Екатерина Волкова - Несчастный случай

— Когда я приехала на дачу, свет горел только в лаборатории. На стук никто не отзывался, и я вошла туда сама. Фотограф мертв. Возможно, его до сих пор не нашли, потому что поселок совершенно пуст, я не видела там ни одной живой души.

Виктор замер на месте от неожиданности.

— И вы молчали до сих пор?

— А вы не спрашивали. Пленки, которые висели для просушки, были еще влажными.

И Аня рассказала Виктору все, что приключилось с ней вчера.

— И вы трогали пленки голыми руками?

— А что? — не поняла Аня сарказма Виктора.

— Вы что-нибудь слышали об отпечатках пальцев? — Виктор снова сел на стул рядом с постелью своей беспечной не по возрасту клиентки.

— Да ладно вам с вашими формальностями. Они же не могут меня арестовать по подозрению в убийстве. Им просто в голову не придет. Никто, кроме моей подруги Наташи, не знает, что мы были знакомы с Женей.

— А фотографии?

— Ой, про них я и не подумала. Но с другой стороны — фотографий там миллион, я одна из множества, кого он фотографировал.

— Когда вы жили на даче, кто-нибудь приезжал к фотографу и мог вас увидеть.

— Никто не приезжал. А я не выходила за пределы сада. Сад за высоким дощатым забором. Снаружи видны только конек крыши и верхушки яблонь.

— И никто из местных вас не видел?

— Никто. Кроме старухи с козлом.

— С каким еще козлом?

— С черным. — Аня сохраняла невозмутимость, хотя в глубине ее души началось какое-то волнение.

Стараясь заглушить беспокойство, Аня разглаживала складки на цветном одеяле, которым укрывалась, чтобы выровнять рисунок и заставить маленьких красных жирафов мчаться по песчаной пустыне стройными рядами. Но складки возвращались на свое прежнее место, жирафы сбивались с пути и путались среди барханов.

— Вот видите, Аня, вас видели сразу двое. А вы говорите, никто.

— Вы еще шутите, — собралась было обидеться Аня, но передумала, потому что новый вопрос отвлек ее. — Как бы там ни было, почему должны подозревать именно меня?

— Попытаюсь вам объяснить, насколько безрассудный поступок вы совершили. Вы говорите, что, когда вышли из дома, снегопад прекратился.

— Да.

— Это значит, что на снегу остались следы вашей машины и ваших ног.

Аня вспомнила, как в ночь пропажи одного из Наташиных сеттеров она вышла на улицу и увидела белую, абсолютно гладкую поверхность только что выпавшего снега. А затем четкие следы лап Братца.

— Но я то все равно не убивала фотографа, они не могут заподозрить меня, — уже не так уверенно возразила она. Упрямые жирафы на цветном одеяле начали злить ее, и Аня бросила их на произвол судьбы.

— Вы были на месте преступления и не сообщили об убийстве в милицию. Это самая подозрительная оплошность из всех, которые вы совершили вчера, начиная с самой поездки в одиночку на эту злосчастную дачу. Для милиции это будет аргумент номер один, а уж свежие отпечатки пальцев на пленке — просто новогодний подарок.

— Что же мне теперь делать, как вы думаете? — задала Аня свой любимый вопрос. «Реплика сезона», — подумала она про себя.

— Теперь, дорогая моя, если вы хотите выпутаться, будете во всем слушать меня. И ни шагу без моего ведома. Вы согласны?

Аня молчала и думала. Хотя думать особенно было не о чем. Оставалось вцепиться в руку Виктора как утопающий и надеяться, что он ее вытащит.

— Вы, должно быть, очень испугались вчера там, на даче? — расценив молчание Ани как согласие, Виктор сменил энергичный тон на участливый.

— Вы же не хотите, чтобы я вам сейчас рассказывала, как у меня дрожали коленки, струился холодный пот по спине и пропал дар речи? — съязвила Аня.

Виктор хмыкнул и снова встал.

— Вы куда? — спросила Аня.

— Дайте мне адрес, по которому вы вчера ездили. Мне нужно разведать, как обстоят дела на данный момент. Если тело еще не обнаружено, я вызову милицию.

— А как вы объясните свою причастность к этому делу? — спросила Аня на прощание.

— Пусть вас это не беспокоит.

И Виктор исчез, захлопнув за собой дверь.

Аня чувствовала себя отлично. Температура ее была в норме, и чтобы убедиться в этом, ей не нужен был никакой градусник.

Она сбросила одеяло с капризными жирафами и заперлась в ванной. Стоя на прохладном кафельном полу, еще раз пошевелила правой ногой. Сустав больше не болел.

В зеркале Аня увидела отражение отлично выспавшейся, ухоженной, но также и одаренной красотой от природы молодой женщины. Если сейчас полежать минут десять в теплой ванне, растворив в воде немного морской соли, тонус Ани достигнет своего пика.

Она включила воду, подобрала себе самую приятную температуру и заткнула пробку. Ванна быстро наполнилась, и Аня погрузилась в воду.

«Вот он каков, Василий Петрович Матросов. Отвергнутый, мстительный Дон Жуан в преддверии пенсии, — думала Аня, намыливая губку. — Хорошо же. Хотел ужин — ты его получишь. И заплатишь за него как следует».

Творческие планы переполняли Аню. Она не стала дожидаться, пока истечет указанный на этикетке срок благотворного воздействия на кожу морской соли, вынырнула из воды и насухо вытерлась.

Записная книжка сама открылась на номере Василия Петровича.

— Приемная Матросова, — сняла трубку секретарша.

— Могу я поговорить с ним? — спросила Аня. Ее охватил азарт.

— К сожалению, он сейчас занят. У него совещание. Позвоните, пожалуйста, попозже или оставьте информацию и номер телефона. Он перезвонит вам.

«Знаем мы твои совещания, — думала Аня, — небось очередную открыточку надписываешь. На память о прекрасном знакомстве».

— Это очень важно. Передайте, пожалуйста, ему, что звонит Анна Снежкова. Он возьмет трубку.

— Вы так полагаете? — удивилась секретарша.

«Я в этом уверена, и ты не сомневайся».

— Ну что ж, я попробую, — согласилась секретарша после паузы. — Если это так важно…

«Давай, красавица, попробуй. Это так важно, что ты даже представить себе не можешь. Это не уложится в твоей головке под крашеными кудряшками». — От нетерпения Аня постукивала пальцами по столешнице и следила глазами за секундной стрелкой настенных часов.

Через четыре минуты ровно в трубке раздался знакомый покровительственный бас Василия Петровича Матросова. Аня торжествующе улыбнулась своему отражению в зеркальной дверце шкафа.

— Алло, Матросов у телефона.

— Здравствуйте, Василий Петрович. Как поживаете? — Анины слова потекли как свежий мед. — Как семья, дети? Успехи на работе?

— Спасибо, Анна, очень хорошо. Как приятно, что вы сами мне позвонили. А вы как поживаете? Какие-нибудь проблемы с аптекой?

— О нет. Я звоню совсем по другому поводу. Помните, вы как-то приглашали меня поужинать?

— Прекрасно помню, и не один раз, — засмеялся Матросов, и Аня представила себе, как он потирает руки, — но вы все на занятость жалуетесь. Пренебрегаете стариком.