место, где вы не затоптали следов и где можно было что-то увидеть. Вы забыли перелезть через ограду и там тоже все затоптать.

— О’кей, Гунвальд, ты победил, — сказал Мартин Бек. — Браво. Правда, тебе, как всегда, понадобилось ужасно много времени, чтобы все изложить.

Услышав эту реплику, Квант и Кристианссон немного осмелели и с облегчением переглянулись. Однако Гунвальд Ларссон сразу же сказал:

— Если бы в ваших тупых башках была хоть капля здравого смысла, вы сели бы в машину, погнались за убийцей и задержали его.

— Или он уложил бы и нас тоже, — мрачно заметил Кристианссон.

— Когда я возьму убийцу, вызову вас сюда, — зло молвил Гунвальд Ларссон.

Квант взглянул на настенные часы и спросил:

— Мы уже можем идти? Моя жена…

— Да, — оборвал Гунвальд Ларссон. — Убирайтесь к чертям. — Избегая осуждающего взгляда Мартина Бека, он спросил: — Почему они не способны думать?

— Большинству людей требуется гораздо больше времени, чтобы все обдумать и сделать логические выводы, — спокойно ответил Мартин Бек. — К детективам это, естественно, не относится.

— Теперь надо все обдумать, — энергично заявил Гунвальд Ларссон и захлопнул за собой дверь. — Совещание у Хаммара ровно в три. Через десять минут.

Мартин Бек, сидевший с прижатой к уху телефонной трубкой, раздраженно взглянул на него, а Кольберг угрюмо проворчал:

— Ничего себе! Сам думай на голодный желудок — увидишь, насколько это приятно.

Невозможность вовремя поесть была одним из того немногого, что могло испортить Кольбергу настроение. А так как сегодня он уже целых три раза подряд не поел вовремя, то был основательно зол. Кроме того, глядя на довольное лицо Гунвальда Ларссона, он подозревал, что тот за время своего отсутствия в кабинете успел что-то перекусить, и эта мысль окончательно добивала его.

— Где ты был? — подозрительно поинтересовался он.

Гунвальд Ларссон не ответил. Кольберг наблюдал, как тот усаживается за письменный стол.

Мартин Бек положил трубку.

— Ты чего сердишься? — спросил он. Потом встал, собрал свои записи и подошел к Кольбергу. — Звонили из лаборатории, — сказал Мартин Бек. — Они насчитали там шестьдесят восемь отстрелянных гильз.

— Какого калибра? — спросил Кольберг.

— Того, который мы и предполагали. Девятимиллиметровых. Все говорит за то, что шестьдесят семь выстрелов было сделано из одного оружия.

— А шестьдесят восьмой?

— Из «вальтера» калибра 7,65.

— Выстрел Кристианссона в крышу, — констатировал Кольберг.

— Точно.

— Следовательно, выходит, что, судя по всему, стрелял только один сумасшедший, — сказал Гунвальд Ларссон.

— Точно, — подтвердил Мартин Бек.

Он подошел к схеме и в том месте, где была изображена задняя, самая широкая дверь, нарисовал кружок.

— Да, — сказал Кольберг. — Он должен был стоять здесь.

— Это объясняет, почему…

— Что? — спросил Гунвальд Ларссон.

Мартин Бек не ответил.

— Что ты хотел сказать? — спросил Кольберг. — Что это объясняет?

— Почему Стенстрём не успел выстрелить, — ответил Мартин Бек.

Они удивленно посмотрели на него.

— А-а… — протянул Гунвальд Ларссон.

— Да-да, вы правы, — задумчиво проговорил Мартин Бек, потирая двумя пальцами переносицу.

Хаммар толкнул дверь кабинета и влетел внутрь, сопровождаемый Эком и представителем прокуратуры.

— Восстановим ситуацию, — энергично заявил он. — Отключите телефоны. Вы готовы?

Мартин Бек грустно посмотрел на него. Точно так же обычно врывался Стенстрём — неожиданно и без стука. Почти всегда. Это страшно раздражало.

— Что там у тебя? — спросил Гунвальд Ларссон. — Вечерние газеты?

— Да, — ответил Хаммар. — Очень ободряющие.

Он разложил газеты и неприязненно уставился на них. Заголовки были крупные, однако сами тексты — довольно короткие.

— Цитирую, — начал Хаммар. — «Это — преступление века», — утверждает опытный специалист по раскрытию убийств Гунвальд Ларссон из стокгольмской уголовной полиции и добавляет: «Это самое ужасное зрелище из тех, которые мне когда-либо приходилось видеть в своей жизни!!» Два восклицательных знака!

Гунвальд Ларссон откинулся на спинку стула и недовольно свел брови.

— Ты оказался в хорошей компании, — продолжил Хаммар. — Министр юстиции тоже высказался: «Нужно остановить эту волну беззакония и преступности. Полиция мобилизовала все свои ресурсы с тем, чтобы немедленно поймать убийцу». — Он оглядел присутствующих и сказал: — Вот это и есть все ресурсы.

Мартин Бек потер нос.

— «Уже сейчас сотня наиболее способных специалистов криминальной полиции со всей страны принимает непосредственное участие в расследовании, — продолжил Хаммар, показав на одну из газет. — Такого размаха еще не знала история криминалистики страны».

Кольберг шумно вздохнул и схватился за голову.

— Политики, — буркнул себе под нос Хаммар. Он швырнул газеты на стол и спросил: — Где Меландер?

— Разговаривает с психологами, — ответил Кольберг.

— А Рэнн?

— В больнице.

— Есть оттуда какие-нибудь новости?

Мартин Бек покачал головой и ответил:

— Его еще оперируют.

— Итак, приступаем к реконструкции ситуации, — сказал Хаммар.

Кольберг порылся в своих бумагах и начал:

— Автобус выехал с Белльмансру приблизительно в десять часов.

— Приблизительно?

— Весь график движения городского транспорта был нарушен из-за заварухи на Страндвеген. Автобусы либо простаивали в пробках, либо их не пропускала полиция, и опоздания были такими большими, что водители получили указание не следовать графику и, добравшись до конечной остановки, сразу возвращаться.

— По радио?

— Да. Указания для водителей сорок седьмого маршрута передали на FM-волнах сразу после девяти часов.

— Продолжай.

— Мы рассчитываем на то, что наверняка найдутся пассажиры, которые проехали какой-нибудь отрезок пути именно этим автобусом. Однако пока нам не удалось установить ни одного контакта с такими свидетелями.

— Они объявятся, — успокоил Хаммар. Он указал на газеты и добавил: — После всего этого.

— Часы Стенстрёма остановились в двадцать три часа три минуты и тридцать семь секунд, — монотонно продолжил Кольберг. — Есть основания полагать, что это точное время, когда раздались выстрелы.