Георгий Ланской - Мнемозина

Мужчина хмуро кивнул, ожидая моих пояснений. Я не заставил его долго ждать.

— Кошку трудно найти в темноте. Особенно если ее там нет. А я точно знаю, что кошка — есть. Я видел, как она вошла. Но не видел, как вышла.

Всеволод Илларионович махнул подбородком, и охранника выдуло из комнаты. Всеволод Илларионович без всякого выражения поглядел в застывшее изображение монитора.

— Девушку убили? — спросил он.

— Без всякого сомнения, — ответил я. Мужчина молча вынул из кармана пиджака еще один диск.

— Вы уже знаете, кто ее убил?

Дисковод выплюнул диск, который у меня тут же забрали. Я вставил новый и подождал, когда проигрыватель запустит новую запись.

— Я знаю, кто знает, — ответил я. — Но мне надо в этом убедиться.

В свете последних событий фигура горничной Лели Разумниковой становилась все более интересной. Меня очень интересовало, где ночевала эта женщина, и куда в итоге делись Глеб Макаров и Алиса Снежинская, которые так и не вышли из дома. Но зато из дома вышел кое-кто другой. Женщина, которую я видел всего один раз, наклонив голову, торопливо выскользнула из дверей и уселась в припаркованное неподалеку такси. Машина медленно двинулась с места. Отражение солнца от стеклянных окон высотки ударило в салон авто, высветив угрюмое лицо Натальи Макаровой. Женщина поспешно откинулась на сидение, но мне было достаточно увиденного. Глядя на экран, я думал: Леля, Глеб и Алиса вошли в дом, но не выходили, Наталья Макарова вышла из дома, но в него не входила. А в ворота въехали несколько автомобилей, за рулем которых мог оказаться, кто угодно. Их владельцы оказывались на подземной парковке дома и оттуда же поднимались в свои апартаменты. Когда Леля впервые привезла меня к дому, мы вошли через главный вход. Хозяева не стали бы арендовать место для авто для прислуги. Посетители и прислуга обычно входили через главный вход, через подземную парковку в дом могли попасть разве что хозяева. Или те, у кого были ключи. Так почему же Леля не оставила машину у главного входа и почему ее пустили на хозяйскую парковку в ее неказистом авто?

Я досмотрел диск и вернул его вернувшемуся церберу. Всеволод Илларионович вышел меня проводить, пожав на прощение руку.

— Вы нашли, что искали? — спросил он.

— Берегите эти записи, — предупредил я. — Возможно, их потребуют для суда.

Я посчитал, что слабым звеном в сети этих бесконечных посетителей, бесспорно, будет Алиса. Она солгала, что не видела Ксению накануне, как утаила и тот факт, что приезжала к ней не одна и осталась в доме на ночь, не выйдя даже когда во дворе уже смывали кровь и мозги подруги.

Я нашел ее в том же кафе, где она скучала в прошлый раз, созерцая пейзаж за окном, но на этот раз Алиса не выглядела грустной и безмятежной. При виде меня девушка побледнела и уронила телефон, в котором копалась до сего момента. Я без приглашения уселся напротив.

— Господи, это опять вы? — с отвращением произнесла она. Взгляд Алисы метнулся по сторонам, словно в поисках защиты, но никто не бросился ей помогать.

— Опять я. Пришел задать вам парочку вопросов, так сказать, по старой дружбе, — произнес я и поманил официантку. Алиса попробовала воспользоваться ситуацией и сбежать, но я придавил ее руку к столу, вынуждая усесться обратно. Алиса не просто побледнела, а покрылась синими пятнами. Я заказал кофе и пончик себе и вопросительно поглядел на нее:

— Вас чем-нибудь угостить?

— Не помню, чтобы мы с вами дружили, — проворчала Алиса и отвернулась.

— Ничего, сейчас подружимся, — пообещал я. — Давайте не будем тянуть кота за неизбежное. Я знаю, что в ночь убийства Ксении Рокотовой вы были в ее доме. Как и Глеб Макаров. Как и мать Глеба Макарова. Вы привезли Глеба на машине и остались с ним.

Алиса выпучила глаза. На мгновение

— Откуда вы… Господи… Вы сказали… Убийства?

Я поморщился.

— Понимаете, Алиса, сейчас все камеры фиксируют, даже если вы очень осторожны. Потому что существуют видеорегистраторы, банки, куча прохожих с телефонами и квадракоптерами. Нужно очень стараться, чтобы ваша личная жизнь не утекла в сеть. Вы солгали, что не были у Ксении в этот вечер. Кто-то, я сильно подозреваю, что это были родители Глеба, постарался и изъял видеозаписи его последних действий в день гибели Ксении. Я был в его доме, в Хрустальное яйцо не так сложно проникнуть и похимичить с камерами. Из вестибюля видео нет, из лифтов тоже. Но рядом есть два банка, а также камера ГИБДД. Есть запись, как Глеб Макаров подъезжает к дому, выходит из машины вместе с вами, причем вы сидите за рулем. Камеры, к сожалению, не запечатлели смерти Ксении, ее окна выходят во двор. Но время приблизительно совпадает.

— Я не имею к ее смерти никакого отношения. Когда я уходила, она была жива, — взвизгнула Алиса. Я надавил на ее руку, призывая к тишине. Алиса вырвала руку и вскочила, гневно сверкая глазами, намереваясь сбежать.

— Сядьте, — жестко сказал я. — У меня нет желания за вами бегать. Если мы сейчас не поговорим, дальше будете беседовать со следователями, и объяснять, что делали в доме подруги. Зачем вы туда приехали?

Алиса постояла еще мгновение, а затем нехотя села, глядя на меня с ненавистью.

— Я вам правду сказала. Да, я… была у нее в тот вечер, но Ксюху не видела и близко к ее дверям не подходила. Глеб попросил меня отвезти к ней, я и отвезла, потому что он в кашу был. Вы себе не представляете, сколько времени я потратила, убеждая его не ездить к ней. Только разве его убедишь.

— Вы с Глебом были любовниками, верно? — припечатал я. — На фото, что я показывал раньше, вы смотрите на нее как на врага. Что произошло? Ксения узнала о вашей связи?

— Ну, узнала! — с вызовом ответила Алиса. — Узнала, и что? У нее самой рыльце было в пушку. Думаете, она из-за этого стала бы из окна прыгать? Плохо вы ее знаете.

— Похоже, вы ее знали очень хорошо.

— Да я ее ненавидела! — воскликнула Алиса. — Думаете, среди мажоров есть нормальные люди? Как бы не так! Они на всех, кто не их круга смотрят как на грязь из-под ногтей. А Ксюшенька в этом отношении ничем от них не отличалась. Она не была святой, что бы вы о ней ни думали. Вечно на губах эта гадючая ухмылочка. Как-то она ко мне зашла за конспектами, увидела, что я в микроволновке суп грею, и сказала: я вот ничего вчерашнего не ем. Одним предложением изничтожила, точно я дерьмо хлебала. Я вон айфон в кредит взяла, потому что она меня зачморила из-за старого андроида на втором курсе. Я после этого спецом стала волосы и ногти в черный красить, в гота превратилась, типа мне плевать. А я рок вообще не люблю! Я «Руки вверх» слушаю! И на дискотеки «Хитов Девяностых» хожу тайком. Так что — да, я ее ненавидела, но не настолько, чтоб из окна выпихнуть. Мне ее унизить хотелось. Чтобы она хоть раз в жизни почувствовала боль. Она же всегда непробиваемой была, хоть из пулемета стреляй.