Пер Валё - Розанна. Швед, который исчез. Человек на балконе. Рейс на эшафот

— Безусловно.

— Он вел обычную размеренную жизнь. Удачно женился. Под судом не был. На работе о нем хорошего мнения. Коллеги уважали. Мы допросили несколько друзей его семьи. Те сообщили, что он был надежным и порядочным человеком. Состоял членом Общества трезвенников. Сорока восьми лет. Родился здесь, в Стокгольме. Враги? Врагов не имел. Дурное влияние? Не замечено. Деньги? Денег не имел. Мотив убийства? Отсутствует. Следующий.

— Я не буду придерживаться нумерации Рэнна, — сказал Меландер. — Теперь Хильдур Юханссон, вдова, шестидесяти двух лет. Возвращалась от дочери с Вестманнагатан к себе домой на Норра Сташунсгатан. Родилась в Эдсбру. Ее дочь допрашивали Ларссон, Монссон и… впрочем, это неважно. Пенсионерка, жила одна. Больше о ней сказать нечего.

— Нет, есть. Она, по-видимому, села на Уденгатан и проехала шесть остановок. Никто, кроме дочери и зятя, не знал, что она будет ехать именно в это время и именно этим маршрутом. Дальше.

— Юхан Челльстрём, пятидесяти двух лет. Родился в Вестеросе. Работал в авторемонтной мастерской Грена на Сибиллегатан. Задержался на работе и возвращался домой. С этим все ясно. Брак тоже удачный. Больше всего увлекался автомобилями и летним домиком. Не судим. Зарабатывал достаточно, но не слишком много. Те, кто его знал, сообщили, что, вероятно, он проехал в метро с «Эстермальмсторг» до «Центральной», а там пересел на автобус. Но он мог сесть в автобус и возле универмага Олена. Его начальник сказал, что Челльстрём был хорошим специалистом и умелым работником. Коллеги сказали, что…

— Что он издевался над подчиненными и лебезил перед шефом. Я был там и беседовал с работниками мастерской. Следующий.

— Альфонс Шверин, сорока трех лет. Родился в Миннеаполисе, в США, в шведско-американской семье. Приехал в Швецию сразу после войны и остался здесь. Владел небольшой фирмой, занимающейся импортом карпатской сосны для резонаторов, однако десять лет назад фирма обанкротилась. Пил. Дважды сидел в Бекомберга и три месяца в Богесунд за управление автомобилем в нетрезвом виде. Три года назад, после того как фирма обанкротилась, стал рабочим. Последнее время работал в городском управлении дорог ремонтником. В тот вечер он возвращался домой из ресторана «Пилен» на Брюггаргатан. Выпил немного. Наверное, потому, что было мало денег. Жил очень скромно. Вероятно, выйдя из ресторана, он направился к остановке на Васагатан. Холост. Родственников в Швеции не имел. Коллеги по работе его любили. Говорили, что он был веселым и милым, а после выпивки — смешным. И что у него не было ни одного врага.

— Он видел того, кто стрелял, и, прежде чем умереть, сказал Рэнну что-то невнятное. Есть ли какое-нибудь заключение экспертов относительно той магнитофонной ленты?

— Нет. Мохаммед Бусси, алжирец, работал в ресторане, тридцати шести лет, родился в каком-то городе, название которого невозможно выговорить и которого я не помню.

— Это упущение.

— Последние шесть лет жил в Швеции, до этого — в Париже. Политикой не интересовался. Экономил. Имел счет в банке. Те, кто его знал, говорят, что он был робким и замкнутым. Он закончил работу в половине одиннадцатого и возвращался домой. Порядочный, но скупой и скучный.

— Ты словно о себе сказал.

— Медсестра Бритт Даниельссон, родилась в тысяча девятьсот сороковом году в Эслёве. Сидела рядом со Стенстрёмом, но ничто не свидетельствует о том, что они были знакомы. Врач, с которым она встречалась, в ту ночь дежурил в больнице в Сёдермальме. Вероятно, она села на Уденгатан, как и вдова Юханссон, и ехала домой. Выйдя с работы, она прямиком направилась на автобусную остановку. Никаких неясностей здесь нет. Хотя, конечно, нет полной уверенности в том, что она не была вместе со Стенстрёмом.

Кольберг покачал головой.

— Никаких шансов, — сказал он. — Он не стал бы возиться с такой бледной замухрышкой. Дома у него было нечто намного лучшее.

Меландер недоуменно посмотрел на него, но от расспросов воздержался.

— Теперь Ассарссон. Внешне он чист, однако изнутри не так привлекателен. — Меландер замолчал и стал набивать трубку. Потом продолжил: — Этот Ассарссон — весьма подозрительная личность. Дважды в начале пятидесятых его судили за неуплату налогов и один раз за растление. Он вступил в половую связь с четырнадцатилетней девушкой, которая служила курьером. Все три раза сидел в тюрьме. Денег у него было достаточно. В бизнесе, как и во всех других делах, был жестким. У многих были причины не любить его. Даже жена и брат считали, что его есть за что ненавидеть. Однако его нахождение в автобусе легкообъяснимо. Он ехал с какого-то собрания на Нарвавеген к любовнице по фамилии Ульссон, которая живет на Карлбергсвеген и работает в его конторе. Он звонил ей и сказал, что приедет. Мы допросили ее несколько раз.

— Кто ее допрашивал?

— Гунвальд и Монссон. Каждый в отдельности. Она утверждает, что…

— Минуточку. А почему он ехал автобусом?

— Наверное, потому, что был немного пьян и побоялся вести машину. А такси не смог поймать из-за плохой погоды. Центральная диспетчерская служба такси не принимала заказы, и в центре города в тот день не было ни одной свободной машины.

— Хорошо. А что говорит эта дамочка?

— Что Ассарссон вызывал у нее отвращение. Слабак, почти полный импотент. Что она делала это ради денег и чтобы не потерять работу. У Гунвальда сложилось впечатление, что она шлюха, причем тупоумная. Он сказал, что она похожа на Зазу Габор, [45] Заза Габор (р. 1923) — американская киноактриса, тип «платиновой» блондинки; была особенно популярна в 1950-1960-е гг. уж не знаю, кто это такая.

— «Герр Ларссон и женщины». Я мог бы написать целый роман с таким заглавием.

— Монссону она призналась, что оказывала определенные услуги — так она это назвала — клиентам Ассарссона. По его распоряжению. Ассарссон родился в Гётеборге, а в автобус сел возле Юргордсбру.

— Весьма благодарен. Так начиналась бы моя книга: «Он родился в Гётеборге, а в автобус сел возле Юргордсбру». Замечательно.

— Любое начало хорошо, — невозмутимо сказал Меландер.

Мартин Бек впервые вмешался в разговор:

— Стало быть, остается Стенстрём и тот, неопознанный.

— Да, — сказал Меландер. — О Стенстрёме нам известно лишь то, что он ехал от Юргордена — и это весьма странно. И что он имел при себе оружие. О неопознанном мы знаем только то, что он был наркоманом в возрасте между тридцатью пятью и сорока годами. И больше ничего.

— Присутствие всех остальных в автобусе мотивировано, — сказал Мартин Бек.

— Да.

— Мы выяснили, почему они там находились.

— Да.

— Самое время задать классический вопрос, — заявил Кольберг. — Что делал в автобусе Стенстрём?