Александра Ронис - Тебе меня не сломить

Смертельная бледность разлилась по лицу пожилого человека. Он силился что- то произнести, но у него ничего не получалось. Непослушной рукой он достал из кармана пиджака платок, нервными движениями промокнул лоб и под немигающим взглядом Степнова нетвердыми шагами направился к рабочему столу.

Саша исподлобья наблюдал за тем, как Равиль Георгиевич, схватившись за сердце, едва не упал. Мужчина всем телом тяжело оперся на дубовую поверхность, расслабил тугой узел галстука и потянулся к выдвижному ящику стола.

— Э… без шуток, — Влад достал пистолет.

— Таблетки, — едва слышно выдохнул Мельниховский.

— Пусть, — качнул головой Саша, отводя взгляд в сторону. Ему ли не знать, что преждевременная смерть детей запросто может привести и к смерти родителей. — А то загнется сейчас здесь, — он отвернулся от неприятной для него картины.

Влад лишь на секунду перевел взгляд на начальника, а когда вновь посмотрел на отца Беса, то увидел лишь темную подрагивающую точку дула пистолета, направленного в спину Саше.

Два выстрела прогремели практически одновременно. Мельниховский откинулся навзничь, пачкая кровью из простреленной головы стену позади стола. Саша рухнул куда-то в сторону, с грохотом снося стеклянный столик.

— Твою мать!!! Твою мать!!! — в сердцах отчаянно выругался Влад, агрессивно мазнув кулаком по воздуху. — Скорую! Быстрее! ***

Юля вглядывалась в темноту за окном, пытаясь угадать в каждой въезжающей во двор машине знакомый силуэт БМВ Степнова. Лена на кухне убирала посуду после ужина, наотрез отказавшись от помощи подруги и отправив ее в комнату к сыну. Данечка, поначалу вновь напуганный незнакомой обстановкой, теперь сладко спал в кровати. Температура, слава богу, спала, но беспокойство за здоровье сына еще не прошло. Оно лишь на некоторое время оттеснило на второй план мысли о Саше, которые теперь с новой силой принялись за свое.

Как он там? Жив ли? Не ранен? Сама же ругала себя за подобные мысли, напоминала себе, что он среди своих, которые обязательно прикроют, подстрахуют, помогут. Понятие «свой» в их среде очень много значит, это не пустой звук. За «своего» можно и нужно идти до конца. «Свой» никогда не предаст. Ни в большом, ни в малом.

А как же поцелуй Влада на даче, о котором она не посмела сказать даже Лене? Сердце заныло в тревожном предчувствии. Кто Влад для Саши? Друг или враг? Нельзя трогать женщину друга, это Юля знала точно.

Неожиданно тишину в квартире разрезала трель домофона. Юля испуганно повернулась в сторону входной двери, сама не понимая, почему вдруг стало страшно. Усилием воли справившись с захлестнувшими ее негативными эмоциями, девушка вышла в холл.

— А где Саша? — растерянно спросила она, не сводя глаз с Влада, когда тот вошел в квартиру один.

— Он… в больнице… его ранили, — через силу выдавил из себя парень, заставляя себя смотреть в ее глаза, в которых отчетливо можно было различить ужас и страх.

— Что?! Он жив?! — из глаз тут же закапали слезы.

— Жив… — Я поеду к нему! — решительно заявила Юля, бросаясь к полке для обуви.

— Юль, подожди, — вмешалась Лена. — Время — час ночи, тебя не пустят.

Видимо, осознав, что ее действительно могут не пропустить к Саше, а до утра еще неизвестно, что может произойти, девушка разрыдалась. Душа, казалось, выворачивалась наизнанку.

— Юля, успокойся, так нельзя, — обняла ее за плечи подруга. — Не нужно плакать раньше времени. Саша сильный, он справится.

Юля подняла голову и встретилась взглядом с неловко переминающимся с ноги на ногу Влада.

— Как так?! Ты же был с ним?! — рыдания мешали говорить. — Почему?! — Юля, перестань немедленно, — строго одернула заливающуюся слезами девушку Лена. — Что ты как будто покойника оплакиваешь! Успокойся, а то молоко перегорит. Подумай о сыне! — Лена, Леночка, ты же присмотришь за Данечкой, — горячо зашептала Юля, схватив подругу за руки. — Я быстро… Мне хотя бы одним глазком Сашу увидеть.

— Тебя не пустят… — Я скажу, что я сотрудник полиции, — не сдавалась Юля.

— Ага, а корочка у тебя с собой? — А если он умрет, Лена?! — плечи девушки вновь содрогнулись в рыданиях. — Я хочу к нему! Мне очень нужно его увидеть! Ну, или хотя бы с врачом поговорить… Влад не выдержал первым. В конце концов, он может быстро свозить ее туда- обратно, ее все равно к нему не пустят ночью, а если продолжать и дальше ее отговаривать, то от шума может проснуться ребенок.

— Юля, поехали. Я тебя отвезу, — он мягко коснулся ее руки, взглядом давая понять Лене, что он знает, что делает, и что так будет лучше.

В машине Юля немного успокоилась. Она безучастно смотрела на проносящиеся за окном здания, совершенно не замечая беспокойных взглядов Влада, которые он периодически бросал на нее в зеркало заднего вида. Мыслями она была далеко в прошлом, вспоминая, как все начиналось.

— Ты не знаешь, что такое любовь, и вряд ли когда-нибудь узнаешь. Такие, как ты, не любят! Я бы никогда не смогла тебя полюбить! Никогда, слышишь! — А я и не прошу о любви… Сколько горьких и обидных слов было сказано обоими в самом начале. Сколько ласковых и нежных слов говорил ей Саша потом. Жесткий, не привыкший к нежностям опер шептал ей такие слова, от которых кружилась голова, и охватывало ощущение безграничного счастья. Он любил ее, она это знала, чувствовала. И он был согласен довольствоваться тем, что она просто позволяла себя любить.

А теперь весь мир вокруг рушился при одной только мысли о том, что Саша может не справиться и уйти, оставив ее одну. Уйти, так и не узнав о том, что и в ее душе жила любовь к нему. Безусловная, безотчетная, беззаветная… За это время они стали другими. Судьба преподнесла ей урок в виде Саши, ему — в виде нее. Он был слишком самоуверенным и жестким. Она слишком гордилась своей независимостью. Судьба заставила ее подчиниться другому человеку, смириться с непоправимым, принять неожиданное, научиться прощать. Ему тоже было нелегко переступать через себя, свою гордость и самолюбие, признавать ошибки, просить прощения, учиться заботиться о ком-то еще, кроме себя. Но они смогли, справились. Неужели, это все зря? В больницу их пропустили только благодаря корочкам Влада. Юля молнией влетела на третий этаж, но у входа в отделение ей пришлось остановиться.

Постовая медсестра никак не хотела пропускать ее в палату.

— Больной спит после операции. Его нельзя беспокоить. Все посещения только после разрешения лечащего врача в отведенное для этого время, — дежурные слова больно били по натянутым до предела нервам.

На шум из ординаторской вышел заспанный мужчина в очках и белом халате.

— Вы кем больному приходитесь? — Я… Я его жена, — твердо ответила Юля.

— Хорошо, — сдался врач, — пройдемте, но только ненадолго. Он спит после операции и скоро уже проснется.