Владимир Колычев - Золотая обойма

— Не надо.

— Нет?

— Я девушка скромная. Просто женись на мне, да и все, — сказала она и усмехнулась.

— Вчера ты шутила.

— А сейчас нет. Вчера ты не был сыном Морозова.

— И я вчера мог пошутить.

— А я и сегодня тебе не верю, — сказала она и поднялась.

Вслед за ней встал на ноги и Семен. Он чувствовал себя неплохо, нога не болела. Да и Надя давно не хромала. Наверное, им уже можно отправиться в путь.

— Эй, ты куда?

Надя протянула руку, пытаясь его удержать, но Семен все же наступил на больную ногу. Он лишь слегка нагрузил ее, но боль снова полыхнула пожаром, опалила, зажгла. Парень скривился и вернулся на место.

— Ты так больше не делай, — сказала Надя.

— Так не должно быть.

— И не будет, если ты перестанешь умничать. Три дня нужно лежать.

— А костыли?

— Хорошо, нарублю тебе палок, займешься делом.

Костыли Семен смастерил себе к обеду, а вечером снова пошел дождь. Надя забралась к Семену под бочок, они прижались друг к другу и уснули.

Дожди закончились, наступила ясная погода. Температура окончательно спала, рана перестала гноиться, и Надя снова вспомнила про баню. Семен кое-как починил большую проржавевшую кастрюлю, в ней с горем пополам нагрел воды и жарко натопил печь.

Все было хорошо, пока не закончилась вода.

— Я к роднику, — сказала Надя, схватила кастрюлю и голышом выскочила из дома.

Семен и сам не прочь был прогуляться вместе с ней, на радость комарам. Но у него сломался костыль, а без него, да еще с голой ступней делать этого явно не стоило.

Надя заскочила обратно в дом с порожней кастрюлей. Семен вспомнил, что женщина с пустыми ведрами не к добру, хотел сказать ей об этом, но увидел, какими глазами она посмотрела на него, и передумал.

— Эй, красавица! — донеслось со двора.

— Я тебя уже люблю!

Мужские голоса стремительно приближались. Семен схватил карабин, но еще раньше вооружилась Надя. Ее пистолет лежал на столе у самого входа. Пока Семен передергивал затвор, она выскочила за дверь. Тут же послышались выстрелы.

Семен вышел из дома вслед за ней, но к этому времени все уже было кончено. Два человека в камуфляже лежали неподвижно. Первому пуля пробила голову, второму — шею.

Надя держала пистолет на вытянутых руках и стояла с открытым ртом, не в силах пошевелиться. Как будто столбняк ее хватил.

Семен доковылял до этих людей, опираясь на карабин, осмотрел одного, другого. Два трупа.

Парень повернулся к Наде. Она так и стояла в оцепенении, а ствол ее пистолета смотрел прямо на него.

— Отлично выглядишь!

Семен усмехнулся, представляя, как было дело. Мужики явно возбудились, увидев голую красотку, бросились за ней, потеряли осторожность. А потом они увидели ее опять же голой, но уже с пистолетом. Интересно, о чем эти ребята успели подумать?

А о чем сейчас думает он? Возможно, перед тем, как умереть. Вдруг Надя собирается застрелить и его?

Она оживала медленно. Взгляд ее прояснился, рука с пистолетом опустилась.

— Можно я тебя сфотографирую?

— Я что, убила их? — От нервного напряжения у нее дернулась щека.

Вокруг нее роилась комариная стая, а она этого даже не замечала. Да и Семена комары сейчас беспокоили меньше всего. Не думал он и о больной ноге.

— Уложила спать.

— Кто они такие?

— Вопрос, конечно, интересный.

Оба в камуфляже, в крепких непромокаемых сапогах, с рюкзаками. У одного автомат Калашникова с коллиматорным прицелом, у второго — самая настоящая снайперская винтовка Драгунова. В карманах разгрузочных жилетов — снаряженные магазины, в кобурах — пистолеты, в ножнах — охотничьи финки. К разгрузкам прикреплены были радиостанции.

Семен снял одну, включил — глухо. Да и вторая, похоже, разрядилась.

Парень снял накомарники с этих типов. Взрослые мужики, лица обветренные, морщинистые. У одного пышная борода лопатой, у другого — в модном стиле, но не стриженная уже несколько дней. Да и сами изрядно зачуханные, и одежда грязная, и обувь. Похоже, перед смертью они досыта нагулялись в тайге.

У одного Семен заметил сухие бурые пятна на рукаве. Как будто кровь брызнула фонтаном. Но куртка целая, ни порезов, ни пробоин. Возможно, это была чужая кровь. У второго была перевязана рука на запястье. Рукав чуть приподнялся, перчатка опустилась, и Семен увидел тонкую полоску несвежего бинта. Скорее всего, это ножевое или даже пулевое ранение, но не исключено, что чирей вскрылся.

— Не знаю никого.

— А почему я голая? — опомнилась Надя.

Но в дом она зашла неторопливо, с озадаченным видом.

Семен пошарил по карманам, нашел бумажники. Но документов не было ни у кого. Обычные охотники должны брать их с собой, а у этих ничего подобного не было. Браконьеры или охотники на людей? Вполне вероятно, что эти типы охотились на Семена и Надю. Возможно, где-то рядом бродили сейчас и другие такие охотники.

Семен взял автомат и повернул к дому. Тело в мыле, ему хотелось бы ополоснуться, но это все потом. Если, конечно, позволят обстоятельства. Вдруг он уже находился в прицеле снайперской винтовки?

Он зашел в дом, стал одеваться.

Надя натягивала на себя ветровку. Батник, джинсы, кроссовки уже были на ней.

— Хорошо ты за водичкой сходила, — сказал он.

— Это нас и спасло.

— Да?

— Они подумали, что я какая-то левая.

— Болотная русалка?

— Может быть.

— Твоя красивая попка их ослепила, а так они увидели бы в тебе дичь.

— Подстрелили бы, как куропатку, — сказала Надя и взяла автомат, который Семен положил на стол.

— Стрелять-то?.. Да, это ты умеешь. — Он хотел задать вопрос, но вышел ответ.

Да уж, стрелять Надя умела. Судя по результату, даже лучше, чем он.

— Случайно вышло.

Надя сорвала с окна кусок рубероида, и оно стало бойницей, пригодной для наблюдения и ведения огня. Вслед за одними могли появиться другие. Она правильно все поняла.

— Трупы убрать надо. Нельзя им на виду валяться, — сказал Семен.

— Я смотрю, ты уже ходишь, — проговорила Надя и улыбнулась.

Семен кивнул и глянул на свою ногу. Бинт грязный, но крови на нем не было, значит, рана выдержала нагрузку. Ходить было больно, но терпимо.

— Ты давай наблюдай, а я — сам.

Семен оделся, вышел из дома, окончательно разоружил покойников, затащил тела под пышный куст кедрового стланика, забросал остатками рубероида, накрыл досками, потом, едва живой от усталости, вернулся в дом.

Надя так и стояла у бойницы с винтовкой в руках.

Он положил на стол пистолеты и ножи, сгрузил на пол трофейные рюкзаки, тяжелые, плотные. К одному приторочена была палатка в чехле, к другому — два спальных мешка.

— А если они с юга зайдут? — спросил Семен.

— Уходить надо.

Парень вздохнул. Все-таки растревожил он рану, нога разболелась не на шутку, куда уж тут идти, тем более в ночь. Сумерки в лесу, скоро совсем темно станет.