Екатерина Волкова - Несчастный случай

— Так, значит, вы допускаете мысль, что моя аптека при определенной постановке дела может служить перевалочным пунктом. — Аня пристально посмотрела на Матросова.

Матросов пожал плечами:

— Разве что дело ставилось где-то повыше меня.

— Ладно, с аптекой я еще подумаю, как мне быть.

— А со мной, Аня, со мной? — затрепетал Матросов.

— Живите как хотите, — махнула рукой Аня. — Только не донимайте меня больше вашими приглашениями.

Матросов рассмеялся с облегчением:

— О, конечно, больше никогда, клянусь. Я так вам благодарен, Анна! Анна, не хотите пойти со мной в цирк? Я поменял билеты на завтра, но с удовольствием сводил бы вас, а не внуков. С внуками успеется. Еще нанянчусь, когда выйду на пенсию.

— Василий Петрович! Вы только что поклялись.

— Ах да! — Василий Петрович хлопнул себя по лбу. Подбородки задрожали от удара.

Аня сделала знак официанту. Тот мгновенно оказался у их столика.

Аня расплатилась за себя, одним жестом прервав возражения Матросова. Когда она уже поднималась, чтобы уйти, Матросов посмотрел на нее умоляющими глазами из глубины складок лица.

— А как же… Аня! Вы не вернете мне эту злополучную картинку, ну… мою неумную шутку?.. Мне хочется быть уверенным…

— Я сожгу ее, обещаю вам. Поверьте мне, как я поверила вам.

Матросов послушно закивал головой.

Аня встала и направилась к выходу из зала. Неожиданно грянул оркестр, так что сердце ее подскочило к самому горлу. Пары бросились танцевать, словно по выстрелу стартового пистолета.

Аня на мгновение замерла. Она вспомнила, что Женя — один из ведущих фотографов матросовского журнала — убит. Милиции понадобится не так много времени, чтобы докопаться до издателя журнала. Скандала так или иначе Василию Петровичу не миновать.

Она обернулась, пытаясь разглядеть за танцующими своего куратора. Он наливал себе в рюмку коньяк. Должно быть, чтобы снять напряжение после трудного дня.

Ане больше не было жаль его. Она отвернулась и пошла в гардероб.

Спустя десять минут она уже ехала в теплом, прокуренном такси назад на работу.

Диктор «Авторадио» пересказывал подробности вчерашней автокатастрофы, которая произошла в час пик на одном из оживленных перекрестков Москвы. Переполненный троллейбус столкнулся с хлебным фургоном. Свежий, еще горячий, только что из пекарни хлеб из перевернутого грузовика растащили до того, как «скорая» увезла пострадавших.

Виктор без затруднений нашел загородный дом, в котором накануне побывала его клиентка, по одной простой примете — отпечатки ее шипованной резины оказались одной из двух пар отпечатков автомобильных колес во всем пустом, брошенном на зиму поселке. И оба этих следа вели к даче убитого фотографа.

Анина машина остановилась прямо у калитки, а ее коллега по страсти путешествовать на автомобиле по заснеженной сельской местности проехал метров на сто вперед. В снежной буре Аня могла не разглядеть эту вторую машину, а когда буря утихла и она в панике выскочила из дому, ей было не до чужих машин.

«Так поступают все женщины, мог бы подумать Виктор, — комментировала Аня про себя его отчет о поездке. — Нет чтобы разглядеть номер или, того лучше, вытащить водителя из машины, скрутить его и отвезти в милицию…»

Однако Виктор и виду не подавал, что думает так, — приехавший на этой машине чуть раньше Ани не обязательно должен быть убийцей.

Хотя человек в окровавленной маске, который преследовал Аню, пока его машина не перевернулась на скользкой дороге, подходил на эту роль по всем параметрам. Со стороны убийцы было бы разумно избавиться от свидетеля. Со стороны торговцев астаролом — запугать Аню до полусмерти. И водителю в маске это чуть было не удалось.

Стройную картину Аниных подозрений портила одна деталь — даже при ярком дневном свете дня она не обнаружила на своей машине ни малейших следов соприкосновения с чужой машиной. Оставалось только отнести это на счет мистики. И счет этот день ото дня рос.

Виктор и Аня достигли высоких чугунных ворот, отделяющих Александровский сад от Красной площади, и повернули обратно. День выдался сырой и теплый, снег на глазах превращался под ногами прохожих в грязное месиво. Аня сама предложила прогулку, а теперь придерживала воротник мехового пальто, чтобы не дать промозглой сырости пропитать ее всю, вплоть до мозга костей.

Виктор рассказывал, Аня его слушала. Легкий, но холодный ветер синхронно раздувал полы их пальто.

Человеческих следов рядом со вторым автомобилем не было. Его водитель успел сесть в машину до того, как снежная буря прекратилась. Но некоторое время, прежде чем тронуться — предположим, тронуться вслед за Аней, — машина буксовала в снегу.

Никаких других следов, включая милицейские, вокруг дачи фотографа не было. Пройдя через сад и стараясь ступать след в след Ане, Виктор вошел в дом и спустился в подвал, где размешалась лаборатория. Все осталось на тех же местах, как описывала Аня. К телу никто не прикасался. Фотографий никто не разглядывал.

Поверхностный осмотр не позволил Виктору установить причину смерти.

Пленка на прищепке давно высохла. Виктор аккуратно снял ее, свернул и засунул в карман собственного пальто. А это, между прочим, с юридической точки зрения преступление.

Аня умоляюще смотрела на Виктора и не перебивала его ни единым вздохом.

— Знаете, Анна, — говорил Виктор, — я ведь не специалист по розыску убийц. Мое агентство занимается вещами попроще — возвращение украденного, поиск свидетелей несчастного случая, разоблачение шпионажа в пользу фирмы-конкурента, и даже уличение в супружеской неверности. Плюс охрана. Но если клиента все-таки убивают, никому в голову не приходит продолжать сотрудничать с нами. Все отправляются в милицию. Не знаю, добиваются ли они желаемого эффекта, но в этом положении вещей есть какая-то справедливость.

— Вы хотите снова меня отправить к жадному лысому следователю с его допотопным подстаканником? И к его приятелю в мокром пальто?

Виктор раздумывал.

— Маленькая девочка не хочет к злым дяденькам. Удивительно, что дяденьки в мокрых пальто — я имею в виду Лавку — до сих пор не подали о себе вести. Если я начну искать убийцу фотографа…

— Да не нужен мне ваш убийца, — взорвалась Аня, — я, лично я хочу оказаться как можно менее причастной к истории с убийством и прошу вас об этом позаботиться. Пленку с моими отпечатками вы уже украли — отлично. Теперь будете консультировать меня, если вдруг меня все-таки вызовут в милицию. А что вы собираетесь сделать с пленкой? Давайте ее сожжем!

Перед глазами у Ани медленно проявилась фотография — землистой бледности лицо Жени с глазами без зрачков, освещенное марсианским светом красной лампы. А на Марсе, как известно, жизни нет.