Владимир Колычев - А ты бы ей отказал?

— Кто?

— Менты приезжали, забрали.

— Менты? Те, которых ты на меня натравил?

— Они твою сестру забрали.

— Там не менты были, там твои уроды уезжали, — кивнул в сторону ворот Егор. — Шарабан, да?

— Шарабан за ментами поехал.

— За ментами? Зачем он за ними поехал?

Вертун в ответ только глазами захлопал.

— Ладно, я тоже за ними поеду.

Егор отпустил бандита, разогнулся, достал из-за пояса пистолет:

— Это тебе за сестру!

Он не запугивал, просто отправлял «прощальный привет». И Вертун купился на этот нехитрый, в общем-то, прием.

— Твою сестру спасать надо! — На последнем слове бандит «дал петуха» и конвульсивно дернул ногой.

— От кого?

— От Шарабана! Он ее убьет!

— Зачем?

— Крыша у него поехала! Он и ментов хочет убить, и твою сестру. Я ему говорил, а он не слушает…

— Где он сейчас?

— Кто — он?

— Шарабан!

— Какой Шарабан?

— Ключи от машины где?

— От какой машины? — Вертун непроизвольно глянул в сторону прихожей, и Егор сразу догадался, где ключи. Он угадал, они лежали в ящике трюмо в прихожей. Вернувшись к Вертуну, он снова навел на него пистолет.

— Я знаю короткий путь! — взвизгнул бандит.

— На тот свет?

— Шарабана нужно остановить!

— Останови, — кивнул Егор и, вынув нож, перерезал ремень, которым были связаны руки.

— Надо ехать, догонять.

Вертун медленно поднялся… и тут же в Егора полетел кулак.

Блок, захват, прием. Егор не стал заводить руку за спину, он просто сломал ее. От боли Вертун потерял сознание.

Егор снова связал его, вышел из дома, выгнал из гаража новенький «Ленд Крузер» и запихнул Вертуна в машину.

Еще нужно было открыть ворота. Он очень торопился, вдруг Шарабан на самом деле собирается расстрелять ментов, а вместе с ними и Танюху? Трудно было поверить в столь дикий замысел, но у бандитов свои черти в голове.

— Ехать куда? — спросил он, закрывая за собой дверцу.

— Ты мне руку сломал!

— Я тебе сейчас голову сломаю!

— Ну, пока прямо… Там по старой дороге, через брод. Как раз на ваше штопанное Дярково выйдем.

— И на перехват?

— Ну-у…

— Совсем «крыша» съехала, с ментами воевать?

— Ну, погорячились, — сквозь зубы процедил Вертун.

— Молись, чтобы успели…

— Здесь направо!

Старая дорога на Дярково шла через лес, но сначала надо было пройти через брод. «Ленд Крузер» — машина достаточно высокая, но и она едва не заглохла. Хорошо, Вертун подсказал, что реку нужно форсировать на скорости.

— Не пойму, какой смысл ментов расстреливать? Они же купленные.

— Значит, не совсем, — едва слышно проговорил бандит.

— Ну грохнешь ты ментов, а дальше? Все же поймут, кто это сделал…

— Не поймут.

— Это же деревня.

— Так в том-то и дело.

Дорога была в хлам разбита лесовозами, и «Ленд Крузер» все норовил зарыться носом в грязь. Егор машину не жалел, гнал как одержимый. Колесо попало в яму, но удар выдержало. Вертун сжался так, как будто ему в сердце вонзили нож.

— Ты мне всю ходовую убьешь, — недовольно крякнул он, прижимая больную руку к животу и баюкая ее, как маленького ребенка.

— Не переживай, на последний путь хватит, — усмехнулся Егор.

— На какой последний?

— На твой последний… Если ты хоть пальцем к Танюхе прикоснулся…

— Да не трогал я ее… Шарабан ее на компьютер купил… Хочешь, я ей компьютер подарю?

В ответ Егор ударил его локтем в челюсть. Вертун вырубился, но не прошло и минуты, как тишину прорезал истошный вопль:

— Ты мне челю-ю…

Договорить он не смог, потому что боль выключила сознание. Егор пожал плечами. Перелом челюсти не самое страшное наказание за смертные грехи.

«Ленд Крузер» не подвел, справился с бездорожьем, вышел-таки на Дярково. Но Егора село сейчас не интересовало, он свернул в другую сторону. А навстречу ему машина с включенными фарами. У бандитов джип «Гранд Чероки», фары там сильные, а эти еле светят. Похоже, «уазик».

Точно, это был милицейский «луноход». Егор мигнул фарами, остановил машину, преграждая путь. Остановился и «уазик», из автомобиля выскочил знакомый автоматчик. Показался и усач. Все живы и здоровы. А где же тогда бандиты? Может, где-то в кустах? Возможно, Егор уже у них в прицеле. И он, и менты…

— Фролов? — резко спросил капитан.

— Таня у вас?

Дверь открылась, из машины выскочила Танюха, бросилась к брату. Никто даже не попытался ее удержать, ментов больше интересовал сам Егор.

— Пушку на землю!

Егор не исключал, что в «уазике» могли находиться бандиты, потому далеко пистолет прятать не стал. Но и в руку брать не решился: вдруг спровоцирует огонь без предупреждения.

Танюха подбежала к нему, обняла, но усач успел заметить пистолет, воткнутый за пояс. Пришлось вытаскивать его, класть на землю. А из джипа выбрался Вертун. Он не мог говорить, зато заскулил, подвывая, как подстреленный волк, а пальцем здоровой руки тыкал в Егора.

— Что такое? — нахмурился Кожников.

— Шарабана он за вами послал. Устроить засаду и расстрелять, — произнес Егор.

— Нас?!. Зачем?

— Автомат мне подбросить… У нас же был конфликт, да?..

— Дичь какая-то!

— Смотри в оба, капитан!

— Он мне челю-ю… И ру-у… — Вертун легонько стукнул пальцем по запястью больной руки. То ли на перелом обращал внимание, то ли требовал, чтобы на Егора надели наручники.

— Ну-ка, иди сюда, Олег Богданович!

Вертун возмущенно простонал, глядя, как усач застегивает на себе один браслет. Второй предназначался ему, но он в испуге заскочил за Егора.

Егор повернулся, чтобы схватить бандита, но второй браслет вдруг защелкнулся на его запястье.

— Ну что, Фролов, пообщаемся? — злорадно спросил капитан.

Егор понял, что крепко влип. Не было никакого Шарабана, никто ни в кого не стрелял. А у Вертуна два перелома, а это, как ни крути, нанесение тяжких. Ну, и сопротивление при задержании… А угроза оружием? Плюс пистолет, который лежал на земле…

Больница в Ленинце относительно новая, построили ее в конце семидесятых, по современным для той поры стандартам. Но за двадцать лет она успела обветшать, особенно изнутри. За все эти годы в нее не вложили ни копейки. У поселка не было средств, а Вертун тратиться на благотворительность не желал. А зачем? Все равно ведь приняли как почетного гостя, на руку наложили гипс, на челюсть — шину. И укол обезболивающий сделали. После которого дико захотелось спать.

Проснулся Вертун в отдельной палате. Но в своей одежде. И лежал он поверх одеяла. Никто даже не позаботился о том, чтобы его раздеть. Может, все-таки не любят его? Может, надо все же выделить деньги на больницу?

Вертун скривился. Жаль денег, но, так уж и быть, сбросит он с барского плеча тысяч сто деноминированных. И чтобы в газетах написали. Но это если все обошлось, если проблем с ментами не будет.