Валерий Шарапов - Тревожная весна 45-го

– Думаешь, они в курсе?

– Кто знает? Но мы должны просчитывать все варианты наперед.

– Что по обыску?

– Глухо, – отмахнулся Егоров. – Все перевернули – ничего, что могло бы заинтересовать.

Автомобиль тормознул напротив каменных ступенек центрального входа. Егоров с Васильковым поднялись в подъезд, предъявили дежурному офицеру пропуска и направились в кабинет.

Олесь Бойко с Игнатом Горшеней изучали обнаруженные при обыске фальшивые документы. На одном рабочем столе в беспорядке лежали листы разного формата, на другом покоились несколько аккуратных стопок и пара страниц подробной описи.

– Допрос начался? – Васильков сложил свертки в «столовой».

– Минут пятнадцать назад.

– Тогда я пошел.

– Подожди, Саша, я с тобой, – догнал его Егоров.

Опоздание на допрос Василькова было заранее согласовано со Старцевым, поэтому когда он осторожно приоткрыл дверь в «допросную», товарищ оглянулся и кивнул, приглашая войти.

Александр с Василием неслышно просочились внутрь и встали у окна позади старшего Ершова. Иван вопросительно глянул на Егорова.

«Ничего», – развел тот руками.

– …Я повторяю, гражданин следователь, фамилий этих людей мне никто и никогда не называл. Двоих я знал по именам и то не уверен, что они настоящие. Третьего вообще называли «Боцманом». Может, профессия у него морская была. Может, просто кличка.

– Говорите, всего их было трое?

– Трое. Но на встречи со мной всегда приходили два человека.

– Значит, того, который вам показался главным, звали…

– Казимир, – уверенно ответил Ершов.

– Попытайтесь описать его внешность. Только поточнее. Для нас важна каждая деталь, даже самая мелкая. И помните: чем значительнее окажется ваша помощь следствию, тем меньше шанс получить высшую меру.

Замечание подействовало. Инженер-технолог принялся с такой поспешностью и точностью описывать троих бандитов, что бедный писарь в углу «допросной» едва успевал записывать.

Допрос завершился часа через два. Старцев забрал у писаря протокол, инженер Ершов безропотно поставил на нем свою подпись, после чего охрана увела задержанного в камеру.

Иван вместе с Васильковым и Егоровым вернулись в кабинет. Пора, наконец, и позавтракать.

К трем часам дня в кабинете была в сборе вся группа, за исключением Баранца и Кима. Их сменили в квартире Ершовых сотрудники НКВД, оперативники с минуты на минуту должны были подъехать в Управление.

Все сгрудились вокруг «столовой». Готовый чай разлили по кружкам, нарезали свежий хлеб и колбасу. Соорудив бутерброды, начали с аппетитом есть.

– Вот сейчас перекусим, и еще сильнее захочется спать, – со знанием дела заявил Егоров.

– Предлагаешь вообще не есть? – в шутку спросил Старцев.

Внезапно в кабинет пожаловал комиссар Урусов.

Отложив провизию, муровцы вытянулись в струнку.

– Иван Харитонович, как продвигается следствие? – поинтересовалось начальство.

Старцев прислонил к стенке трость, взял со своего стола папку с уголовным делом и доложил:

– Прошедшей ночью арестованы инженер-технолог Ершов Евгений Пантелеевич и его сын – Борис Евгеньевич. Заведуя типографией, сын тайно изготовлял фальшивые бланки различных документов, а отец за приличное вознаграждение снабжал ими банду.

– Ту банду, которая осуществила вооруженный налет на трофейный поезд? – придирчиво поинтересовался комиссар.

– Мы практически уверены в этом.

– Готов выслушать ваши доводы.

– У нас имелись словесные портреты некоторых бандитов, принимавших участие в налете на поезд. Старший Ершов встречался с тремя членами банды, всех троих он подробно описал. К сожалению, внешность двух из них – «Матвея» и «Боцмана» – показаниями свидетелей налета на поезд не подтверждается.

– Почему?

– Описание свидетелями рядовых бандитов сильно разнится – не запомнили они их. Зато главарь банды, приехавший на перрон в генеральской форме, описан с предельной точностью. Вот, послушайте… – Старцев раскрыл картонную папку и зашелестел подшитыми страницами. – Словесный портрет «генерала», сделанный членом трофейной бригады майором Серафимом Дружининым: «Высокий (примерно метр восемьдесят пять), солидный, с правильными чертами лица и с поставленным командным голосом». А так охарактеризовал его директор Пушкинского музея Сергей Меркулов: «За короткое общение с ним у меня не появилось и тени сомнения в том, что я разговариваю с настоящим генералом. Внешность у него весьма приятная и запоминающаяся. Статный, подтянутый; несмотря на возраст (от сорока пяти до пятидесяти лет), этот человек почти не имеет лишнего веса». И в заключение несколько конкретных деталей от начальника охранного подразделения капитана Вейнштока: «Высокий лоб, внимательный взгляд выразительных серых глаз, волнистые темные волосы с очевидной сединой на висках, прямой нос, тонкие губы и волевой подбородок».

– Так, понятно, – удовлетворенно хмыкнул комиссар. – А что о нем рассказал арестованный инженер Ершов?

Старцев перевернул несколько страниц.

– Полученный в процессе допроса Ершова словесный портрет полностью совпадает с предыдущими. Вот, Александр Михайлович, зачитываю: «Довольно высокий, сантиметров на пятнадцать выше меня (рост Ершова сто семьдесят два сантиметра). Подтянутый, осанистый, солидный. Лицо правильное, славянское. Высокий лоб, темные, слегка волнистые волосы с сединой на висках. Серые выразительные глаза, тонкие губы, волевой подбородок. Если бы не его манера разговаривать, то я бы предположил, что он – кадровый офицер чином не ниже полковника».

– Действительно, один в один, – согласился комиссар. – А что, кстати, он сказал про его манеры?

Старцев зачитал другие строчки из протокола допроса: «Говорил он складно, ровно, но иногда допускал типичный бандитский жаргон. Причем такой… ядреный».

– Ясно. Еще что-нибудь?

– Самое главное, Александр Михайлович, – устало улыбнулся Иван и достал фотографию. – Это труп бандита, которого удачно подстрелил наш стажер майор Васильков. Помните, два трупа, обнаруженные в брошенном автомобиле «ГАЗ М‑1» темного цвета с номерным знаком «МА 55–40»?

– В Старослободском переулке?

– Именно. Так вот, старший Ершов опознал в нем бандита, с которым иногда приходил на встречу главарь банды.

– Неплохо. Неплохо, Иван Харитонович. Успехи вашей группы воодушевляют. – Комиссар Урусов довольно улыбнулся. Однако на том похвалы и закончились. Нахмурив брови, он предупредил: – Но по-настоящему успешным я назову ваше расследование тогда, когда банда будет ликвидирована, а похищенные ценности из коллекции Генриха Шлимана будут лежать на моем столе. Что касается направления, в котором работает ваша группа, оно представляется мне верным. Продолжайте.