Агата Кристи - Кривой дом (сборник)

Оба извещения заинтересовали меня. Они как-то странно повторяли друг друга. Но моей главной заботой была Софья. Я тут же послал ей вторую телеграмму: «Только что увидел в газете извещение о смерти вашего дедушки. Очень огорчен. Сообщите, когда я смогу вас повидать. Чарльз».

Телеграма Софьи пришла в 6 часов:

«Буду у Марло в 9 часов.Софья».

Время двигалось ужасно медленно. Я пришел за двадцать минут до назначенного часа, Софья опоздала на пять минут. Когда долго не видишь человека, но постоянно о нем думаешь, в первые минуты встречи всегда чувствуется какая-то натянутость. Когда Софья, наконец, пришла, наше свидание казалось мне нереальным.

Она была в черном, и это почему-то испугало меня. Многие женщины в ресторане были в черном, но я вбил себе в голову, что она в траурном платье, и меня удивило, что Софья из тех, кто носит траур.

Мы выпили по коктейлю, потом разыскали наш столик. Поговорили о старых друзьях со времен Каира. Это был беспорядочный и какой-то искусственный разговор, но первая неловкость от встречи прошла. Я выразил ей свое соболезнование по поводу смерти деда. Софья спокойно сказала, что это произошло очень неожиданно. Однако ее спокойствие показалось мне нарочитым.

Потом мы опять вспоминали. Я с беспокойством заметил — что-то произошло, что-то было не так с самой Софьей. Может быть, она сейчас скажет мне, что встретила другого и полюбила, а чувство ко мне было ошибкой?

Нет, не в этом дело, но что-то мешает нам.

Тем временем мы продолжали наш искусственный разговор. И вдруг, когда официант уже подал кофе и отошел, все встало на свои места.

За маленьким столиком в ресторане, как это часто бывало раньше, сидели Софья и я, как будто и не было долгих лет разлуки.

— Софья! — сказал я.

Она отозвалась сразу:

— Чарльз!

Я облегченно вздохнул.

— Слава Богу, что все позади. Что с вами происходит?

— Наверное, я виновата,— я глупо себя вела.

— А теперь все в порядке?

— Да, все в порядке.

Мы улыбнулись друг другу.

— Любимая! Как скоро вы станете моей женой?

Она перестала улыбаться. Что-то опять встало между нами.

— Не знаю. Я не думаю, Чарльз, что смогу выйти за вас.

— Но, Софья, почему? Может быть, вы отвыкли от меня? Вам надо какое-то время, чтобы почувствовать нашу близость? У вас кто-то есть? Нет... я дурак. Все не то...

— Да, все не то.

Она покачала головой. Я ждал. Она тихо сказала:

— Это смерть дедушки.

— Смерть дедушки? Но почему? Что она меняет? Вы не думаете... нет, вы не можете так думать — я говорю о деньгах. Он ничего не оставил? Но, дорогая моя...

— Нет, дело не в деньгах. Вы, наверное, готовы взять меня в жены и без них. Но дедушка никогда в жизни не терял деньги.

— Так что же это?

— Сама его смерть. Понимаете, Чарльз, мне кажется, что его убили...

— Какая дикая мысль! Но что навело вас на эту мысль?

— Доктор вел себя как-то странно. Он не подписал свидетельство о смерти. Предстоит вскрытие. Совершенно очевидно —они что-то подозревают.

Я не стал с ней спорить. Софья очень умна и зря ничего не говорит.

— Но их подозрения могут и не подтвердиться. А даже если и подтвердятся, то каким образом это может повлиять на наши отношения?

— При известных обстоятельствах может: ведь вы на дипломатической службе, а там насчет жен очень строго. Нет-нет, пожалуйста, не говорите всего того, что вы приготовились сказать. Вы считаете своим долгом переубедить меня, и я верю в вашу искренность, теоретически даже согласна с вами. Но я гордая, дьявольски гордая, и хочу, чтобы наш брак был полноценным,— мне не нужны жертвы. И кроме того, я уже сказала, что все, может, обойдется...

— Вы имеете в виду доктора, что он ошибся?

— Даже если он не ошибся, это не имеет значения, если его убил человек, который не может испортить репутацию нашей семьи.

— Что вы хотите этим сказать, Софья?

— Я сказала ужасную вещь, но может же человек высказаться откровенно?

И она продолжала:

— Нет, Чарльз, больше я ничего не скажу. Я и так сказала вам слишком много. Но мне надо было повидаться с вами, чтобы все объяснить. Мы ничего не можем решить, пока все не выяснится.

— Ну, по крайней мере, хоть объясните мне, в чем дело?

Она покачала головой.

— Я не хочу.

— Но, Софья...

— Нет, Чарльз. Я не хочу, чтобы вы увидели нашу семью моими глазами. Вы сами должны во всем убедиться и сделать выводы.

— Но как это сделать?

— Через вашего отца.

Я рассказывал ей в Каире, что мой отец служит в Скотланд-Ярде. И теперь ее слова ужаснули меня.

— Неужели все так плохо?

— Думаю, что да. Видите, за столиком у двери сидит довольно приятный господин с военной выправкой?

— Да.

— Он был и на платформе в Свикли Дин, когда я садилась в поезд.

— Вы думаете, он следит за вамп?.

— Да. Видимо, все мы — как это говорится — под наблюдением. Нам дали понять, что не следует выходить из дома, но я должна была повидать вас. Я выбралась из окна ванной и спустилась по водосточной трубе.

— Любимая...

— Но полиция не дремлет. Кроме того, я ведь послала вам телеграмму. Ну, это неважно. Главное, что мы здесь, вместе... Но теперь каждый из нас должен действовать в одиночку. К сожалению, нет никаких сомнений в том, что мы любим друг друга.

— Никаких сомнений! И не говорите «к сожалению». Мы пережили мировую войну, чудом остались живы, и я не вижу, почему внезапная смерть старика... сколько ему было?

— Восемьдесят семь лет.

— Да, это было в «Таймсе». Если бы вы спросили меня, я сказал бы, что он просто умер от старости.

— Если бы вы знали моего дедушку, то удивились бы, что он вообще от чего-то мог умереть.

Я всегда интересовался работой моего отца, но никогда не думал, что наступит момент, когда у меня появится личная заинтересованность в полицейских делах.

Я еще не видел Старика. Его не было дома, когда я приехал. Приняв ванну, побрившись и приведя себя в порядок, я сразу отправился на свиданье с Софьей.

Когда я вернулся домой, Гловер сказал мне, что отец в кабинете.

Он сидел за письменным столом, заполненным бумагами, когда я вошел. Отец вскочил.

— Чарльз! Как долго ты не был дома!

Наша встреча после пяти лет разлуки разочаровала бы чувствительного француза. Но мы очень любили друг друга. И были счастливы, что опять вместе.

— Вот виски. Скажешь, когда тебе налить. Жаль, что меня не было дома, когда ты приехал. У меня чертовски много работы. Как раз сейчас я занимаюсь одним дьявольски трудным делом.

Я откинулся в кресле и закурил сигарету.

— Аристида Леонидаса?

Он удивленно приподнял брови и бросил на меня быстрый взгляд. Потом холодно спросил:

— Почему ты так думаешь?

— Значит, я угадал?