Юлия Поспешная - Красные нити

В мрачной тягостной тишине, под шум мотора внедорожника, Сеня, Стас и Ника увидели, как происходило убийство «Сумеречного портного».

ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ

Пятница, 29 января.

Странно, но за происходящим на дисплее планшета ужасом, я наблюдала с какой-то равнодушной отстраненностью. Наверное, просто я слишком хорошо знала, что увижу. Я была готова к этому, но одновременно истощена и уставшая так сильно от всего этого, что у меня уже просто не осталось сил сопереживать, ненавидеть и плакать.

Я видела… Всё от начала до конца. Это было настолько же отвратительно, насколько же невыносимо больно от печального осознания, что я узнала этих девочек.

Таня. Диана. Ира. Лиза. Те самые четыре девочки, что буквально вели по следу своих убийц. Те самые жизнерадостные девчонки, которые первыми, из всех девочек, живущих в «Зелёной колыбели», стали жертвами прихоти Клары и фанатичной страсти Ореста Гольшанских.

Стас выключил страшное видео, когда увидел, что я тихо плачу и непроизвольно шепчу:

— Простите… простите меня….

Я не могла объяснить за что прошу прощения, но… пусть это и глупо, я чувствовала болезненно саднящую и отравляющую душу вину. Вину за то, что им тогда, в тот злополучный день, никто не помог. Никому не было дела до этих четырех девчушек и остальных воспитанниц лже-приюта! Весь мир, все мы, дружно наплевали на жизни этих девчонок, которые никому, никогда, ничего плохого не сделали.

Все мы, Стас, я, весь город… вся страна, все мы были увлечены собственными делами и проблемами. Все мы тогда были всецело уверенны, что Портной ушёл, исчез, испарился, как чудовище в сказке.

Да… мы всё время забываем, что наш мир совсем не сказочная история. И чудовища в нашем мире никуда, никогда не исчезают. Они продолжают убивать, продолжают творить зло, и с каждым годом лишь совершенствуются в этом. Они не исчезнут и не испаряться по мановению волшебной палочки, пока их не одолеть.

Ценой нашего неведения и равнодушия стали жизни тех девчонок, которых Беккендорф отдавал на растерзание Оресту и Кларе.

Им некого было звать не помощь. Им не у кого было попросить защиты, для них было спасения. Они были одни и обречены.

Покинуты.

Оставлены.

Выброшены куда-то за пределы интересов общества.

Кто-нибудь из нас, хотя бы раз в своей жизни задумывался о том, как живётся таким детям в приютах? Кто из нас, в перерывах между жалобами на свою жизнь, задумывался о том, что у может не быть и четверти наших благ?.. Кто бы задался мыслью, о чем мечтают брошенные всеми дети, к которым никогда не приедут «далекие и богатые родственники»? У которых нет матери или отца, способных защитить, наставить, подсказать? Которые получают подарки на Новый год, только если о них не забудет власть или в честь очередной предвыборной кампании в Думу или в президенты?

И кто из нас может, даже в ночном кошмаре, представить, что кто-то может пользоваться беззащитностью этих детей, безжалостно отнимая их жизни, потому что… потому что всем плевать, потому что никто не заметит если их, вдруг, не станет.

Теперь этих девочек нет. Их мечты никогда не сбудутся. У них никогда не будет нормальной семьи, любящего мужа и детей, которым они могли бы дарить всю ту любовь, которой были лишены сами. Никогда…

А их воспоминания, обречены ещё долгие годы, не заметно для нас, тлеть где-то на отшибе человеческого восприятия.

Но, самое главное сейчас то, что на видео были идеальным образом видны лица подонка Ореста и этой дряни, Клары! В этот миг, когда я поняла, что теперь то им никаким боком ни отвертеться, я испытала мрачное моральное удовлетворение.

Больше они никого не убьют.

СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ

Суббота, 30 января.

Метель немного отступила и её сменил вяло осыпающийся снег. Хотя температура воздуха стала ещё ниже.

Стас стоял рядом со своим Дефендером и смотрел на ворота, огораживающие территорию штаб-квартиры Следственного комитета. У него была достоверная информация, что сегодня, буквально сейчас, Гольшанских должны будут отпустить. Так, как СКР просто не может предъявить им обвинения.

Да, конечно, наивно было предполагать, что Следственный комитет не заподозрит, что улики в доме Гольшанских были умело подложены, а их арест подстроен. Стас так же догадывался, каким сканадлом ему это грозит, когда СКР узнают, кто за этим стоит.

Но это всё потом, а сейчас…

Он увидел, как из здания штаб-квартиры вышли сразу несколько человек. Около дюжины. Орест, Елизавета, Клара и несколько офицеров СКР. Почетный эскорт для «несправедливо обвиненных уважаемых и законополслушных граждан». Ну, или как там собирается оформить их выход начальство СКР.

Увидев Стас, Сеню и Колю в окружении ещё нескольких офицеров Уголовного розыска, идущие впереди офицеры СКР замедлили ход и неуверенно обернулись.

Вперёд скорым шагом выступил полковник Датский. Не скрывая негодования, они приблизился к Стас и его подчиненным.

— Корнилов! — рыкнул он. — Какого хрена тебе тут нужно?

— Ровнее дыши, — бросил ему Стас, — от тебя мне ничего не нужно.

Корнилов кивнул за спину Датчанина:

— Мы приехали за ними.

Датский обернулся на Гольшанских. Елизавета буквально сжигала Стаса ненавистным убийственным взглядом: как же, кто-то посмел её так нагло обыграть.

— Если ты не в курсе, — Датский с превосходством посмотрел на Стаса, — СКР отозвал все свои обвинения. Все улики, как выяснилось, были умело подброшены… — полковник задержал тяжелый испытующий взгляд на лице Стаса.

— Вот как? — фальшиво удивился Стас.

— Да, вот так, ммрачно и ядовито ответил Датский. — Так, что ты опоздал…

— В таком случае, — перебил его Стас и вынул из-под куртки документ, — хорошо, что я предусмотрел запасной вариант.

— Это ещё что?

— Это ордер на арест Клары Гольшанской, Ореста Гольшанского и…

Стас перехватил взгляд бабушки Ореста- Елизаветы Марковны Гольшанской.

Корнилов не скрывал угрожающей издёвки в своем голосе. Терракт в поезде Стас этой с**е не простит и будет требовать для неё высшей меры наказания. Впрочем, как и для её внучка-психопата.

— Что ты несёшь?! — Датский в гневе вырвал ордер из рук Стаса, — Обвинения с Гольшанских официально сняты! Какой кретин мог подписать тебе ордер?

Стас пожал плечами:

— Руководитель ГУ МВД Москвы, например? Генерал Колосов, знаешь такого?

Судя по лицу Датского, он конечно же знал и начальника Главного управления Министерства внутренних дел Москвы и его фамилию.

— Не может быть… — пробормотал Датский, в ярости и растерянности осматривая печать и подпись на ордере.

Он поднял взгляд на Стаса.

— Надеюсь, ты понимаешь, что СКР своей волей может оспорить любой ордер. Даже, — тут Родион Датский снова нехорошо усмехнулся и глаза его зловеще сверкнули, — подписанный рукой начальника ГУ МВД Москвы. Следственный комитет отчитывается не перед Министерством, а лично перед…